Королевство Бельгия,
Провинция Льеж.
Удар был такой силы, что Олег Иванович вылетел из-за стола головой вперёд, и не успей он выставить руки перед собой – непременно свернул бы шею. Вагон подбросило фута на три, потом он с оглушительным грохотом вернулся на грешную землю, угодив колёсами мимо рельсов. Цепочка вагонов, разорванная в нескольких местах, уже валилась под крутой откос, вагоны становились дыбом, их сминали в гармошку другие, накатывающие сзади по инерции. Д.О.П.овскому вагону повезло – он сполз на обочину, избежав, таким образом, всеобщей страшной давильни, в которой искорёженный металл рвал, калечил человеческие тела, сделавшиеся вдруг такими мягкими и уязвимыми.
Вагон пробороздил крутую гравийную надпись и замер. Семёнов попытался приподняться - его сверху придавил саквояж и слетевший с верхней полки портплед - и едва не взвыл от боли в отбитом боку.
«…рёбро сломал? Хреново, конечно, но могло быть и хуже. Руки-ноги, кажется, целы. Голова, правда, гудит, но крови нет, и это радует. Но что же там рвануло? Бомба в вагоне? Фугас, заложенный на балласте? Да нет, вздор, с какой стати?..»
- Олег Иваныч, вы живы? Что это за халоймес?
Он повернулся – Яша, ну конечно. Лежит, сложившись чуть ли не вдвое, под столиком и ошалело таращится на спутника.
- Не дождётесь! – Семёнов закряхтел от боли в боку, но всё же исхитрился принять почти вертикальное положение. Это оказалось непросто – вагон лежал на боку, и оконная рама, ощетинившаяся зубьями разбитого стекла, была теперь у них под ногами.
- Поезд, видимо, сошёл с рельсов. – сказал он.
«…поздравляю, капитан Очевидность, вы, как всегда, видите самую суть…»
Яша кивнул и, кряхтя, выбрался из-под столика. Правый рукав его сюртука висел на одной нитке, роб пересекала глубокая кровоточащая полоса.
- Ударились головой, Яков Моисеевич? – всполошился Семёнов. – дайте-ка гляну…
Яша провёл ладонью по лбу и скривился.
- Вздор, царапина. Наверное, осколками стекла посекло. Вы мне вот что скажите…
Договорить он не успел. Дверь купе дёрнулась и с натугой, отчаянно скрипя, отползла вбок – и заклинила примерно на половине. В образовавшуюся щель с натугой, сопровождаемая соответствующими речевыми конструкциями, просунулась физиономия Ярослава.
- Вы тут как, живы, господа? – осведомился молодой человек. – А то снаружи хрен знает что твори…
Окончание фразы потонуло в гулком грохоте и последовавшем за ним оглушительном шипении. Вагон содрогнулся, Ярослав влетел в полуоткрытую дверь купе и всем веслом обрушился на Яшу только-только выбравшегося из-под столика. Несколькими секундами позже из освободившегося дверного проёма пахнуло горячим паром с угольной копотью – и следом в купе ворвалась дикая какофония воплей, криков, полных ужаса и мучительной боли и страдания.
- Похоже, взорвался паровой котёл. - Олег Иванович длинно, матерно выругался. - Представляю, что за ад кромешный сейчас в головных вагонах…
Их вагон был прицеплен к составу предпоследним, как требовала инструкция, составленная в Д.О.П.е. Видимо, как раз на подобный случай.
«Что ж, надо признать - предосторожность сработала. Понять бы ещё, что там стряслось на самом деле? И, прежде всего – на самом деле был взрыв, или ему только померещилось?..»
- Как там бойцы, все целы? – спросил он, имея в виду оперативников.
- А что им сделается, лбам здоровенным? - ухмыльнулся Ярослав. Они с Яшей кое-как разобрали, где чьи ноги-руки и приняли осмысленное положение в пространстве. – Мы с ребятами все сидели в купе: достали со скуки картишки, раскинули винтик[1], и как раз стали назначать взятки, когда долбануло. Ну, полетели кубарем, побились, рожи расквасили, одного крепко чаем ошпарило - но, вроде, ничего, не всерьёз. Про проводников, буфетчика, связистов ничего не скажу, я сразу к вам.
- Долбануло, говорите? – Яша резко выпрямился, врезался макушкой в угол нависающего над головой столика и зашипел от боли,. – Ох, ты ж холера ясна… Значит, вы тоже слышали взрыв?
- А то! – кивнул Ярослав. – рвануло где-то в голове состава,
под локомотивом, скорее всего. Ну и началось…
«…значит, не показалось – понял Семёнов. – Был взрыв, был! Интересно, кому же это мы так помешали?..»
Из опрокинутого вагона выбрались с помощью Ярослава и двух оперативников – изрядно ободрав платье, исцарапавшись и перемазавшись в пыли, крови и копоти. Попутно выяснилось, что персонал и пассажиры Д.О.П.овского вагона все живы – только у буфетчика и одного из проводников переломы и довольно сильные рваные раны, но ими уже занимается приписанный к вагону фельдшер. Он же наскоро осмотрел ссадины и царапины Яши и Олега Ивановича, смазал остро пахнущей жидкостью, прилепил пластыри и буркнул6 «ничего страшного господа, а теперь простите - сами видите, сколько вокруг раненых, надо помочь…»
Картина, представшая их глазам, была самая удручающая: большая часть вагонов валялась на насыпи; ещё три, в голове поезда, встали дыбом, вскарабкавшись один на другой. Паровоз, как ни странно, остался на рельсах – передняя его часть, скрывающая котёл, превратилась в нечто, вызвавшее у Олега Ивановича диковатую ассоциацию с мгновенной фотографией взрыва в кастрюле со спагетти. Здоровенная воронка, отгрызшая часть насыпи там, где стояли тендер и первый вагон – видимо, разнесённые в щепки, - указывала место, где был заложен фугас.
- А ничего так бабахнуло… - Яша оценивающе оглядел разрушения. – Пуда три динамита они туда закопали, не меньше…
Олег Иванович кивнул и поспешно отвернулся. Его мутило – то ли от последствий удара головой о вагонную полку (не хватало сейчас ещё и сотряса!) то ли от того кошмара, что творился вокруг. На гравийной насыпи то тут, то там валялись растерзанные, переломанные, словно куклы из папье-маше тела – в дорожных сюртуках, дамских платьях, макинтошах. Двое пронесли мимо них человека на куске брезента – лицо несчастного превратилось в жуткую маску из белёсых пузырей и голого мяса, едва прикрытого свисающими лохмотьями кожи.
- Перегретый пар. - прокомментировал один из оперативников. _ Страшное дело! Случилось мне однажды видеть последствия взрыва парового котла на одной фабричке в Пскове – так там человек десять заживо сварились, и ещё две дюжины вот таких же…
Отовсюду нёсся многоголосый вой, стон, плач. Проехала верхами тройка полицейских – их старший испуганно озирался по сторонам и, похоже, не знал, что делать. Яша окликнул его, и полицейский с готовностью осадил свою лошадь. Из состоявшейся короткой беседы выяснилось, что катастрофа – «какой ужас, мсье, здесь не меньше четырёх десятков погибших, женщины, дети!» - случилась в двух с половиной милях от границы с Германией, близ городка Эйпен, населённого, по преимуществу, валлонами; что за солдатами из местного гарнизона уже послано, и помощи следует ожидать в самое ближайшее время – слава Богу, больница при монастыре св. Женевьевы – вон она, рукой подать (полицейский указал на возвышающийся за рощицей шпиль католического собора) и уже отдано распоряжение доставлять туда пострадавших. Вам не нужна помощь, мсье? Нет, все живы и целы? Ах , у вас свой медик имеется? Ах, он готов помочь и другим раненым тоже? Вот и замечательно, пусть идёт в голову состава. А теперь извините, у нас масса дел…
Полицейский – судя по нашивкам, в ранге сержанта – козырнул и пришпорил своего Букефала. Прочие стражи порядка потрусили за ним туда, где откуда крики и вопли были особенно громкими. Олег Иванович вытер платком губы – он всё же не выдержал и опорожнил желудок прямо на гравий – и почувствовал в ладони что-то металлическое, округлое, холодное.
- Коньяк. – пояснил Яша. – Глотните, Олег Иванович, и давайте уже, поскорее приходите в себя. Нам сейчас надо срочно решать, что мы будем делать дальше. Каждая минутка на счету…
Гнедой меринок трусил по присыпанной мелким щебнем дорожке, оборачиваясь и мотая головой каждый раз, когда Яша щёлкал над его ушами длинным, тонким, как удочка, кнутом. Справа и слева тянулись живые изгороди, из-за которых поднимались красные черепичные крыши. Вдали маячила колокольня католического собора в окружении двух- и трёхэтажных построек – типичный сельский пейзаж провинции Льеж. Позади, над железнодорожной насыпью поднимались столбы чёрного масляного дыма – Олегу Ивановичу не хотелось оборачиваться и смотреть туда.
Колокольня, как и окружающие её строения, принадлежали монастырю святой Женевьевы, о котором упоминал давешний полицейский сержант. Надо признать, местные власти сработали чётко: меньше, чем через полчаса после катастрофы к насыпи уже прибыл взвод солдат из соседнего городка, а вслед за ними стали подтягиваться местные крестьяне на тележках, бричках и двуколках. Полицейские с помощью солдат грузили на экипажи раненых для отправки в монастырскую лечебницу. Трупы сносили на насыпь и укладывали рядком, прикрывая их найденными в вагонах простынями и покрывалами. Так они и лежали – Семёнов насчитал не меньше трёх десятков, причём солдаты всё время приносили новых.
Пока Олег Иванович ужасался последствиям разыгравшейся трагедии, его спутник не терял времени даром. Наскоро переговорив с одним из возчиков, он приобрёл у него двуколку на паре тонких подрессоренных колёс, с двумя большими медными калильными фонарями по бокам, запряжённых вот этим самым гнедым мерином. Владелец экипажа, сумрачный тип с траурно-чёрными кромками ногтей на заскорузлых пальцах и обвислыми малороссийскими усами попробовал золотые кругляши наполеондоров на зуб, крякнул и, буркнув что-то по-немецки себе под нос, вложил повод в руку покупателя, скрепляя тем самым сделку. Яша же, препоручив скотинку заботам проводника из Д.О.П.овского вагона, вместе с Ярославом извлёк из купе чемодан, портплед, пару саквояжей – свой и спутника – и принялся пристраивать всё это в багажную корзину двуколки. На вопрос Олега Ивановича, что он затеял, последовал нетерпеливый жест – «всё потом!» Не прошло и четверти часа, как экипаж уже бодро катил по гравийной дороге в сторону ближайшего городка.
- И всё же, Яков Моисеевич, за каким рожном вы велели Ярославу зажечь наш вагон? – спросил Семёнов. – А заодно – куда мы всё же направляемся?
Эти вопросы он задавал уже в третий раз и был изрядно раздражён тем, что молодой человек всякий раз уходил от ответа.
- Элементарно, Ватсон, как говорил англичанин Шерлок Холмс из вашей фильмы! – ухмыльнулся в ответ Яша. – Сами подумайте: ну зачем кому-то могло понадобиться взрывать этот поезд? Я далёк, конечно, от того, чтобы считать нас с вами персонами, по значимости близкими к Государю Императору, да и городишко этот, Эйпен, что ли, мало походит на станцию Борки Змиевского уезда – хотя, колокольня с монастырём и здесь имеется... Однако факт остаётся фактом: кроме нас достойных целей в поезде, скорее всего, не было. А террористы, кем бы они ни были, во-первых, начисто лишены нормальных человеческих чувств, раз уж решились отправить вместе с нами на небеса такую уйму народа, а во-вторых – не испытывают недостатка в средствах. Тут одного динамита сколько должно было уйти!
Семёнов против воли не смог скрыть улыбки: мало того, что его спутник пересмотрел на видео массу детективных фильмов из будущего, он ещё и неплохо изучил «предыдущую версию» истории российского террора. В той, уже не состоявшейся здесь реальности взрыв царского поезда случился в 1888-м году; здесь же это событие не состоялось, как хотелось думать Олегу Ивановичу, и его стараниями тоже.
Впрочем, кто его знает? Наука, как известно, умеет много гитик, а несуществующая пока хронофизика – так и тем паче…
Значит, вы полагаете, что это было покушение на нас? – спросил он.
- Яша энергично кивнул.
- Никаких сомнений. Потому я и велел Ярославу поджечь вагон и закинуть туда под шумок пару мужских трупов – он сообщит бельгийским властям о гибели двоих пассажиров, назовёт наши имена и фамилии, и неведомые террористы, если повезёт, будут считать, что добились своей цели. Заодно и содержимое вагона уничтожим, незачем железнодорожным властям знать, что он был несколько… хм… нестандартный.
- А если не повезёт?
- В любом случае, мы постараемся выскользнуть из-под наблюдения – она ведь наверняка следили за нами от самого Петербурга, раз уж сработали так точно и профессионально. В любом случае, нас будут искать – а мы пока доберёмся по-тихому до Парижа и там займёмся своим делом. Документы на чужие имена у нас есть, и не по одному комплекту, деньги, оружие, средства связи и всякие полезные штучки – тоже.
Он любовно похлопал ладонью по выпуклому боку саквояжа, который не стал укладывать в багажную сетку вместе с остальным их скарбом, широко улыбнулся и сказал с внезапно прорезавшимся одесским говорком:
– Ну как, Олег Иваныч, ищем до здрасьте тех уродов, шо подумали они умнее нас?
И щёлкнул кнутом-удочкой, оставив Олега Ивановича гадать, что это было - тяжкое наследие детства, проведённого в черте оседлости, или всё же результат просмотра на ноутбуке сериала «Ликвидация»?
[1] Карточная игра «винт», весьма популярная в 19-м веке, напоминающая преферанс. После каждой сдачи игроки «назначали взятки» - объявляли, сколько карт противника они побьют.