Супруги молча смотрели на рассказчицу.
- Скажите что-нибудь, – наконец не выдержала та. – Уставились…
- Первое место за видения по праву принадлежит тебе, - произнес Димка. – Кто б еще разъяснил, что это все значило…
- А я знаю, кто разъяснит, - заявила вдруг Инна. – К деду Захару ехать надо, да рассказать все как есть.
- Он-то тут причем? – скептически фыркнула гостья.
- Как это, причем? Он здесь жил, он больше знает. Неспроста Пылинка к нам зачастила, неспроста Димка там человеческие останки нащупал. И кулон этот! Почему он одним набором к твоим серьгам идет. Как ты это объяснишь? Незнакомка та Захара упоминала? Упоминала! Наверняка про деда твоего говорила. Может это жизненно важно для него? А ему, как ты говорила, уже сто с лишним лет. Вот и подумай...
- Вспомнила! – возбужденно ударив ладонью по столу, выкрикнула Тоня. – Дедушка, когда мне эти серьги дарил, тоже непонятность какую-то выдал; выполнил, мол, обещание и подарил любимой серьги, пусть и через много лет. Мне тогда восемнадцать было, в поле ветер, в попе дым, и совсем не придала значения его словам. Решила, то просто сантименты. А выходит, больше чем сантименты! Незнакомка-то слово в слово все повторила.
Да и еще росло у нас тут дерево калины, росло! Но когда дедушку в квартиру перевезли, засохло оно…
- А я о чем! – воскликнула Инна. – Едем к деду?
- Погодите, да как я ему всю эту ересь поведаю?
- Вместе и поведаем, - решительно заявил Димка. – Собирайтесь!
Тоня не стала долго ходить вокруг да около.
- Дедушка, а мы к тебе! – возвестила она с самого порога. – Познакомься; Инна и Дмитрий, мои друзья и наши соседи по даче.
- У меня там не дача, а дом, - поцеловав внучку, заметил дед Захар. – Проходите, молодые люди, не стесняйтесь.
- А вам действительно сто двадцать пять лет? – вырвалось вдруг у Димки.
- Да, - кивнул тот. – Зажился уже. Но не прибирает меня Господь, будто дело какое-то незаконченное осталось…
- Дедуль, а знаешь, скорей всего так и есть, - накрывая на стол, созналась Тоня. – Тут такое дело… Пылинка объявилась…
- Объявилась, значит… - сев за стол, дед Захар вздохнул и нахмурил кустистые брови. – Кто ее видел?
- Сначала Инна, потом Димка, а потом и я, - почесав переносицу, внучка растеряно покосилась на друзей.
Заметив неуверенность любимой внучки, дед нахмурился еще больше.
- Еще что-то было? – спросил он. – Не бойтесь, рассказывайте…
- Ну, давайте, раз уж я первая увидела, то первой и начну, - решилась Инна.
Долгой вышла беседа. Дед Захар молча слушал, и неясно было, верит, или нет. Когда речь зашла об убийстве, то и вовсе лицо ладонью закрыл. Но успели заметить друзья, блеснувшие в уголках глаз слезы…
- Цепочку принесли? – глухо спросил он.
А потом долго разглядывал украшение, крутил его в руках и так и сяк…
- Тонюшки моей вещица, - наконец произнес дед. – Подарил ей на рождение сына…
- Тонюшки? – удивилась внучка. – Дедуль, а ты ничего не хочешь рассказать? Что еще за Тонюшка?
- Прабабка твоя…
- Так… А почему никто про нее не знает? Как бы закономерно, что хоть кто-то, но должен был о ней знать. Например, папа мой! Но он мне ни разу о своей бабушке, словом не обмолвился. Дед, ну что молчишь? Меня в честь нее назвали? Давай говори уже что-нибудь, не томи!
- Ну что ж, молодежь, слушайте… - пригладив дрожащей рукой бороду, дед Захар начал вспоминать.
- Давно это было. Корней своих я не знаю, так как еще ребенком перекупил меня у заезжих цыган торговец один.
Детей у него не было, так что, можно сказать, стал я ему заместо сына. Да и я его за отца почитал.
Так и звал его батей…
И вот встретил я как-то в соседней деревне девушку. Коса до пояса, глаза ясные, лучистые. Засмеется, будто колокольчики в лесу звенят. Запоет, душа замирает. Полюбились мы друг другу, договорились о свадьбе, да заслал я сватов.
Вернулся батя домой смурый. Понял я, что получили мы от ворот-поворот. Не пожелали родители невесты дочку за безродного отдавать. Шило в стогу не утаишь, все знали, что найденыш я купленный.
продолжение в картинке внизу
начало в картинке внизу