Зубная паста - это, конечно, «Ding an sich» — «вещь в себе» (это я про пионерский лагерь опять, если что).
А любой пионер, при помощи синтеза полученной от родителей зубной пасты, дальше уже субъективировал оную пасту в любой форме, какую только могло сочинить пионерское сознание (так себе из меня философ, поэтому я лучше на примерах расскажу).
В младших отрядах зубную пасту тупо жрали - вместо сладкого. Все эти «Чебурашки», «Мойдодыры» и «Детская» (с мелкими зверюшками на тюбике) скучающим лагерным деткам заходили «на ура», поэтому нормальный родитель знал, что в воскресенье, когда он поедет к своему чаду, нужно не только конфеты с печеньками везти, но и очередной тюбик зубной пасты.
В средних отрядах (а несчастным четверо- и пятиклашкам снаряжали уже вполне себе взрослый «Поморин», от которого скулы сводило) пасту было модно выбросить, развернув заводскую опрессовку; а потом, тщательно отмыв тюбик, натолкать туда ягод, собранных в лесу. И ходить, время от времени выдавливая в рот ягодное пюре - не то космонавт, не то придурок, которому зубы по утрам чистить нечем.
Опять же - до приезда родителей.
Третий вариант, самый яркий с точки зрения эмоций и последствий - «мазать».
Можно даже примерно прикинуть, когда эта традиция появилась. Когда я только начинал ездить в лагерь, её ещё не было. А классу к пятому «ночная охота» стала делом обычным (допускаю, что в разных местах это в разное время произошло).
Я тут полез в эти ваши интернеты - посмотреть, как сейчас дела обстоят.
Выудил два момента:
- кто-то пишет, что дети мазаться перестали, а по ночам фоткают друг друга на смартфоны;
- а кто-то - что «за день до отъезда из лагеря дети устраивают «королевскую ночь», во время которой мажутся и мажут.
И тот, и другой вариант мне представляются неспортивными, честно говоря.
Во-первых, что за счастье фоткать, как приятель слюни во сне пускает?
Во-вторых, «в последнюю ночь» - это значит, что ты ничем не рискуешь. Из лагеря тебя не выпрут уже, и даже в тыкву никто дать не успеет за особо удачный поход. Нет в этом здоровой тяги к риску.
А вот были времена… О-о-о, какие были времена!
Времена, когда ты каждую ночь выходил с тюбиком пасты, зажатым в потной детской ладошке, как индеец на тропу войны... С отвлекающими манёврами, операциями прикрытия и короткими тихими потасовками в палатах (чтобы воспитка не услышала).
Со своим этическим кодексом: например, пресловутым поморином не полагалось мазать тонкокожих блондиночек, потому что у них после этого на полдня красные следы на лице оставались.
Я однажды у девчонок в палате в шкафу полночи просидел.
Была в нашем заезде в детском санатории «Салют» воспитательница, приходившая в ужас, если мальчики к девочкам ближе двух метров подходили. В натуре – скандалила даже тогда, когда пацаны вместе с девчонками стенгазету в палате у девочек рисовали с благословения и по поручению её преосвященства (старшей вожатой).
И именно в её смену приспичило нам пойти мазать девчонок.
Улучили момент, прокрались, мажем. Девки спят не все. Но те, что не спят, мазать подружек не мешают (что вы там говорили про женскую дружбу?).
В коридоре шаги, направляющиеся к палате. Пара моих приятелей закатились под кровати (девочки тут же заботливо прикрыли их, свесив одеяла. Я такой финт проделать уже не успевал, поэтому заскочил в стенной шкаф, дверцы которого не успел даже закрыть.
Входит воспитка, начинает заглядывать под кровати, выуживает двух диверсантов; потом проходит мимо ряда стенных шкафов, первые три из которых были закрыты («мой», чётвёртый, стоит дверями настежь). Каждый шкафчик открывает и осматривает... Каждый... Кроме открытого.
Потом отчитывает моих коллег, отправляет их в нашу палату спать, пообещав с утра разборку, а сама ставит стульчик в дверном проходе на выходе из палаты и садится читать книгу...
В общем, было прикольно.
