Работая с архивными документами невольно натыкаешься на дела, которые, может быть, никогда не будут опубликованы. Тем не менее они представляют собой определенный интерес, прежде всего как свидетели эпохи. В архиве древних актов в Москве среди бумаг Тайной канцелярии и Преображенского приказа хранится дело, заголовок которого выглядит следующим образом: "Дело о солдате Иване Мусине-Пушкине, наказанном за то, что говорил о свойстве своем с цесаревною Елисаветою Петровною".
Дело начато 10-го, а окончено 14-го октября 1737 г. Суть сюжета в том, что во время совместной пьянки солдата Преображенского полка Ивана Мусина-Пушкина и его квартиросодержателя канцеляриста Вотчинной канцелярии Михаила Евсеева, первый похвастался тем, что бабка Елизаветы Петровны находится в свойстве с его семьёй.
Канцелярист решил своим долгом донести до Тайной канцелярии все подробности их беседы. Мусин-Пушкин был арестован и допрошен. Он во всем сознался и заявил, что сказал это "по пьяной лавочке", не имея на это никаких оснований. За это преступление его били батогами и отправили служить дальше в тот же полк. Преображенский полк это элитный гвардейский полк, в котором солдатами служили дворяне. Кроме участия в боевых действиях он нес караульную службу охраняя особо важные объекты, как то царский дворец и т.д.
Мусины-Пушкины относились к столбовым дворянам, и происходили от Ратши и Гаврилы Алексича, сподвижника князя Александра Невского.
Бабка Елизаветы Петровны никто иная как Наталья Кирилловна Нарышкина, вторая жена царя Алексея Михайловича и мать Петра Великого.
Возможно, между Нарышкиными и Пушкиными существовало какое-то родство, потому что семьи московских дворян так переплелись друг с другом, что представляли собой огромную семью, что сближало и сплачивало их. Но о Мусиных-Пушкиных есть предание, что царь Алексей Михайлович имел внебрачную связь с одной из представительниц этого рода, от которой родился Иван Алексеевич Мусин-Пушкин (ум. 1730). Этот человек стал первым из своей ветви Пушкиных боярином и способствовал продвижению родственников при дворе. Царь Петр в своих письмах к нему называл его братом.
Однако так он обращался и к другим своим соратникам. Так или иначе, но, возможно, слухи какие-то при дворе имелись, и наш герой каким-то образом приходился родственником этому субъекту. Возможно, это он и имел в виду, когда нес пьяный бред своему собутыльнику. Документы умалчивают об отчестве Ивана Мусина-Пушкина. Между тем, в истории известен Иван Яковлевич Мусин-Пушкин, родившийся в 1710 г. Соответственно, в 1737 г. ему было 27 лет. Из дела известно, что наш Мусин-Пушкин служил в полку уже девять лет. Если предположить, что он начал служить с 18 лет, то получается точное совпадение и возможность отождествить нашего героя с отцом известного археографа графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина,
которому мы обязаны знанием такого памятника русской литературы как "Слово о полку Игореве".