Часть 2
Утро наступило как всегда суматошное. Дашка вспомнила, что не купили транспортир, Юлька потеряла любимого сиреневого единорога. Наконец все собрались и чуть не кубарем скатились по лестнице. Оказалось, что на улице начался дождь. Поблагодарив создателя автозапуска, я нажала кнопку на брелке, и маленькая "киа" послушно мигнула в ответ, будто кивнула головой. Критически оценив расстояние до машины, я оставила девчонок внизу, а сама решила добежать до квартиры за зонтиком. Уже спускаясь, услышала:
- Ой, Катюша, здравствуй! Как дела?
Я поняла - я магнит для старух. Старушечий магнит. Геронтофил. Нет, геронтофоб.
- Баба Зина, здрасьте. Хорошо всё, спасибо. Извините, бегу бегом, опаздываю.
На самом деле, баба Зина просто душка. Круглая как колобок, пахнущая выпечкой и самодельными петушками. Но это их "как дела"... Так и слышится: как живёшь, соломенная вдовушка? Сама муженька угробила али помог кто? Или же он смотался к кому-то получше, с менее жирной задницей и скверным характером?
- Ой, вы всё бежите, молодёжь, - добродушно улыбнулась баба Зина и неожиданно продолжила. - Совсем тебя эта грымза доконала? Слышала, опять она вчера к тебе приставала?
Я остановилась.
- Какая грымза?
- Да Ольга Петровна.
- А... - протянула я. - Не без этого...
- Ты не переживай, деточка, - посоветовала баба Зина. - Всё у тебя хорошо будет.
Я возобновила движение. Она крикнула вслед:
- Пришли девчонок вечером за пирожками, я тесто поставила.
Меня передернуло. Резко выдохнув, чтобы остановить аритмию, я молча сбежала по лестнице и помчалась к машине. Недоумевающие девчонки стартанули следом. Уже в машине я вспомнила про зонт и бросила его на соседнее сиденье. Ох уж эти старухи...
- Никаких пирожков у бабы Зины не брать, ясно? - уже у самой школы скомандовала я дочкам. Они молча кивнули и без единого вопроса вышли из машины.
Господи, во что превратилась моя жизнь? И дети смотрят так, будто всё понимают. Послушные стали, молчаливые. Из-за папы переживают? Или меня жалеют? А может, и правда догадываются? Юлька-то ещё мала, а Даша смотрит будто прямо в душу. Дети они вообще такие... Всё понимают, даже если не понимают. Прощают. Любят. Пока ты, возможно, калечишь их судьбы.
Сзади нетерпеливо посигналили. Да уж, неудачно встала, надо отъезжать. Нечего сопли на кулак наматывать, работа не ждёт. Первоклашки сами себя не выучат.
А вечером позвонила свекровь и сказала, что Ваньку нашли. И в этом слове "нашли" были ответы на все вопросы, которые я могла бы задать. О живом человеке не скажут, как о вещи - "нашли". Значит, он действительно мёртв. На всякий случай я аккуратно спросила:
- Он.. живой?
Свекровь в ответ тихо и горько зарыдала. Я чуть отодвинула телефон от уха и махнула рукой на некстати сунувшуюся в комнату Дашку. Она понятливо кивнула (Господи, и в самом деле, что с детьми происходит?) и исчезла. В трубке стало чуть потише.
- Светлана Николаевна, - робко начала я, но она перебила.
- Я успокоилась. Конечно, он не живой, Катя. Мы обе понимали это, просто признавать не хотели. Друг его, Дима, вспомнил, что Ванечка в какой-то дальний лес на озеро хотел поехать, и сообщил полиции. Вот они и нашли... Там места глухие совсем, даже странно, что нашли.
- Что с ним случилось? - глухо спросила я.
- Похоже, что лодка перевернулась и он утонул. Говорят, даже экспертиз никаких нормально не сделать, слишком долго в воде пролежал. Хорошо, что к берегу прибило, а то бы и вовсе не нашли...
Не сдержавшись, она снова зарыдала. Представив эту картину, я неожиданно для себя заплакала тоже. Как он умер? Почувствовал, что ему плохо, и попытался добраться до берега, но непослушные руки уже отказывались ему служить? Звал ли он на помощь, барахтаясь в тёмной воде, понимая, что никто его не услышит? Господи, как же страшно... Сквозь слёзы я услышала голос свекрови:
- Катенька, девочка, как ты?
- Всё хорошо, Светлана Николаевна, - тихо ответила я.
- Одни мы с тобой остались, доченька...
Держись, хотя бы ради деток.
Ещё несколько минут мы проговорили в том же духе и наконец попрощались. "Доченька"... Так она меня ещё не называла. Беда объединяет. И ведь действительно она осталась одна. Свекр умер от инфаркта ещё три года назад. А теперь вот и сын. Я представила себе одинокую, вмиг постаревшую женщину с невидящим взглядом пустых глаз и поежилась. Что же я натворила... Не будет мне прощения ни при жизни, ни после. Как там в "Леди Макбет"? "Нет, с рук моих весь океан Нептуна не смоет кровь"...
В тот вечер я не смогла сообщить детям о смерти их отца. Только не сегодня.
Но был человек, которому я обязана была рассказать, и, дождавшись, пока дочки уснут и всё вокруг затихнет, я вышла из квартиры. Спустилась вниз и тихонько постучала в простенькую деревянную дверь. Она открылась сразу. Сухая, но удивительно твёрдая рука резко втянула меня внутрь, к запахам ванили и корвалола.
- Ну что, нашли? - нетерпеливо прошептала она.
- Нашли, - ответила я и вдруг испугалась лихорадочного, маниакального блеска в выцветших глазах.
- Ничего не рассказывай, - перебила старуха, видя, что я собираюсь заговорить. - Мало ли, опрашивать будут, удивляться искреннее буду. Одно скажи, всё нормально?
- Вроде да.
- Вот и чудно, - улыбнулась старуха и ласково погладила меня по плечу. Я непроизвольно отшатнулась, она заметила, но вида подавать не стала. - Иди. Я к тебе потом сама приду.
Я послушно кивнула и тихонько выскользнула из квартиры, чувствуя, что оставила последние силы в этом гнезде одинокой паучихи. Угораздило связаться...
Продолжение