На Кинопоиске теперь можно посмотреть еще один фильм (хороший) с нашим любимым актером. Рассказываем о том, как ловко этот довольно безумный гастродетектив переходит с вопросов кулинарии на философские.
Василий Степанов
Кинокритик, главный редактор журнала «Сеанс»
Косматый анахорет Роб Фелд (Николас Кейдж) живет в орегонских чащах с симпатичной рыжей свинкой, у которой, кажется, нет имени, но зато есть очень добрый нрав. Лес — место своеобразное. Электричества нет, душа тоже, зато и людей не видно, только, куда ни кинь взор, первозданные красоты, журчанье ручейков и приятный запах перегноя под ногами. Свинка и Роб зарабатывают охотой на трюфели, ради которых в их медвежий угол регулярно выбирается из Портленда поставщик модных столичных кулинаров Амир (отличная роль второго плана для Алекса Вулфа из «Реинкарнации»). Он во всем противоположность молчаливому отшельнику, по-шамански смачно сыгранному Николасом Кейджем. Там, где у Роба созерцание, седина в бороде и магнитола на батарейках, у Амира — маркетинг и желтый «Камаро», в колонках которого просветительский аудиокурс «История классической музыки для чайников». И не сойтись бы им по-настоящему никогда, если бы не трагедия: однажды ночью милую трудолюбивую хрюшу похищают мутные негодяи, которые еще и избивают Роба.
Первые минут двадцать своими сюжетными обстоятельствами «Свинья», пожалуй, смутно напоминает «Джона Уика» (где профессионал в отставке решал вернуться в дело, чтобы поквитаться за питомца) или «Мэнди» (где у Кейджа похищали не свинку, конечно, но тоже из лесной хижины). Однако, немного поводив зрителя за нос в формате детективного боевика, автор сценария и режиссер Майкл Сарноски сходит с тропы чистого кино о мести, чтобы поговорить о вещах куда менее увлекательных, чем поиски ценного кабанчика в асфальтовых джунглях, но все-таки не менее важных. О том, что остается, когда умирает любовь, как пережить потерю и в чем искать утешение. О конфликте навязанных обществом амбиций и природных человеческих склонностей; о слабости, в конце концов.
Поделенная на подачи, как ресторанное меню, «Свинья» — один из тех фильмов, которые, высказываясь на околокулинарные темы, не чураются самых широких обобщений. Что наша жизнь? Еда. Одна из центральных сцен фильма — диалог в ресторане молекулярной кухни. Как выясняется по ходу фильма, ныне залитый запекшейся кровью бродяга Роб — в недавнем прошлом легендарный портлендский повар. И вот, копаясь руками в эмульгированных морских гребешках, он отчитывает отлично устроившегося в жизни шефа (когда-то Роб выгнал его из своей кухни за переваренную пасту): что ж ты, милый, не открыл паб, как собирался? Чем почки и рубец хуже этих деконструированных по последней моде гадов? «Так ведь в пабы нынче никто не ходит», — смиренно отвечает бывший подчиненный, запивая тоску по правде винтажным вином (мизансцена примерно как в «Брате 2»). Сам Роб в перемены и моду не верит. Стоеросовое упрямство пересажено этому главному герою от щедрот Николаса Кейджа, не столько актера, сколько художественного феномена, этакого эталона достоверности, способного испортить любой несоразмерный себе замысел или, напротив, украсить любую (даже крошечную) картину, соответствующую его артистическому темпераменту. «Свинья» соответствует. Его Роб действительно похож на человека, который будет гнуть свою линию до последнего. Так, замедляясь, но не сдаваясь, крутится магнитола, пока не сядут батарейки.
Есть вещи, на которые можно смотреть вечно: Кейдж едет на велосипеде, Кейдж хрустит французской булкой, Кейдж жарит цыплят. Не следует, однако, думать, что магия фильма Сарноски (а это, между прочим, его полнометражный дебют) держится исключительно силами столь уместного в данном контексте артиста. Меню «Свиньи» написано лаконично, но в то же время остроумно. Подав детектив на закуску, Сарноски предлагает на второе основательную мелодраму, а на десерт — разочарование в духе типичного нуара. Он большой романтик, ибо только романтик мог назвать умершую героиню, к которой так стремится в своей дикой тоске Роб, Лорелеей (читайте одноименное стихотворение Гейне). И в то же время он очень предметен, привязан к вещественной сути этого мира. К уникальности проживаемого момента (не случайно герой Кейджа утверждает, что потерянная свинка незаменима).
Лучшие сцены в фильме связаны с приготовлением и поглощением еды. На кухне со сковородкой и в столовой за тарелкой проживают герои Сарноски свои моменты истины. Возносятся, плачут, теряются и обретают себя в катарсисе. Этим «Свинья», пожалуй, напоминает «Первую корову» Келли Райхардт, повествование которой также разворачивалось в густых лесах американского Северо-Запада, не оставляя героям в общем-то никакой надежды на будущее, но вознаграждая их за старания жизни и любовь к миру хотя бы изысканным ужином.
Смотрите «Свинью» на Кинопоиске в Плюсе
[data-stk-css="stkP0GPH"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { background-color: rgba(247, 247, 247, 1); border-radius: 12px } [data-stk-css="stkzg8H5"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { padding: 29px } [data-stk-css="stk5Vn5c"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px; margin: 0 auto } [data-stk-css-m="stkAk_Hk"]:not(#stk):not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px }
