Как мы с вами знаем, город по-итальянски женского рода. И о любом городе итальянцы скажут «она».
Я никогда не привыкну говорить так о Риме, для меня он всегда мужского пола.
Романыч, который окутывает теплотой и каждому дает то, что тот ищет. Любителям античности свои древности, любителям аутентичной Италии и кухни – Траствере и переулки вокруг Кампо деи Фьори, любителям изысканности – виа Венето, любителям роскоши – модные переулки рядом с Испанской лестницей.
И пусть порой это кажется лубочным, не настоящим - оно именно настоящее, такое сплетение современности и античности, средневековья и прекрасной эпохи может дать только Вечный Город.
Я готова представить, пусть с трудом, что Неаполь - это она.
Старая аристократка, растерявшая свое состояние и захваченная хаосом и безалаберностью своего квартала, и развешивающая белье за окном обветшалого палаццо, и выскакивающая на улицу за только что испеченными сфольятелле в бигудях и шлепанцах на босу ногу, забыв о том, что надо держать марку.
И руки в боки, и глаза горят почти забытым за века пламенем.
Старая куртизанка Венеция запудривает свои морщины, и старательно наносит кистью румяна, а иногда и забывает прихорошиться, потому что все равно будут восхищаться, и даже если не влюбятся, то не пожалеют о встрече.
Она ревнива, и не прощает даже капельки неуважения, она вспоминает о статных офицерах и австрийских вальсах на пьяцца Сан Марко, а по ночам варит зелья, оправдывая свою темную репутацию.
Генуя скучает по морским путешествиям и порой, с высоты подъемников, прикидывается Востоком, выдавая свои крыши и колокольни за восточные минареты.
В отличии от Венеции она не играет и не старается соответствовать, она показывает себя такой, какая есть.
Турин- француженка, имигрировавшая в соседнюю страну, она пытается сохранить французский дух, но все больше попадает под влияние соседки- итальянки.
Давайте подумаем, что мы ищем в Италии.
Конечно произведения искусства и архитектуры, равных которым нет нигде на свете, и прекрасные пейзажи, которыми восхищается весь мир.
А еще мы ищем в Италии «Италию», но это не виллы озеро Комо и не ривьеры Лигурии или Амальфитаны.
Это особый дух, присущий только этой стране.
Здесь даже Баба Яга, как говорит современная шутка, никогда не будет Бабой Ягой, старой сморщенной старушонкой. Ее кудри будут лететь по ветру, несмотря на возраст и хозяин мясной лавки помашет ей через улицу «ciao, bella!»
Ну какая она Баба-Яга? Как минимум «mia bella befanotta» - моя прекрасная ведьмочка.
Это бесконечная chiacchieratа, болтовня со всеми ни о чем, и конечно о еде, это passeggiata по вечерам, когда даже старички надевают свой лучший костюм и выходят пройтись по площади.
Это маленькое кафе у станции, куда утром на пять минут, на чашечку кофе с корнетто забегает весь город, чтобы первыми узнать утренние новости и сплетни.
Приехав однажды с озера Маджоре, где «нормальные» продукты можно купить лишь раз в неделю на приезжем рынке, я со слезами кинулась обниматься с Вероной, к которой раньше была равнодушна, я почувствовала тот итальянский дух, который потерян в угоду туристическому бизнесу и магазином сумок и обуви по соседству.
Я хочу возвращаться в старые борги где старички вечером перекидываются картами в тессету в местном баре, а на столике между ними стоит недопитая бутылка местного дешевого вина,
я хочу, чтобы звонил колокол на старой церкви, а на деревенской уличной стене висела терракота делла Роббиа,
я хочу распахнуть окно старого палаццо, и увидеть, как туман потихоньку уползает все дальше, уступая место первым лучам солнца.
На третий день мясник уже знает, что ты предпочитаешь, и краснеет от похвалы его котлетам,
булочник обсуждает грядущую грозу,
а случайный старичок у stazione ругается, что ты едешь в какой-то там Монтефалько, или Эмполи, когда тут, в его городке все гораздо красивее и требует полного отчета о том, что ты уже увидела,
а незнакомая прохожая советует обязательно зайти в местный храм, там же Гирландайо!
Совсем недавно я писала книгу о Франции, рассказывая, что эта книга ностальгическая, о той Франции, которой больше нет, которая ушла безвозвратно.
И я очень боюсь, я даже думать об этом не хочу – что однажды мы скажем, что Италии больше нет.
Той Италии, которую мы ищем… в Италии.