Все детство жалел. Поздно родился. Война закончилась, и мне не повезло. Приходилось довольствоваться игрой. Фильмами, рассказами, книгами.
Уже тогда, в семидесятых, различал. Родную и официальную.
Родная, это деда Саша, дядя Алик, деда Митя, дядя Миша, Сергей Михайлович, Цыганок, Эрнест Иванович.
Официальная - Брежнев, Сталин, Жуков. Разумеется, актеры их сыгравшие. Оратория Малая Земля.
С родной войны вернулись калеки, забредавшие к нам во двор, выпивохи, за стакан рассказывающие о своих подвигах. Родной была война Быкова, Астафьева, Васильева, Богомолова, Слуцкого, Твардовского.
Там побывало и мое я. Сперва, совсем маленьким.
Казалось, нужно лишь умело притворяться. Убил фашиста - притворился мертвым. Потом, после фильма "Смерти нет, ребята", мое я руководило артиллерийским расчетом, участвовало в партизанском движении после книги о Ковпаке, было капитаном подлодки 042, той самой "счастливой щуки", и летало в бой вместе с одними стариками.
Как и многие сверстники, собирал сведения о танках, пулеметах, кораблях и самолетах и рисовал, рисовал, рисовал. На рисунках побеждали всегда наши. Они никогда не погибали, только немцы.
Господи, какое счастье настоящий тир. Алик сделал подарок на день рождения. И там, представляете, подросток стрелял из взрослого пистолета, заряженного пулями от мелкашки, а не этими позорными колпачками от воздушки.
Шло время, менялось многое - взгляды, прически, музыка. Менялось и понимание войны. В Окопах Сталинграда, Ремарк, Хэмингуэй.
Совсем другие ощущения, иные краски. Негромкий звук и почти не стреляли - думали, молчали, переживали, разговаривали, дружили, любили, страдали, совершали предательство или геройство. Война из технической, салютной, победной и простой, постепенно очеловечивалась, приобретала собственное лицо и одновременно воплощалась во многие лица. Их страдания и неутоленные печали.
Незаметно проросло послевоенное время, пришло отверженное поколение. Как вкусно сидеть в баре, пить анисовку вместе с боевым товарищем, и молчать. Вообще, молчаливость прошедших войну людей, отдельная тема. Дальше Тарковский с Ивановым детством, дневник Анны Франк, Василий Гроссман, Подранки.
Но ведь это не война, правда. Это тексты, рассказы, фильмы о войне, игры в войну. Впечатления.
Безусловно, непосредственного соприкосновения с войной у меня не было и быть не могло. Мои родители встретились только потому, что семья папы эвакуирована из Мариуполя, а мамина осела в Челябинске после войны в связи с дедовским воинским назначением. И если бы не война, родился бы у других родителей другой мальчик.
Правда и то, что автор себя без и вне Победы не мыслит, ибо в ней родился, вырос и безоговорочно, то есть, без всяких сомнений и раздумий, включил в собственную достоверность. И поэтому он все-еще еще болен.
Сам факт победы, его непреложность в качестве итога всей войны целиком, принятая на вере, но без веры в бессмертие, закрыл мою настоящую историю, которая на самом деле длится по сей день, но в связи с заслоненностью, рассматривается в контексте иной причинности. Нераскрытость истинной истории, ее интуитивно понимаемое несовпадение с официальным словом и есть причина болезни. Необходимо уйти на глубину, выстрадать, принять и осознать то, что случилось когда-то. Ибо не понятое и не отрефлексированное длится до сих пор.
Мы так и не ушли с фронта.
Хотел бы надеяться, что у каждого из нас в собственном вечном настоящем пребывают или со временем пребудут, уже теперь или со временем, лично собой осознанные и Война, как история, и Победа, как важнейший, но не единственный результат этой истории.И если это так или будет так, то рано или поздно в наших душах воцарятся мир и покой и мы, каждый из нас, наконец воздадим по заслугам героям, совершившим ратный и жизненный подвиг.
Еще нужно время, чтобы поверить в самих себя. В самодостоверность, наличие вины и души, как единственного истинного источника мирового здоровья, и противостояния злу, в какие-бы одежды оно не рядилось. И тогда за пределами страха и надежды сможем осознать, а значит обрести в полной мере то, чем так щедро одарил нас господь.
Самую главную победу - сбывшуюся судьбу и душу, наполненную чувствами. В противном случае невозможно дыхание жизни