Наркомзем командировал знатока молочного и сельского хозяйства коммуниста-датчанина Шеца учить сибиряков мудрости землеведения в Петропавловске на Камчатке. Шец должен был организовать на Камчатке впервые крупный совхоз.
Три года решил Шец провести на Камчатке с тем, чтобы преобразить её землю, культивировать на ней овощи и растения, акклиматизировать скот, и вот за плечами уже эти три прожитых года, три тома ненаписанного романа о человеке и земле.
Здесь, спутав зелёные космы ветвей, три года назад ещё высился лес, а сейчас перед нами расстилались поля, родящие по указанию и воле человека. Мощные тракторы повалили, выкорчевали весь лес под эти поля, которые снабжали город и проходящих моряков свежими овощами.
Вместо пяти миллионов рублей Шец получил по плану лишь сто тысяч на ведение хозяйства и с этими малыми возможностями развернул большой совхоз.
Крохотное опытное поле при камчатском генерал-губернаторе давало всего лишь несколько пучков редиски к его столу, как деликатес, как бананы для обезьян московского зоопарка.
Гигант совхоз-комбинат поставляет мясо, овощи и корнеплоды Камчатскому краю. Камчатский совхоз оказывает высокоценное культурное влияние на северные окраины Дальнего Востока.
Мы уходили из Петропавловска в Северное полярное море. На наших кораблях хрюкали четырёхногие пассажиры. Свежее мясо стали получать в Петропавловске на Камчатке экипажи экспедиционных судов, уходя в рейс из этого последнего города на северо-восток Евразии.
Совхоз создал сельскохозяйственную смену молодых агрономов, которые прошли здесь учебу и практику. Много коммунистов и комсомольцев работали в совхозе. Пятьдесят восемь агрономов узкой специальности выпустил за одно лето совхоз.
Здесь, в фруктовом саду, раз в неделю весёлым потоком льётся рабочая молодежь по дорожкам, усыпанным взамен песка вулканическим пеплом камчатских сопок. Из густой листвы не выкорчеванных трактором деревьев звучит гармонь. Комсомольцы и комсомолки взлетают на высоких качелях под музыку своего гармониста.
И неподалёку, звонко и раскатисто смеясь, ребята играют в волейбол.
Свой оркестр, кино, гастроли своей же «Синей блузы».
Велика организующая сила совхоза; она забивает старый Петропавловск. Совхоз — это новый трудовой город Советской Камчатки.
Совхоз принимал в свое общество преимущественно многосемейных. Шец был врагом текучести рабочей силы. Многосемейный не бросит совхоза подобно летуну-одиночке.
Все члены каждой большой семьи, которую совхоз полностью обезпечивает, работали здесь на совхоз и порт. В пошивочной мастерской жёны и дочери рабочих обезпечивали камчатскую путину теплыми рукавицами. А дети, учащиеся, собирали к концу своего учебного дня черемшу. Здесь каждый учился и трудился.
В совхозе белело несколько военных палаток. Казалось, что в совхозе не был разрешен жилищный вопрос. Но это неверно. Шец не давал новому работнику сразу все блага. Палатка — это карантин, сквозь который проходил каждый работник совхоза. Шец присматривался к новому человеку, оценивал его, а новый человек должен был показать свою работоспособность и преданность общему делу. И когда он доказывал её, он получал вот такой же белый с ультрамариновыми полосами стандартный дом, возле которого мы стояли с директором замечательного совхоза.
— Мы крайне недовольны, если наша девушка выходит замуж за горожанина и уезжает из совхоза на жительство в город, — говорил датчанин. — Это для нас убыль рабочей силы. Другое дело, если кто-нибудь из наших женится и берёт жену в совхоз. Мы радуемся этому.
Совхоз подумал и об отдыхе для своих работников. В село Начики, где бьют горячие ключи, выстроен дом отдыха. Усиленное питание, груши, яблоки, чернослив, крыжовник, чёрная и красная смородина последнего петропавловского урожая, мясо, масло и молоко совхоза получали отдыхающие.
В фруктовом питомнике акклиматизировалось двести шестьдесят пять яблонь и груш, принялась сирень на неприветной камчатской земле.
Дорожка среди газонов, на которых уже поднялись душистый табак и гвоздика, протянулась к белой палатке со светлоголубыми разводьями.
— Хотя я сам датчанин, но всё же я против датского скотного двора, — говорил Шец. — В скотном дворе, сооружённом по американскому образцу, удобнее и корове, и обслуживающему её персоналу. Легко убрать сразу весь навоз со двора и легко при помощи электрической дойки получить сразу весь удой молока.
«Корова — раба привычек, и потому придерживайся установленного порядка».
«Не раздражай коров криками и бранью».
«Ласковым обращением скорее покоришь её».
«После уборки должна быть абсолютная тишина».
Это наставление было вывешено на видном месте скотного двора.
«Рекордистка 1931 г. “Соня”. 3.884 литра», — прочитал я на табличке у одного стойла. Белая, в чёрных пятнах, холмогорка дала за прошлый год без малого четыре тонны молока. И Шец гордился ею.
Но уже три подруги соперничали с ней и побивали её в 1932 году.
«Галина», «Вайда» и «Вера» отнимали первенство у «Сони», давая каждая свыше четырёх тонн молока.
Новый американский скотный двор вчерне уже был закончен. Его сложили целиком из местного материала: из ольхи, камчатской березы и душистых тополей.
К первому сентября сто холмогорок должны были занять свои денники в американском дворе.
В инкубаторе четыре шкафа, согретые керосиновой печью, высиживали четыре с половиной тысячи цыплят.
Белые птенцы итальянской породы «Легорн» совсем не скучали в соседней комнате без матери-наседки. Там свешивался с потолка металлический воронкообразный раструб. Он также нагревался при помощи печи, но только древесным углём, и птенцы любили подлезать под него после того, как поклюют зерна из металлических кормушек.
Рои пчёл были закуплены для Камчатки в Спасске и морем, на пароходах, пришли через Владивосток в Петропавловск на Камчатке.
Пчёлы всю зиму прожили без сахара — продержались на своём меду во мшанике. В этом же году только три четверти пчелиного меда было оставлено их производителям, остальное было отдано городу. Долго бились в совхозе над тем, чтобы узнать, отчего спасские пчёлы приносят такой ароматичный мёд. Сначала думали, что пчёлы собирают его с цветов шиповника, которого много растёт кругом, но каково же было удивление всех, когда узнали, что пчелы берут такой необыкновенный мёд с душистого ольховника, который цветёт здесь в конце мая.
Двенадцать мощных тракторов выкорчевали и разделали пятьсот пятьдесят гектаров. Полтысячи гектаров было отвоевано у комлистой тайги под основные культуры: картофеля, капусты, свеклы, турнепса. А для восточников-рабочих Камчатки земля совхоза рожала китайский редис и китайскую капусту.
Камчатка многим кажется суровым краем, морозным и жестоким по своему климату. А знают ли у нас о том, что двадцатиградусные морозы считаются лютыми для Камчатки и что директор сельскохозяйственного комбината три зимы проходил по полям совхоза в одной ватной тужурке, не чувствуя холода?
Но вместе с тем здесь бывают дни, когда валит такой снег, что нельзя подступиться к скотному двору, и коровы остаются на голодном пайке, ожидая окончания снежного бурана. Снега заваливает до двух метров высоты…
Шестьсот четырнадцать служащих и рабочих совхоза — это целый городок. Сто восемьдесят восемь тонн молока, девять тонн мяса, девять тысяч яиц — вот достижение совхоза в 1931 году. От сорока свиней в 1930 году к семистам в 1932 году, от тринадцати лошадей к ста четырнадцати, от тридцати семи коров к двумстам тридцати — вот кривая совхозного роста!
Кочаны капусты в шестнадцать и семнадцать кило весом это тоже достижение камчатского совхоза.
Датский агроном коммунист Шец создал авторитет трактору на Камчатке: на сто пять километров от совхоза перевозилось тракторами снабжение для Мильковского куста. Там не хватало боеприпасов для охоты и продовольствия для людей. Совхоз выручил их из беды, окружив славой и себя, и свои тракторы.
Трактор заменил дорогостоящую собачью упряжку; трактор здесь, как в Норильской тундре на севере Енисея, проложил себе верную дорогу.
В филиале совхоза стадо свиней в несколько сот голов свободно паслось по лесу и на сопках. Едва только слышался звонок, как поросята и свиньи со всех ног бежали к своим кормушкам.
— Ну как, Чумаков,— спросил директор юного розовощёкого свиновода, — справишься тут без меня?
Небольшая пауза. Мы переглянулись.
— Думаю, что справимся, если подучимся ещё немного.
На преображённой земле подрастают молодые, крепкие кадры камчатских сельскохозяйственников.
Макс Зингер. Разбуженный океан. — М.: Московское товарищество писателей, 1934.
Рецензия на книгу Макса Зингера здесь: https://zen.yandex.ru/media/id/5b324a78740de200aa354d41/61d817e3ebdf66604be40a62