И так тепло на сердце вдруг стало. Сама не выдержала первой — пока маленькие ручки споро порхали над, казалось бы, безнадежно загубленной вещью, обо всем рассказала.
— Не могу понять, как меня не нашли до сих пор, — покачала головой, — знаю, что должна выйти и рассказать об этом Морриге, но он был так уверен в своей безнаказанности… — слова застряли в горле.
— Ты это брось, — старый домовой, притворно кряхтя, разогнулся, поднял голову. Взгляд был живой, умный, — себя унижать не следует. Сила в тебе большая просыпается, матушка Зима с сестрой своей Тьмой славно потрудились. Морриг твой — юнец, от силы голову теряет, от вседозволенности. Мы тебя нынче от поисков прикрыли, как силы будут — выйдешь. Твои темные там уже все вверх дном поставили, — дух по-доброму усмехнулся.
Подождите-ка, что?
— Вы можете закрыть от магов?
А что, если…
— Бежать не вздумай! — и пальцем погрозили. — Зима-матушка оскорбления и пренебрежения даром своим не спускает. Ты помни только — не они тебя выбирают. Выбор ты делаешь. Как поймешь, что он сделан, так все и закончится. А пока в себе разберись. И дитяток приводи. Нечего им у посторонних людей сидеть, мы с домовушками присмотрим!
И улыбается так — хитро, тепло. Морщинки разбегаются лучиками от глаз.
— Чистоты и покоя дому вашему, дедушка, — платье сидело еще лучше, чем было. Никаких следов штопки. Она поклонилась низко — до самой земли. За такую помощь сама Тьма велела спину поломать, поклониться, — не знаю, за что мне такая милость.
— За душу твою чистую, — последовал ответ, — я ж, как пришла, за тобой смотрю. Еще сосед мой с улицы вашей про девочку новую мне рассказывал. Он тебя и надоумил работу в Академии искать. Люди да нелюди теперь забывают, какую силу мы имеем. Нечистью назначили, — глаза домовика сверкнули совсем не добро, — а мы порой куда больше их можем. Вот, возьми, — второй мелкий домовик протянул ей на ладоне-лапке амулет.
То есть, наверное, это был он. Чуть тепловатый, мерцающий как будто изнутри. Вроде бы вырезанный из дерева, с диковинными узорами.
— Что это? — одно прикосновение — и амулет вдруг вспыхнул — и растворился в руке прямо на глазах. Ни следа!
— От злых людей, от помыслов их, — коротко усмехнулся домовой дух. Оправил рубаху, смерил Дарнари внимательным взглядом, — а на тебя охотников скоро ой как много найдется! Но ты и сама поймешь, куда смотреть. Не глупа. А теперь иди. И о нас не говори лучше. Скажи, что знать не знаешь, что случилось.
И оба маленьких духа исчезли — глазом моргнуть не успела! Растворились!
На душе было удивительно легко — словно метелкой все беды смахнули. Напротив, прежняя робость ушла, возникло странное желание почудить, помагичить, сделать что-то… особенное.
Она только и успела вылететь из подсобки, как впечаталась лицом в темную ткань чьего-то камзола. Снова. Это уже традиция.
Знакомый запах защекотал ноздри. Узнала. Как не узнать!
— Мне бы очень хотелось знать, по какой причине вы пренебрегли своими обязанностями, леди Алари и почему оказались здесь, — в голосе ледяного мага звучало напряжение.
Вскинула резко голову, сталкиваясь с холодным взглядом темнеющих глаз. А вот и наш куратор… то есть — вот и неприятности. Обещанные. Только вот какого пепла она должна себя чувствовать виноватой за то, что не повезло именно ей? Что не смогла защититься?
Уже вскинулась было ответить — но в этот момент взгляд мужчины упал ниже. И он замер — как будто окаменел. И вот теперь Дарна поняла, почему дух не стал убирать синяки, хотя она их сейчас почти не ощущала.
Объятия стали гораздо крепче.
— Кто?! Как? — это уже не крик — рык. И очень-очень злой. Настолько, что у кого-то были бы все шансы пойти магу на закуску.
— Пойдем. Думаю, нам стоит поговорить, — мужчина быстро взял себя в руки, но голос звучал чересчур отстраненно, как будто он душил в себе все чувства из последних сил.
Он ухватил ее за руку — бережно, но крепко. И они провалились в воронку цвета льда. Холодно в ней на удивление не было.
Вышли в уже знакомом кабинете. Кроме них здесь никого не было. За окном падал снег, разукрашивая деревья белым, искристо-голубым, блестящим и по-морозному светлым.
Ее усадили в кресло у стола. Маг подошел к своему месту, нажал что-то и бросил в, по всей видимости, переговорник:
— Целителя ко мне, живо! Не мне, — помолчав, добавил, — пострадала одна из невест.
— Тал, не нужно… — она осеклась под пронзительным взглядом.
Мужчина подошел, едва касаясь кончиками пальцев ее запястья. Его лицо было бесстрастно, вот только глаза снова начали темнеть. Сирень уходила, оставляя место лишь непроглядной черноте. Точь-в-точь как у темных магов!
— Больно? — отрывисто.
— Почти нет, — она опустила голову. Путь первый ужас схлынул, пусть она взяла себя в руки, но вспоминать было неприятно. Невыносимо противно.
Прежде чем мужчина успел спросить что-то еще, в дверь кабинета постучали, и, получив разрешение, вошли. Высокий темноволосый мужчина в белой с зеленой оторочкой мантии целителя. Цепкие светло-золотистые глаза, военная выправка — и очень добрая улыбка.
— Ну, кто у нас тут больной? Лорд? Леди?
— Осмотрите, — короткий приказ.
Сам ледяной зашел ей за спину, вцепляясь пальцами в спинку кресла.
Целитель лишь коротко кивнул. Стало неловко. Он так пляшет над ней, как будто она при смерти! Но это же совсем не так! Да, было и больно, и неприятно, и страшно, но… Пальцы мага жизни ловкие. Наклонился, не стесняясь и запрещая ей вставать. Осторожно задрал рукава, все осмотрел. Смазал какой-то светлой мазью без запаха, которая впиталась почти мгновенно, а потом провел по синякам на руках. От его пальцев отделились светло-зеленые искры, и синяки исчезли мгновенно.
— Вот и все, леди, — маг поднял голову, по-доброму улыбнувшись, — теперь ничего не болит?
— Нет, — качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Даже те синяки, которые она постеснялась показать, больше не беспокоили, — спасибо вам большое!
— Не за что, девочка. Вот, возьми еще, — на стол лег небольшой флакон с лиловой жидкостью, — успокоительное и легкое стимулирующее. Совершенно безвредно. Оно поможет отодвинуть неприятные воспоминания в сторону, как будто все произошло несколько лет назад.
Теперь она улыбнулась еще искреннее. И чего, спрашивается, расклеилась? Нашла повод, дурочка. Да, не место ей среди невест. Но кто она такая, чтобы спорить с Зимней богиней и отвергать ее дары? Тем более, если даже домовой дух сказал, что уходить не следует? Кажется, амулет на груди, скрытый силой домовиков, отозвался теплом.
— Советую по возможности избегать сильных волнений. Возможно, к девочке лучше приставить охрану, — по-доброму заметил мужчина.
— Сделаем. Хотя, к сожалению, отсутствие волнений гарантировать не могу, — голос ледяного за спиной звучал отстраненно, но она кожей чувствовала, что маг обеспокоен.
— Понимаю. Но многое в ваших силах. Не стоит гневить богиню-Мать.
— Думаю, вы можете идти, — голос ее защитника резко похолодел. Кажется, он был недоволен попыткой его поучать.
Целитель без слов поклонился — и вышел.
Они остались наедине. И в комнате на мгновение повисла вязкая тишина, которую ни один не решался нарушить. Или, быть может, просто не хотел?