А теперь стоит задуматься вот над чем: ведь эвакуацию должен был кто-то обеспечивать, прикрывая её от наседающих немцев. Фронт фактически развалился. Не было, по сути, ни армий, ни дивизий, ни частей. Войска в значительной степени были дезорганизованы и деморализованы. Уже отмечалось, что оборону на западных окраинах Керчи, в самом городе, на подступах к переправам держали в основном различные сводные отряды, создававшиеся зачастую на ходу из наиболее сознательных и мужественных бойцов, командиров и политработников, вынужденных отходить в массе нестойких войск.
Сколько отрядов и групп, заслонивших собой переправу, было создано благодаря тем самым «мотаниям» Мехлиса «на «газике» под огнём»? Скольких смелых, но просто растерявшихся в условиях массовой паники бойцов и командиров увлёк он за собой на врага, когда «лез всё время вперёд, вперёд», он, армейский комиссар первого ранга (звание, фактически, равное маршальскому), заместитель наркома обороны, ходивший в контратаки впереди солдат?
Как можно утверждать, что от его «действий было мало толка», называя их «суетой»?
Начавшись 14 мая, эвакуация войск, не останавливаясь, продолжалась вплоть до 20 мая (ночи с 19 на 20-е число).
После соответствующего распоряжения вице-адмирала Ф.С. Октябрьского в Керченский пролив стали прибывать суда с портов Туапсе, Новороссийска и с Азовского моря. Собирали всё, что только было можно: баржи, сейнеры, боты, баркасы, буксиры, тральщики, торпедные и сторожевые катера. Здесь было значительное количество небольших и даже мелких рыбацких судёнышек, способных принять на борт не более 15-20 человек. Всего было привлечено для эвакуации 158 плавательных единиц [1; 40]. Конечно же, далеко не все они были в технически удовлетворительном состоянии. Подошли, естественно, не все сразу.