Гордею часто снится один и тот же сон.
Во сне нет ничего выдающегося или ужасного, но Гордей раз за разом просыпается, чувствуя, как сердце колотится о рёбра, а шею стягивает петля удушения, как будто когтистые лапы только-только перестали сжимать кадык.
В течение дня Гордей не вспоминает о сне. Забывает о его существовании. Рутина жгутом закручивается вокруг него, стискивает, не выпускает из сотканной буднями паутиной. К себе прислушаться некогда, о каких уж мыслях тут говорить, о каких погружениях в глубины.
Гордей понимает, что ему приснилось это повторяющееся сновидение только во время самого сна. И ещё в момент пробуждения, в секунду ощущения боли и удушья.
В промежутке же — ничего. Как будто его жизнь обрамляли не кошмары, а бессонные ночи.
Во сне Гордей только на секунду успевает задуматься о смыслах, вернуться в прошлое, задуматься о будущем, а главное — о настоящем. Только на секунду. И мысль, перекатывающаяся на краю сознания, связывающая пространство и время в организованную систему, мысль соскальзывает в бессознательное. Гордей пытается её поймать, кидается за ней в отчаянном прыжке, но не получается — от этого сосредоточения воли он просыпается окончательно.
Сегодня ему снился тот же сон.
***
Ты ещё совсем ребёнок.
Такое солнце только в детстве бывает — слепящее, яркое, как в тех полузабытых воспоминаниях, где ты сидишь на полу бабушкиной квартиры, занавески раскрыты, и всё вокруг — от пола до потолка — всё залито этим всепоглощающим солнечным светом. Да, такое только в детстве бывает.
Ты стоишь во дворе старого родительского дома, и солнце всюду — оно отражается от окон, тонет в крашеном металле детской площадки, мечется бликами в лужах, оно греет тебя всего: от пяток до макушки.
Ты кормишь голубей хлебным мякишем. Бросаешь рядом с лужей — тебе нравится смотреть, как содрогается ровная водяная гладь от взмахов крыльев.
— Сын?
Отец появляется за твоей спиной. У него добрая улыбка. Вертикальная морщина на лбу почти не видна — ты так боялся, когда он сердится, ругается. Пусть лучше её не будет. Отец кладёт руку тебе на плечо, и ты сквозь ткань ветровки чувствуешь сухость его ладоней.
Отец достаёт из кармана хлебный мякиш. Начинает вместе с тобой кормить голубей.
Его мякиш, касаясь земли, обращается в вишнёвые косточки.
Голуби радостно клюют их и начинают кашлять. Пытаются взлететь, но падают, словно сбитые истребители, переворачиваясь в воздухе, как бумажные самолётики. Их хрипы выбивают слёзы из твоих глаз.
Ты пытаешься остановить отца. Отталкиваешь его руки. Даже кричишь на него.
Но он продолжает. На его лице добрая улыбка. Он не понимает, что происходит. Не видит косточек и падающих замертво голубей.
— Совсем не знак бездушья — молчаливость, — ты слышишь голос мамы из-за спины отца. — Гремит лишь то, что пусто изнутри.
Твой отец мотает головой, с лица не сходит глупая улыбка. Он выглядит, как нашкодивший ребёнок, который теперь назло родителям отказывается от примирительного мороженого. Твой отец кидает голубям целую горсть вишнёвых косточек. В его зрачках ты видишь отражение ветряных мельниц.
Раздаётся выстрел. Ты не успеваешь понять, что случилось.
Ты видишь лишь отца. Из-за его крупного тела, наваливающегося на тебя, ты перестаёшь видеть солнечный свет. И как будто становишься снова взрослым.
Твой отец смеётся.
Ты начинаешь смеяться вместе с ним.
***
Гордей проснулся и сразу схватился за сердце, стараясь унять биение, острой болью пульсирующей в висках. Он отдышался, провёл пальцами по саднящей шее и посмотрел на часы. Было ещё очень рано, но он вдруг понял, что нужно делать. Ускользающая раз за разом мысль завибрировала на краю сознания, дав одну секунду форы. Гордею хватило.
Он схватил айфон с прикроватной тумбочки и нашёл контакты мамы.
— Что случилось, сынок? — спросила она бодро, словно было не полшестого утра, а два часа дня.
— Да ничего... Просто...
— Не спится? — голос её звенел материнской заботой.
— Знаешь, мам, — сказал Гордей. — Мне часто снится один и тот же сон.
#По365, #рассказ, #роман, #проза, #писательство, #литература
