Предыдущая глава была посвящена сражению за Гонконг, и значительное место в ней уделялось предыстории собственно битвы как таковой, поскольку автор настоящей работы убеждён: судьба колонии оказалась предопределена отнюдь не в декабре 1941, а существенно раньше. Полковник Дои мог бы не проявить в нужный момент инициативу, бои на линии Джиндринкерс — затянуться ещё на несколько суток или даже недель по сравнению с реальностью, но политические предпосылки, в свою очередь программирующие военно-стратегическое положение, остались бы в силе. Теперь, когда мы начинаем разговор о действиях японской Южной группы армий, то есть поднимаем, наконец, центральную темы настоящей работы, нам придётся следовать тому же шаблону, что и прежде. Начать с как будто не имеющей прямого отношения к схваткам зимы 1941-1942 историко-политической присказки, без которой, однако, сущность и особенности Таиландской операции Императорской армии неизбежно окажутся поняты превратно, если не прямо неверно.
Итак, начать нам придётся с седой древности — во всяком случае если оглядываться назад из времён, когда моря бороздили ударные авианосные соединения, а на суше танковые дивизии, прорвав неприятельский фронт, громили его тылы. Из XX мы переносимся примерно в VI век нашей эры. Интересен он нам, поскольку процесс формирования таиландской государственности имел ряд характерных особенностей, впоследствии неоднократно сказывавшихся. Тайцы не являются автохтонами Юго-Восточной Азии. Их прародина — Юньнаньское нагорье, располагающееся на территории современного Китая. Ну а предки тайцев обитали и того севернее. Процесс постепенной миграции начался в VII веке и занял не одно столетие. Окончательно из Юньнани тайцев вытеснили аж монголы более чем 500 лет спустя. Самое первое переселение, судя по всему, имело характер завоевательного похода, однако очень скоро миграция стала по большей части мирной — и тому имелась веская причина.
Кхмеры и прежде выделялись в ряду других этносов Юго-Восточной Азии, а в самом начале IX века создали империю, известную как Камбуджадеша со столицей в городе Ангкор (да, том самом, где стоят удивительной красоты храмовые комплексы), которая повела активную и мощную экспансию, подчиняя себе соседей. В ряду прочих одним из покорённых народов оказались моны. К XII веку Камбуджадеша достигла своего расцвета и была безоговорочным гегемоном в своём регионе. Однако почти сразу после смерти в 1219 году Джаявармана VII, считающегося величайшим из кхмерских королей, начался закат империи. Уже в 1220-х по сути обособилось монское наместничество. В свою очередь непрочным и двойственным положением нового государства воспользовались тайцы. Область была захвачена ими в 1238 году и стала царством Сукхотаи. Вождь Си Индрадитья положил начало первой тайской королевской династии.
Сукхотаи: монское наместничество Кхмерской империи — одновременно первое государство тайцев. Карта отображает положение на середину XIII века.
На протяжении долгого времени население как царства Сукхотаи, так и сменившего его государства Аютия, оставалось смешанным с примерно равным монским и собственно тайским элементом. Вероятно именно моны, родственные кхмерам, помогли правителям Аютии аппроприировать многие элементы из наследия Кабуджадеши. Фактически тайские государи стали позиционировать себя в качестве преемников былой империи, ведя свою завоевательную политику. Постепенно взгляды тайцев на собственное прошлое оказались сильно мифологизированы — и оставались таковыми вплоть до второй половины XX века. Общим местом в общественном дискурсе стало мнение о землях Камбоджи/Кампучии и всей долины Меконга, как об исконно тайских.
В XV-XVIII веках Аютия являлась крупнейшей державой Юго-Восточной Азии, соперничая за власть и влияние с Вьетнамом династии Ле. Ещё при Раматхибоди II (1491—1529) был установлен контакт с первой европейской державой — Португалией, неоднократно пытавшейся вмешиваться в местную политику на протяжении XVI столетия. Однако в целом вплоть до XIX века Аютия, а затем королевство Раттанакосин (оно же Сиам) ввиду своей удалённости избегали колонизации и вообще испытывали сравнительно скромное влияние со стороны ведущих держав Европы. Но вечно так продолжаться не могло. В 1819 году Томас Стэндфорд Раффлз заключил договор с султаном Джохора и выкупил у него остров Сингапур, который начал стремительно разрастаться, являясь стратегически важным перевалочным пунктом на пути из Индийского океана в Тихий (к 1860 году численность населения города составляла не менее 80 000 жителей). В 1824 году по Британско-нидерландскому соглашению, подписанному в Лондоне 17 марта, к Великобритании перешла Малакка. Одновременно в 1823-1826 годах состоялась прошла Первая англо-бирманская война, по итогам которой царь Баджидо оказался вынужден уступить победителям большую часть южной Бирмы. Наконец в ходе Первой франко-вьетнамской войны 1858-1862 империя Наполеона III овладела южным Вьетнамом (французской Кохинхиной). К Сиаму подступались буквально со всех сторон.
И, тем не менее, к началу XX столетия королевство, наряду с Китаем и Японией, осталось одним из трёх государств Восточной Азии, не утративших свой суверенитет (и единственной такой страной в Юго-Восточной Азии). Тайцы этим фактом чрезвычайно гордятся, и, наверное, имеют на то право. Однако важно понимать — в первую очередь сохранившаяся сиамская независимость была плодом не какой-то особенной силы, или героической несгибаемости королевства, а следствием договорённости двух великих колониальных империй, Британской и Французской, решивших оставить между владениями друг друга буферную зону. Это совершенно очевидно, если вспомнить, к примеру, Франко-сиамскую войну 1893 года, когда «трёхцветные», задействовав самые скромные силы, вчистую разгромили противника. Шлюп «Inconstant» и канонерка «Comète» прорвались по реке Чаупхрая к столице Сиама и грозили бомбардировать королевский дворец. Страна, приняв французский ультиматум, в одночасье лишилась чуть не трети своей территории (в частности всего современного Лаоса).
Карикатура из выпуска лондонского журнала Панч 1893 года. Французский волк смотрит на сиамского ягнёнка из-за реки Меконг.
Так или иначе, независимый Сиам протянул достаточно долго, чтобы начать процесс модернизации и вестернизации. Сыновья короля Рамы V получили европейское образование (в том числе наследник, будущий Рама VI, учился в Сандхёрсте и Оксфорде) и достаточно эффективно провели первоочередные реформы. В 1910-х годах в стране началось железнодорожное строительство, появился телеграф, национальная валюта — бат — была привязана к золотому стандарту, коренным образом была переустроена налоговая система. Поспособствовала росту благосостояния государства Первая мировая война, в ходе которой нейтральный Сиам активно поставлял на внешний рынок продовольствие. В 1917 году королевство объявило таки войну Германии для того, чтобы расположить к себе британцев и французов. Мало того, скромный Сиам стал единственным азиатским государством, отправившим свои войска на Западный фронт.
Однако уже в 1920-е настал черёд первых кризисов. В базисе вестернизация спровоцировала демографическую революцию, а рост экономики не поспевал за увеличением численности населения. Возникла безработица. Страна оказалась в существенной степени зависима от внешней торговли и иностранного капитала. Начавшееся в конце 1919 года понижение мировых цен на сельхозпродукцию нанесло по Сиаму тяжёлый удар. Старые элиты, прежде всего земельная аристократия, осознав, что её влияние может при сохранении прежних темпов модернизации окончательно сойти на нет, составила мощную реакционную оппозицию. Наконец, в 1925 скоропостижно скончался в возрасте 44 лет король Рама VI. Сменивший его на троне Рама VII Прачадипок, пытаясь стабилизировать положение в национальном хозяйстве Сиама, пошёл на уступки аристократической фронде, дабы избежать политической нестабильности. Юридически страна оставалась абсолютной монархией, выборы не проводились, парламент отсутствовал, а в совещательном Государственном совете во второй половине 1920-х выходцы из народа оказались практически полностью вытеснены родовой знатью. Последним ударом стала Великая депрессия, разом обнулившая все усилия Рамы VII. В 1932 году всё окончилось революцией. Произвёл её союз двух сил — подпольной партии Кхана Ратсадон (Народная партия), образованной в 1927 году в Париже, и военных заговорщиков. Среди последних был человек, вошедший в историю как Плек Пибунсонгкрам — и к этой личности нам следует присмотреться внимательнее.
Пибунсонгкрам, а изначально Плек Киттасангха родился на свет 14 июля 1897 года в семье Кида Киттасангха, который, к слову, был сыном китайского иммигранта. Опуская детство, которой Плек провёл выращивая вместе с отцом дуриан, наш герой сразу пошёл по военной стезе. Окончив школу при буддийском храме, он поступил в Королевскую военную академию Чулачомклао. В 1914 году, завершив обучение, Плек Киттасангха получил звание второго лейтенанта артиллерии и был направлен в артиллерийский полк в Пхитсанулок. Во время первой мировой войны проходил стажировку в артиллерийских частях во Франции. По возвращении в Таиланд Плек получил звание капитана. Статус побывавшего в Европе уроженца бангкокского пригорода Нонтхабури рос — в 1928 году король Рама VII присвоил ему титул «Луанг», что примерно соответствует виконту в европейской системе титулов, и новое имя — «Пибунсонгкрам» . Такая практика — присвоение нового имени вместе с титулом — была распространена в Сиаме. «Пибунсонгкрам», стоит добавить, означает «большая», или «наступательная война». Да, бывают и такие имена у людей…
Плек Пибунсонгкрам, каким он был в 1920-х.
К началу 1930-х Плек Пибунсонгкрам являлся майором Генерального штаба — и членом одной из автономных законспирированных ячеек Кхата Ратсадон в армии. В революции он участвовал активно, но, впрочем, далеко не на первых ролях. Став заместителем командующего артиллерией Королевских вооружённых сил Пибунсонгкрам как будто ни на что больше не претендовал. Но собратья-военные о майоре не забыли. Политический кризис в Сиаме отнюдь не окончился в июне 1932. Реформы проводились медленно. Мировой кризис никак не желал завершаться. Кхата Ратсадон, получив власть, немедленно начала распадаться на фракции, а консерваторы только и ждали возможности нанести контрудар. В апреле 1933 с их подачи король не утвердил план экономических реформ премьер-министра Паномионга, а чуть позже тот и вовсе оказался вынужден бежать во Францию. Тогда выступили военные. Генерал Пхахон Пхаюхасена поднял вооруженные силы в ружьё — и Плек Пибунгсонгкрам был с ним. В октябре 1933 он успешно проявил себя в подавлении роялистского мятежа принца Боворадета. А после карьера Пибунгсонгкрама пошла в гору. Полковник. Заместитель командующего армией. Военный министр в правительстве Пхахона Пхаюхасена. Последний в середине 1930-х собирал на себя шишки со всех сторон справа (от реакционеров за излишне активные реформы) и слева (от демократов за чрезмерный консерватизм), сверху (от королевского двора, где ненавидели генерала после того, как тот вынудил Раму VII отречься в пользу сына) и снизу (от крестьян и возникшей в эти годы городской пролетарской бедноты). Наконец в декабре 1938 Пхаюасене пришлось оставить пост главы кабинета — при явно недовольстве армии, которым воспользовался… Пибунсонгкрам, заняв место бывшего патрона. Военные видели в нём своего, противники прежнего премьера — новое лицо, которое способно скорректировать прежний курс, а также одновременно боялись вооруженного путча.
Пибунсонгкрам же, придя к власти, использовал своё положение, чтобы быстро. решительно и беспощадно избавиться от политических оппонентов. Ряд королевских сановников, военных, а также представителей парламентской оппозиции был предан суду по обвинению в заговоре против короля. На судебном процессе, беспристрастность которого была весьма сомнительной, 18 человек было приговорено к смертной казни, а 52 — к длительным срокам заключения. К середине 1939 года оформился режим личной власти Пибунсонгкрама. Это была прямо таки классическая диктатура военного толка, изрядно смахивающая на хунты Южной Америки. Но были и свои нюансы.
Экономическое положение Сиама оставалось скверным, а премьер-министр разбирался в такого рода материях откровенно слабо. Зато он хорошо знал, что рты недовольным можно успешно заткнуть, раздув огонь шовинизма, а затем призвав нацию сплотиться во имя борьбы с внешним врагом. Автору этих строк представляется, что весь национализм и ирридентизм Пибунсонгкрама являлся именно политической тактикой, направленной на решение главной задачи диктатора — удержание власти. Позднее, уже после Второй мировой, он совершенно позабудет о нём, чтобы стать большим другом США, ещё одним представителем длинного ряда «наших мерзавцев» Вашингтона. Но мы слишком забегаем вперёд. А в конце 1930-х премьер-министр королевства продвигал пантайскую идеологию — именно по инициативе Пибунсонгкрама Сиам стал Таиландом, то есть страной, которая должна была сделаться домом всех тайцев. К последним путём подтасовок и мистификаций, опирающихся на искаженное видение собственного прошлого, отмечавшееся нами выше, относили также кхмеров и бирманцев. Соответственно территории Кампучии и Бирмы считались «исконно тайскими», до поры оккупированными колонизаторами. По распоряжению правительства Пибунсонгкрама были изданы карты для школьников, на которых они обозначались как принадлежащие Таиланду. При этом, конечно, дальше риторики дело не шло — Моська и не думала кидаться в суицидальную атаку на слона (а точнее даже на двух элефантов — пару великих держав со столицами в Лондоне и Париже). Игра, патриотический спектакль для внутреннего зрителя.
Так всё было в 1939 году. А потом внезапно наступили май и июнь 1940 и маска совершенно неожиданно стала сутью, приросла к лицу, а пропаганда превратилась в реальный и осуществимый план. Франция потерпела катастрофическое поражение, поставившее под вопрос самый её статус крупного игрока на мировой арене. Британия по общему мнению должна была заключить в скором будущем мир с Рейхом на условиях последнего — или пасть по его ударами вслед за союзником. 22 сентября 1940 японские войска вошли во французский Индокитай, фактически силой навязав правительству Виши себя как протектора колонии, да к тому же сходу нарушила условия соглашения, регламентирующего численность соединений Императорской армии, которым дозволялось пересечь границу. Разумеется за всем этим внимательно следили в Бангкоке.
Стоит добавить, что Пибунсонгкрам, если говорить о его сильных чертах, проводил достаточно смелую кадровую политику. В его команде были такие люди, как, например, Вичит Вичитватхакан — министр культуры и главный идеолог режима. Писатель и горячий сторонник итальянского фашизма он удостоился от британского посла в Таиланде характеристики «карманного Геббельса». Понятно, что основным посылом фразы было неодобрение, однако читается в ней и иной элемент. Чтобы в глубоко периферийной стране Восточной Азии стать Геббельсом, пускай даже карманным, нужно изрядно попотеть. Вичитватхакан, например, активно развивал в национально-патриотическом ключе таиландский кинематограф, о который прежде вообще не подавал особенных признаков жизни. С его подачи в короткие сроки вышло целых три фильма на историческую тематику. В целом министр культуры работал инициативно и деятельно.
Таиландский «Карманный Геббельс» при полном параде
И он был не один — имелись и другие люди в руководстве Таиланда, вполне искренние в своих стремлениях к державности, пускай регионального масштаба. В мирное время премьеру не составляло особенно труда контролировать своих подчинённых и направлять их порывы в выгодное русло. Но когда удача так демонстративно шла в руки проигнорировать её, означало бы показать свою неспособность и слабость. Чересчур гладко складывающиеся обстоятельства свели на нет всякие тонкости. Следовало или действовать, или снимать трескучую риторику с повестки дня.
Пибунсонгкрам решился оказать давление на французов. Ещё в конце 1939 на переговорах по демаркации границы правительство Франции выразило свою готовность пойти на уступки. Незначительные, можно сказать и вовсе косметические. Но осенью 1940 это стало уже не важно — сама готовность обсуждать территориальный вопрос как таковая превратилась в предлог для предъявления весьма амбициозных требований. Плек Пибунсонгкрам желал получить большую часть Кампучии. Вооруженный конфликт постепенно разгорелся в период с октября 1940 по начало января 1941, в конечном итоге став тем, что можно было назвать Франко-тайской войной. Её подробное описание выходит за рамки настоящей работы. Вкратце результат боевых действий следует считать ничейным. Пользуясь известной деморализацией противника, численным, а также, как ни парадоксально, техническим превосходством (правительство Франции отправляло в далёкую колонию почти исключительно устаревшее оружие и снаряжение) армия Таиланда достигла ряда тактических успехов, не перешедших, однако, нигде в оперативно-стратегическую плоскость. В то же время французы добились убедительной победы на море, практически уничтожив таиландский флот.
А потом как в известном анекдоте «пришёл лесник» — во второй половине января 1941 урегулированием конфликта занялось правительство Японской империи. По настоянию японских властей в Сайгоне открылась «Конференция о прекращении военных действий», а уже 31 января делегатами от режима Виши и Таиланда был подписан ряд предварительных соглашений о прекращении войны. Что характерно, произошло это на борту крейсера Императорского флота «Натори». В свою очередь окончательный мирный договор стороны заключат 9 мая 1941 в Токио.
Японцы откровенно выкрутили руки французам. Таиланд получил пусть не всё, на что претендовал, но весьма существенную часть территории Камбоджи: провинции Баттамбанг, Пайлин, Кохгон, Сиемреап, Бантеаймеантьей, Оддармеантьей, Сайнябули, Прэахвихеа, а также часть Луангпхабанга и французского Лаоса. Разумеется поддержка Японии была не благотворительностью, или проявлением азиатской солидарности. Для Токио стало чрезвычайно важно заручиться лояльностью Бангкока — и, конечно, причиной тому был всё более утверждающийся в качестве единственно возможного для Империи Восходящего солнца стратегического решения бросок в регион Южных морей.
Сам по себе Таиланд как актив имел, разумеется определённую ценность. В стране имеются достаточно существенные залежи олова и вольфрама — впрочем к началу 1940-х ещё практически не разведанные. Основой экономики как тогда, так и теперь, являлось сельское хозяйство, а конкретно — выращивание риса. Современный Таиланд ежегодно поставляет на мировой рынок до 9 миллионов тонн. Однако главное значение с японской точки зрения имел не он, не бананы и дуриан, морепродукты и даже не трудовые и мобилизационные ресурсы. В первую очередь значение имела сама территория государства как таковая, прочее же выступало в лучшем случае дополнительным бонусом. Таиланд должен был стать поистине ключевым плацдармом для Императорской армии Японии.
Почему?
Здесь нам стоит отступить немного в сторону. Уже в 1937 году, с началом активной фазы Шанхайского сражения, правительство Китайской Республики задумалось о перспективах продолжения борьбы с агрессором в условиях блокады. Крупнейший порт страны сделался ареной яростных боёв. В юго-восточной части Китая было тогда несравненно спокойнее, однако возможность японского удара нельзя было сбрасывать со счетов. Кроме того, хотя ВМС Японии и воздерживался от атак нейтральных судов, ничто не мешало его кораблям систематически обстреливать грузовые терминалы и складские помещения, уничтожая грузы сразу по их прибытию — тем более, что своего флота, способного хоть как-то оппонировать неприятелю, у Гоминдана не было. С августа 1937 масштабные поставки вооружений и военных материалов Китайской Республике начал Советский Союз. Выбирать Гоминдану не приходилось, однако важно понимать — ещё недавно «красные» оказались бы последними, к кому Чан Кайши обратился бы за помощью. Китайские коммунисты и глава государства взаимно и остро ненавидели друг друга. Случалось, конечно, в истории, что необходимость рождала и более странные альянсы. Техника, передаваемая СССР, была архиважна для сохранения устойчивости обороны Национально-революционной армии. Тем не менее, Чан Кайши очень боялся — и не без некоторых оснований — что за самолёты и танки ему придётся взамен идти на политические уступки. Прежде всего — в отношении КПК, что было для него совершенно неприемлемо: скорее уже он согласился бы на патронаж японцев. В моменте жесткая позиция лидера Гоминдана по внутрикитайским вопросам едва ли будет стоить ему дорого — Москва очень рассчитывала сковать за счёт сопротивляющегося Китая экспансию Японии. Однако в перспективе, особенно по мере роста зависимости НРА от вооружений, произведенных в СССР, советники и дипломаты из страны советов могли взять иной тон в отношении вынужденного партнёра.
Соответственно возникла задача диверсификации поставок. Пускай с большими сложностями и затратами — не важно. Лишь бы у Китайской Республики имелась альтернатива. С этой отправной точки и началось строительство так называемой Бирманской дороги. Единственным потенциальным поставщиком, с которым у режима Чана Кайши имелась сухопутная граница, являлась Британская империя. Существовал, правда, значимый нюанс. Хотя общий для британцев и китайцев рубеж был весьма протяженным, проходил он по исключительно плохо обжитой местности, к тому же не везде реально контролировавшейся правительством Гоминдана. Тот же Тибет после Синьхайской революции постепенно превратился в самостоятельное и крайне закрытое государство. Гималайский рельеф, понятно, также не слишком благоприятствовал дорожным работам. Юго-западная Юньнань тоже была, прямо сказать, не подарок. Скальные предгорья всё тех же Гималаев, несколько крупных рек — например Янцзы и Меконг, дремучие леса, последний раз слышавшие стук топора дровосека, наверное во времена династии Тан. Тем не менее, стройка началась и была в основном завершена за два года. В ней приняло участие совокупно до 200 000 рабочих. Общая протяженность дороги составила 1154 километра. От крупнейшего города Юньнани — Кунмина — она шла к границе которую пересекала возле местечка Вантинг, а на бирманской территории продолжалась до железнодорожной станции Лашио. Туда грузы доставлялись из порта Рангуна.
Бирманская дорога. На карте показано также ответвление, построенное в 1942-1945 — так называемая Дорога Ледо или Дорога Стилвелла.
Проработала Бирманская дорога около года: 18 июля 1940 британцы прекратили её эксплуатацию — по настоятельной просьбе Японии. Не мудрено. В условиях мировой войны, когда Лондон сам остро нуждался в вооружениях, невзирая ни на какие сложности, по новому маршруту в Китай поступило несколько десятков тысяч тонн военных материалов и снаряжения. Соответственно в случае начала войны в регионе Южных морей, где Империя Восходящего солнца неминуемо схлестнётся с Великобританией, возникала очень серьёзная угроза. К лету 1940 относительно статичное положение на китайских фронтах, позволявшее японцем накапливать определённые свободные резервы (в частности те дивизии, которые были направлены в Квантунскую армию, а также в 1941 составят Южную группу армий Тэраути Хисаити), было обусловлено критической нехваткой у НРА тяжелых и вообще современных вооружений. Советский канал поставок после сентября 1939 постепенно начал засыхать, чтобы превратиться в совсем тоненькую струйку. СССР экстренно дооснащал собственные вооруженные силы и в целом был поглощён событиями в Европе. Но если британцы примутся перекачивать через Бирманскую дорогу сотни танков и пушек, многие тысячи стволов стрелкового оружия… Вся стратегия Японии в борьбе с Чаном Кайши строилась после прекращения их собственных наступательных операций и частичной утраты инициативы на неспособности НРА быстро проломить заблаговременно подготовленную оборону соединений Императорской армии даже в случае их частичной блокады. Непременно раньше следовал контрудар, воостанавливающие положение. Имея, условно говоря, «Матильды» и 25-фунтовки, китайцы могли успеть первыми.
Резюмируя, предвидя грядущий конфликт с Британией, японское командование было обязано принять меры в отношении Бирманской дороги. Вот только как это сделать? Сухопутное наступление на Кунмин было совершенно исключено. Расстояние от ближайших японских авиабаз в северной части французского Индокитая до дороги составляло примерно 850 километров — слишком много для регулярной эффективной работы. К тому же авиация англичан тоже не будет сидеть без дела и непременно начнёт вылеты на перехват. Единственным способом свести к нулю значение дороги, являлось вторжение в Бирму. При этом осуществить его можно было или с территории Таиланда, или высадкой из Андаманского моря, куда судам с десантниками пришлось бы идти в обход всей Малайи. Последнее, конечно, представлялось заведомо невыполнимой утопией. Таиланд был нужен Императорской армии для удара на Моулмейн и Рангун.
Другим аспектом была упомянутая чуть выше Малайя. Вместе с Филиппинами она создавала заслон, отделяющий контролируемые японцами территории от голландской Ост-Индии. При этом овладение Малайей и Сингапуром представлялось более сложной целью. Если ВМС США держат на Филиппинских островах сравнительно скромные силы, а более-менее существенные подкрепления после нокдауна в Перл-Харборе американцы едва ли решаться перебросить, то «Гибралтар Востока» — главная военно-морская база Британии в регионе: японцы (отчасти — ошибочно, но об этом позже) исходили их того, что там непременно будет находиться мощное соединение, способное постоять за себя, которое в первые дни войны не испытает на себе практически никакого воздействия. Соответственно неприятель может организовать после высадки сил вторжения атаку на транспортные суда. Императорский флот должен был парировать эту угрозу — и теоретически обладал для этого достаточным инструментарием. Однако заранее исключить всякую вероятность проблем со снабжением у соединений десанта не представлялось возможным. Соответственно, воспользовавшись ею, британцы могли перейти в наступление уже на суше, ликвидировать плацдарм и сбросить японских солдат обратно в море. Нужен был канал связи с действующими в Малайе войсками, не подверженный влиянию случая. Им мог стать только сухопутный коридор из Таиланда, пролегающая по тайской части Малайского полуострова железная дорога. И если за то, чтобы по ней потекли на юг грузы, требуется расплатиться порядочным куском французской Камбоджи — что ж, за Японией дело не станет.
Но вернёмся к Пибунсонгкраму и его взгляду на вещи. Успех января 1941 здорово поднял политический капитал премьер-министра Таиланда. Он укрепил власть, помпезно отпраздновал свой триумф— возведённый в в Бангкоке Монумент Победы до сих пор остаётся крупнейшим в стране.
Плек Пибунсонгкрам в мундире фельдмаршала Королевской армии Таиланда
Монумент Победы в Бангкоке, современный вид.
Вместе с тем, лидер Таиланда, хоть и не озвучивая этого публично, отчётливо видел оборотную сторону вещей. Всеми достижениями Пибунсонгкрам был обязан японцам. Которые желали ответных действий со стороны тайцев. В декабре 1940 фельдмаршал (Плек Пибунсонгкрам присвоил себе это звание, минуя чины генерал-лейтенанта и полного генерала) лично выразил готовность выступить на стороне Токио в случае конфронтации с Британской империей. Впрочем, одно дело — обещать, особенно устно, и совсем другое — выполнить на практике. К весне 1941 даже в Восточно-Азиатском захолустье стало очевидно: Англия не сдалась, более того, она во многом оправилась от прежних поражений. Итальянцы понесли тяжелейшие поражения в Африке, оставили половину Ливии. Союзника фюрера успешно били греки. Всё более отчётливо обозначалась позиция США как союзника Лондона. Наконец, у японской опеки был один недостаток — она грозила со временем стать слишком уж тесной и плотной.
Всё вышеперечисленные факторы, а также проявившиеся во время франко-тайской войны истинные возможности армии Таиланда, всё-таки довольно скромные, подталкивали Пибунсонгкрама к проведению уклончивой линии во внешней политике. Документы, которые оформили бы де-юре союз с Японией, не подписывались. Таиландские ВС сохраняли свою самостоятельность и под управление командования армии Империи Восходящего солнца не переходили. Лавирование Пибунсонгкрама существенно облегчалось сохраняющейся неопределённостью позиции самого Токио, где, как мы помним, окончательное решение о войне не принималось чрезвычайно долго. Также важно отметить, что стратегически важное положение Таиланда осознавалось не только японцами. Лондон видел его ничуть не хуже. И оказывал давление на Бангкок. Отчасти положение Таиланда в конце осени 1941 можно сравнить с Норвегией начала 1940. Тогда два плана вторжения — немецкий «Везерюбунг» и британский «R4» разрабатывались одновременно, а оба противоборствующих альянса попеременно пытались «откусить» в том или ином аспекте от норвежского нейтралитета. Теперь для руководства Таиланда превентивный ввод войск под Юнион Джеком из Малайи и Бирмы был ничуть не менее реальной перспективой, чем приход в страну японцев. Малайское командование ВС Великобритании включало в свой состав к началу зимы 1941-1942 годов полнокровный III индийский корпус, а всего начитывало почти 75 000 человек только в сухопутных силах. Черчилль писал Пибунсонгкраму в конфиденциальном письме:
Если Вы подвергнетесь нападению, защищайтесь. Сохранение подлинной независимости и суверенитета Таиланда — в британских интересах, мы расценим нападение на Вас как нападение непосредственно на нас.
Подобные формулировки одновременно обнадёживали и угрожали. Между строк у английского премьера ясно читается решимость в случае начала войны и вступления частей Императорской армии на тайскую землю вести активные боевые действия непосредственно в Таиланде.
Между тем в начале ноября 1941 Япония окончательно разочаровалась в возможности достижения соглашения с США. 5 числа, как мы помним, предстоящая широкомасштабная кампания армии и флота Империи на Тихом океане была утверждена и закреплена документально. И тут ответственные лица, внезапно поняли: для политеса осталось крайне мало времени. В экивоки с Пибунсонгкрамом можно играть ещё месяцами, а вот климат и роза ветров Сиамского залива и Южно-Китайского моря оставляет весьма узкое окно возможностей для проведения наступательных операций.
24 ноября Ставка военного командования информировала главкома Южной группы армий относительно своего прошедшего совещания, на котором обсуждались «общие принципы мероприятий в отношении Таиланда». Ни в коем случае не желая рисковать и пускать дело на самотёк, руководство ВС Японии остановилось на самом жестком варианте действий. К этому моменту уже несколько недель планирование грядущего вступления частей 25-й и 15-й армий в Таиланд осуществлялось в формате полномасштабной наступательной операции. Теперь этот подход получил санкцию свыше. Японцы шли в гости к почти союзнику, хотя и надеясь на его лояльность, но без приглашения, с оружием в руках — и полной готовностью применять его, если им станут чинить какие бы то ни было препоны. Тэраути Хисаити получил право вести переговоры с властями Таиланда по всем военным вопросам, сопряженным со вступлением в страну Императорской армии, которые останутся после консультаций японского посла Цубоками с правительством Пибунсонгкрама. Последние должны были начаться в 18 часов дня, предшествующего началу кампании в регионе Южных морей, и закончиться не позднее 0 часов. Вне зависимости от их исхода войска входят в Таиланд, хотя и стараются избегать столкновений с местными вооруженными силами.
27 ноября, чувствуя, что запахло жареным, тайский диктатор выступил в радиообращением к нации — и продемонстрировал в ходе него стремление по прежнему как-нибудь да усидеть на двух стульях. Народ Таиланда призывали не проявлять враждебных чувств к иностранцам и не испытывать тревоги в связи с сосредоточением иностранных войск в Малайе и Индокитае (т.е. британское и фактически японское владения упоминались на равных правах). страна должна укреплять свою обороноспособность и быть готова к чрезвычайным обстоятельствам. Тем временем в этот же день сформированный в Осаке штаб 15-й армии генерал-майора Иида Сёдзиро (33-я и 55-я пехотные дивизии) прибыл в Сайгон. Она получила задачу обеспечить общественный порядок в Таиланде и быть в готовности к последующим боевым действиям в Бирме. Фактически, впрочем, к границе до начала декабря был выдвинут только так называемый отряд Уно: 55-ю дивизию планировалось перебросить на юг из Хайфона железнодорожным транспортом, а 33-я дивизия всё ещё находилась вообще в центральном Китае — она должна была прибыть в Бангкок море уже после окончания активной фазы операции.
Основные силы 25-й армии предназначались для действий в Малайе, однако Гвардейская дивизия, генерал-лейтенанта Нисимуры Такумаро, расквратированная в южной части французского Индокитая, временно передавалась в оперативное подчинение генералу Сёдзиро и его штабу. Именно она по суше должна была двигаться к столице Таиланда - а потом как можно скорее сместиться на крайний юг страны, в идеале используя местный железнодорожный транспорт. Гвардейцам предстояло поддержать товарищей, воссоединившись с территории Таиланда с высадившимися в Малайе частями.
Южная группа армий начала действовать 5 декабря 1941, когда отряд Уно под прикрытием сил флота вышел в море с мыса Сен-Жак. 6 числа отряд Иосида отплыл с Фукуока. Но действительно решающей должна была стать ночь с 7 на 8 декабря. И в этот момент японцы столкнулись с достаточно неожиданной проблемой. Как мы помним, посол Цубоками должен был организовать переговоры с руководством Таиланда и убедить его встретить армию Империи Восходящего солнца мирно, без сопротивления, а в идеале — как защитника и друга. Весьма существенное значение придавалось тому, чтобы на переговорах тайское правительство представлял лично Пибунсонгкрам — и действительно только сам диктатор обладал достаточным авторитетом, чтобы однозначно принять, или же отвергнуть предложения Японии. Однако фельдмаршал понятия не имел, какая гроза должна вот-вот разразиться — или во всяком случае, пусть даже ощущая её приближение, не мог знать точной даты. А потому уехал из столицы на восточную границу для проведения инспекции. Цубоками просто не с кем было говорить! До глубокой ночи незадачливый дипломат искал выход из положения и наконец вручил японские требования министру иностранных дел Таиланда в 1:50 8 декабря. Последний просто не имел полномочий, чтобы как-либо официально на них отреагировать. Время шло. Позиция Пибунсонгкрама оставалась неясной. В 3:30 главком Тэраути отдал приказ вверенным ему войскам пересечь тайскую сухопутную границу. Вскоре Гвардейская дивизия при поддержке отдельных соединений из состава 55-й пехотной вступила в Таиланд возле города Баттамбанга и двинулась вдоль железной дороги на запад к Бангкоку. Вторжение началось!
Общая схема Таиландской операции Императорской армии Японии
Гвардейцы, действовавшие в восточной части Таиланда, не встретили какого-либо сопротивления. И это весьма показательно — именно там физически находился 7-8 декабря Пибунсонгкрам, а тайские ВС контролировались диктатором наиболее плотно. Несколько иначе развивались события в других частях страны. Японцы, не ожидая в любом случае существенного сопротивления, а также исходя из своих дальнейших оперативных задач, вторгались в Таиланд в большом количестве мест одновременно. Стремление выиграть время и надежды на то, что им в принципе не будет оказано организованного противодействия, провоцировали командование Императорской армии на достаточно рискованные ходы.
Одним из них была высадка 3-го батальона 4-го гвардейского полка (из состава Гвардейской дивизии) в Самутпракане. Сейчас эта провинция почти целиком урбанизирована и де-факто является частью Большого Бангкока. В начале 1940-х ситуация несколько отличалась от современной нам, однако и тогда находящийся в месте впадения реки Чаупхрая в Сиамский залив Самутпракан располагался всего в 18 с небольшим километрах от упоминавшегося ранее в этой главе монумента Победы, установленного в центральной части столицы Таиланда. Фактически японское командование намеревалось в первый же день взять под контроль Бангкок силами нескольких сотен человек! Конечно ключевым элементом замысла была тактическая внезапность — и он сработал в полной мере: в бой с японским гвардейским батальоном вступили только отдельные подразделения тайской полиции. К их чести, не вступая в прямую схватку с высадившимися интервентами, они сумели на несколько часов задержать их выдвижение в направлении столицы. Ну а дальше пришло время политики и переговоров. Готовность Императорской армии воздержаться от демонстративного вступления в Бангкок стала хорошим подспорьем в переговорах с Пибунсонгкрамом, о которых мы ещё будем говорить ниже.
В других местах события развивались несколько более драматично. 1-й батальон 143-го полка 55-й пехотной дивизии десантировался в Чумпхоне. Непосредственно в момент высадки японцам никто не препятствовал, однако вскоре тайцы организовали достаточно серьёзное противодействие, не позволившее бойцам 143-го полка продвинуться дальше. Интервентов останавливали кадеты из военизированной молодёжной организации Ювачон тхахан и полиция, к которым вскоре присоединился регулярный армейский 38-й пехотный батальон. Боевые действия велись до полудня 8 декабря, когда тайская сторона получила приказ о прекращении огня, и стоила ей нескольких погибших. Очень похоже дело обстояло в Накхонситхаммарате, где десантировался 3-й батальон всё того же 143-го полка, а со стороны Таиланда ему оппонировал 39-й пехотный батальон: спокойная высадка, короткая схватка и перемирие в полдень.
Самым масштабным и кровопролитным сражением в полосе 15-й армии, да и вообще во всей операции стала битва за Прачуапкхирикхан. Это местечко имело большое значение для японцев по двум причинам. Во-первых Прачуапкхирикхан находился на перешейке Кра, связывающим полуостров Малакка с остальной частью Азии. В случае вмешательства британцев именно там они смогли бы выстроить свой оборонительный рубеж. Во-вторых, в Прачуапкхирикхане располагалась база 5-я эскадрильи королевских ВВС Таиланда — и она очень пригодилась бы ВВС Императорской армии для поддержки наступления в Малайе в качестве аэродрома подскока. Около 3 часов утра 8 декабря 1941 года 2-й батальон 143-го пехотного полка 55-й дивизии Императорской армии Японии, которым командовал майор Кисоёси Уцуномия, начал высадку. Строения авиабазы непосредственно примыкали к морю, а потому о десанте узнали практически мгновенно. Командир крыла Прават Чумсаи, который возглавлял 5-ю эскадрилью, приказал начать оказывать сопротивление интервентам. Оборонявшиеся были вооружены шестью станковыми и двумя ручными пулемётами, из которых и открыли огонь по наступающим японцам. Примечательно, что пехотных частей армии Таиланда в сражении не участвовали. Пилотов и техников поддержали только полицейские и отряды Ювачона, которые сбежали из города после того, как японцы захватили в нём телеграф и полицейский участок.
Лётчики первоначально было попытались драться так, как умеют, своим оружием, однако успешно взлететь под огнём удалось только одному самолёту, из четырёх, предпринявших такую попытку. Ман Прасонгди на своём Кёртисе Хок III в итоге попытался сбросить четыре 50-килограммовые бомбы на транспорт в гавани Манау, но не смог его поразить из-за густого тумана и сильного дождя. К 8:00 значительная часть северных ангаров была в руках японцев. Таиландцы подожгли диспетчерскую башню, забросив взлётно-посадочные полосы и укрепившись на новом периметре: остатки лётных экипажей были под прикрытием пулемётчиков, засевших в доме у теннисного корта.
Эпизод 1-го этапа битвы за Прачуапкхирикхан, современная репродукция.
Командовали ими Сингто Сенсук и Касем Вонгканья. С этого момента 5-я эскадрилья могла давать отпор неприятелю только в качестве авиаполевого подразделения на земле. И она делала это просто удивительно успешно! Тайцы организовано отступали, последовательно давая бой за всё новые позиции, которые успевали подготовить у себя в тылу. Защитники разделились на три группы: одна заняла дома в заливе Прачуап и обстреливала всех, кто продвигался по дороге со стороны охранного поста; другая группа под командованием командира Правата заняла командные и административные здания; третья укрепилась в домах напротив залива Манау. Несмотря на то ,что японцы высаживали всё новые подкрепления, включая 10 танкеток и артиллерию, умелый перекрёстный огонь из пулемётов никак не давал им овладеть базой до конца. К вечеру интенсивность сражения пошла на спад. На следующее утро таиландцы получили телеграмму из МВД, которую доставил почтальон в затишье. В телеграмме был приказ немедленно прекратить огонь, так как правительство заключило перемирие. Однако таиландцы подумали, что это была японская фальшивка, и продолжили борьбу. Разгневанные солидаты 143-го пехотного бросились штурмовать позиции и стали постепенно выдавливать защитников. Тем не менее, окончательно им этого сделать так и не удалось вплоть до полудня, когда прибыл гражданский автомобиль с белым флагом, где были чиновники из правительства Таиланда, в том числе заместитель секретаря провинции Йарунпхан Исарангуннааюттхая. Последний передал Правату личный приказ фельдмарашала Пибунсонгкрама прекратить огонь. В 12:35 9 декабря 1941 года битва за Прачуапкхирикхан завершилась. Обороняющиеся потеряли 42 человека убитыми и 27 — ранеными. Атакующие — во много раз больше.
Уже на этой стадии войны в чём-то избыточная решительность японцев, сказывалась порой на них самым печальным образом. Да, тайцы в Прачуапкхирикхане быстро сориентировались в обстановке и проявили изрядную твёрдость, а десант был у них как на ладони, но всё это — факторы, актуальные в течение нескольких первых часов. Далее же — чистой воды упёртость майора Кисоёси, выродившаяся в итоге в откровенное тактическое дуболомство. Уже после 8 часов утра авиабаза не могла использоваться по назначению ни ВВС Таиланда, ни японцами, а значит её форсированный штурм потерял всякий смысл. Заняв город, 2-й батальон 143-го полка мог взять аэродром в кольцо — однако после единственной неудачной попытки обхода позиций противника, предпринятой ещё до полудня 8 декабря, Кисоёси больше не предпринимает новых — атаки ведутся в лоб. К вечеру японский командующий должен был знать, что окончание боевых действий с ВС Талинда — вопрос ближайшего времени. Тем не менее, желая всё-таки достигнуть победы, он опять наступает утром — и кладёт в Прачуапкхирикхане ещё некоторое число своих людей. В итоге 2-й батальон по существу перестал существовать как боевая единица. 417 убитых и 300 раненых! Вся битва за Гонконг, напомню, стоила Императорской армии 675 безвозвратно потерянных солдат и офицеров, а здесь — одна несчастная база ВВС в почти не сопротивляющейся стране! Автору не известно, понёс ли за такие достижения майор Кисоёси какое-либо наказание, однако заслуживал он его вне всяких сомнений.
У 25-й армии всё прошло заметно более удачно. Во всяком случае, если сравнивать её с Прачуапкхирикханом. Командование 25-й армии приняло решение десантироваться значительно более концентрированными ударными кулаками по сравнению со своей северной соседкой, поскольку ориентировалось не столько на занятие сразу максимально большого пространства слабозащищённой территории, сколько на борьбу с британскими соединениями, которые могли бы организовать контратаку с территории Малайи. В Паттани — самом южном порте Таиланда, располагавшемся ближе всех к границе, уже в первой волне под прикрытием сразу 8 эсминцев высаживался 42-й полк 5-й пехотной дивизии в полном составе. Тайский 42-й пехотный батальон, а также полиция и Ювачон попытались дать ему бой — и потеряли до момента прекращения огня 23 солдата, 5 полицейских и 4 ювачоновца. Почти также развивались события и в Сонгкхла, где высадилась оставшаяся часть 5-й дивизии Императорской армии. 41-й пехотный и 13-й артиллерийский батальоны Королевской армии потеряли суммарно лишились 15 человек безвозвратными потерями и 35 — санитарными. Что куда важнее, уже к ночи с 8 на 9 декабря возник достаточно мощный (пехотная дивизия без некоторых средств усиления) японский заслон, закрывающий войскам Малайского командования дорогу в Таиланд.
Командир 25-й армии генерал Томоюки Ямасита — в следующей главе мы будем говорить о нём подробнее.
Впрочем, никто даже и не попытался ею воспользоваться. В конечном счёте брутальная стратегия «дружеских объятий, от которых трещат кости», оказалась для Империи Восходящего солнца выигрышной. Возможно, повремени они c операцией, Пибунсонгкрам отдал бы приказ о мирном пропуске японцев, и тайская сторона вообще нигде так и не открыла бы огня. Однако на уловки, нюансы и дополнительные условия самоназначенного фельдмаршала запросто могла бы уйти неделя, за которую британцы непременно начали бы действовать. В реальности всё закончилось прежде ,чем они успели как-либо отреагировать. Как только до диктатора Таиланда дошла суть происходящего, он незамедлительно стал искать контактов с интервентами. Предварительные политические договорённости были достигнуты уже 8 декабря: именно благодаря им японцы не пытались вступить в Бангкок, а премьер-министр получил возможность туда вернуться — во избежание фрагментации сопротивления тайских ВС на отдельные самостоятельные очаги, которым невозможно бы было централизованно управлять. Около полудня Плек Пибунсонгкрам отдал приказ о прекращении огня и перемирии. 10 декабря — дал обещание послу Цубоками заключить с Империей Восходящего солнца договор о союзе, легализующий пребывание её войск в стране. Все документы будут подписаны 21 декабря 1941. Впрочем это имело скорее уже символическое значение — Японская армия к тому моменту уже свыше 10 суток пользовалась полной свободой рук в Таиланде, более того, использовала его территорию для дальнейших наступательных операций. Десантировавшиеся в Чумпхоне части 55-й дивизии достигли реки Кра, протекающей по одноименному перешейку и являющейся границей тайских территорий с британской Бирмой, 11 декабря. К вечеру 14 декабря, ведя атаку с этого рубежа, они во взаимодействии с 10-й авиационной группой захватят аэродром Виктория-Пойнт (пустой — за два дня до появления японцев британский персонал был эвакуирован морем, поскольку командование полагало, что удержать аэродром не удастся), а также ряд других городов и местечек на крайнем бирманском юге.
Войска 15-й армии готовятся пересечь границу Бирмы
23 декабря японская авиация, действуя с территории Таиланда, совершила первый воздушный налёт на Рангун. 4 эскадрильи (всего около 60 самолётов) японских бомбардировщиков в сопровождении истребительной эскадрильи, разбомбили порт и аэродром главного города Бирмы, а также жилые кварталы (скорее всего — случайно), в результате чего погибло более 2 000 жителей города. В начале января 1942 генерал-лейтенант Хаттон отдал приказ британской бомбардировочной авиации нанести удары по аэродромам в Таиланде. 8 января 1942 года был осуществлён налёт на Бангкок.
Наконец, 25 января 1942 года Таиланд объявил войну США и Великобритании. Бесспорно тайское правительство испытывало к тому моменту мощнейшее давление со стороны Токио. Едва ли у Пибунсонгкрама вообще оставалась действительная возможность что-либо выбирать. Однако то же самое можно сказать и о некоторых союзниках Третьего Рейха в Европе. История о том, что тайский посол в США, Сени Прамот, отказался передать послание с объявлением войны в Государственный департамент, а потому Таиланд как бы и не воевал со Штатами, не выдерживают никакой критики в юридическом и международно-правовом отношении. Её стали педалировать уже в совершенно новых реалиях, особенно после того, как в Вашингтоне посчитали для себя выгодным возвращение Пибунсонгкрама во власть в 1948 году. Да, Сени Прамот действительно не передавал послание в Госдепартамент — и даже решил организовать в Соединенных Штатах тайское движение сопротивления. Но это был сугубо его личный шаг. Он никак н изменял и не отменял официальную позицию правительства Таиланда. Одновременно посол Королевства в Лондоне выполнил все инструкции в точности. Таким образом после краткого эпизода Таиландской операции, продлившейся по самым широким оценкам двое суток (а если исключить борьбу 5-й эскадрильи в Прачуапкхирикхане, то и того меньше), Таиланд вплоть до самого конца Второй мировой войны находился в лагере Оси. Его армия не участвовала в боевых операциях, что в Малайе, что в Бирме, или где-либо ещё в Восточной Азии и регионе Южных морей. Однако причиной тому были не столько политическая ненадёжность ВС страны и их антияпонский настрой, сколько недостаток современных вооружений и общая слабость. Токио, к слову, достаточно честно выполнял свои союзнические обязательства, компенсируя Бангкоку экономические потери территориальными приращениями. После Захвата Японией британской Малайи Таиланд присоединил к себе штаты Тренгану, Келантан, Кедах и Перлис. Из состава британской Бирмы Королевство получило часть земель области Шан.
Дальнейший рассказ о судьбе Таиланда выходит за рамки настоящей работы. Кратко можно отметить, что хозяйство страны достаточно быстро оказалось в плачевном положении — прежде всего из-за потери традиционных рынков сбыта. Ситуацию усугубила девальвация бата по отношению к иене, поскольку с мая 1942 года Таиланд с Японией вели расчёты в японской валюте. В июне 1942 года Пибунсонгкрам признал, что Таиланд стал банкротом, после чего Япония предоставила Бангкоку облигационный заём на сумму 200 миллионов иен. Примерно тогда же возникло подпольное движение Свободный Таиланд. Впрочем, до лета 1944 года оно не было массовым и пользовалось достаточно ограниченной поддержкой.
Нас же — как, стоит отметить, и командование Южной группы армий —интересует прежде всего то, что 15-я и 25-я армии, словно спортсмен в тройном прыжке, оттолкнувшись ногой от Таиланда, стремительно прыгнули каждая к своей цели. Первая — в Бирму, к транспортной магистрали, которая могла сделаться для гоминдановского Китая Дорогой жизни. Вторая — в Малайю, чтобы сокрушить там основы британской власти и влияния в Юго-Восточной Азии. Собственно, существенная часть 25-й армии генерала Томоюки Ямаситы изначально предприняла высадку именно там. Рассказу о ней, а также о, возможно, самой важной составной части кампании Императорской армии в регионе Южных морей, мы и посвятим следующую главу.
Автор - Иван Мизеров
Читайте остальные статьи автора (в т.ч. предыдущие и будущие части этого цикла) по тегу #мизеровкат
