«Я сыт по горло остроумием. Теперь все остроумны. Шага нельзя ступить, чтобы не встретить умного человека. Это становится поистине общественным бедствием».
О. Уайльд
«Ирония — не пикантная приправа,
а основной ингредиент в английском юморе»
Кейт Фокс "Наблюдая за англичанами.
Скрытые правила поведения"
Эти два эпиграфа выбраны мною не случайно. Когда я шла на спектакль «Как важно быть серьезным» в исполнении 3 курса мастерской К.К. Бадалова, больше всего меня волновал вопрос: Как наши студенты справятся с английским юмором?
Пьесу, которую выбрали для показа студенты 3 курса, играть невероятно сложно. По нескольким причинам сложно: это очень известный текст, многие знают его наизусть из-за обилия каламбуров; есть немало прекрасных режиссерских решений, любимых зрителями; чтобы играть комедию требуется особое мастерство. Как выразить табу на излишнюю серьезность, как передать правила английской иронии, как представить литературный парадокс, основанный на противоречии заданному общему мнению, стереотипу или намеренно созданному ожиданию. Автор пьесы этот парадокс понимал так: «Легкомысленная комедия для серьезных людей» (A Trivial Comedy for Serious People). Но, взяв за основу шаблон «салонной», легкой комедии, Уайльд посредством использования парадоксов поднимает важные социальные и нравственные вопросы, что делает его комедию философской, и при этом он облекает все в шутливую, несерьезную форму, завлекая калейдоскопом комических несоответствий читателей в свою «легкомысленную» игру.
У этой пьесы есть три перевода на русский язык: классический (И. Кашкин 1960 г.), В. Чухно (1999 г.), М. Стронен (2019 г.). Каждое поколение нуждается в новом переводе потому, что некоторые английские обороты не считываются в ироническом ключе. Более подробно об этом:
https://studwood.net/1349195/literatura/kalambury_pese_perevod Каламбуры в пьесе и их перевод. Проблема передачи образов в переводе
Главный герой спектакля — текст Уайльда. Автор не особенно старался продумывать характеры персонажей, прописывать их внутренний мир (справедливо отдав все это на откуп режиссёрам). Он творил диалоги, насаживая одну словесную бусину за другой, чтобы получился истинный шедевр. Эту пьесу необходимо читать, чтобы понять языковую игру.
Парадоксы в этом тексте манипулируют традиционными клише и обеспечивают читателю интеллектуальное развлечение.
Сам характер британских шуток основан на синтезе невозмутимости повествования и акцентировании внимания на мелких незначительных деталях на фоне общей абсурдности. Именно эти особенности снискали славу тонкому английскому юмору.
Секретная особенность английского юмора заключается в том, что он так или иначе присутствует в любом диалоге, когда как в других культурах ему отводится «время и место». Вот образцы английского юмора из этой пьесы. Специально даю два варианта звучания фразы, только так можно оценить тонкости перевода:
«Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски»,
Only relatives, or creditors, ever ring in that Wagnerian manner.
«Я готова ждать тебя на этом месте всю жизнь, но только если ты ненадолго»
If you are not too long, I will wait here for you all my life.
«Я не была у неё с тех пор, как умер её бедный муж. Никогда не видела, чтобы женщина так изменялась. Она выглядит лет на двадцать моложе».
I hadn't been there since her poor husband's death. I never saw a woman so altered; she looks quite twenty years younger.
Я никуда не выезжаю без дневника. В поезде всегда надо иметь для чтения что-нибудь захватывающее.
I never travel without my diary. One should always have something sensational to read in the train.
Это хорошо, что вы курите. Каждому мужчине нужно какое-нибудь занятие. И так уж в Лондоне слишком много бездельников.
"I'm glad to hear thar you smoke. A man should always have an occupation of some kind. There are far too many idle men in London as it is."Конечно, с музыкой много трудностей. Если музыка хорошая — ее никто не слушает, а если плохая — невозможно вести разговор.
Of course the music is a great difficulty. You see, if one plays good music, people don't listen, and if one plays bad music people don't talk.
Как переводили метафоры:
I keep science for Life.
Перевод Кашкина: Научную точность я приберегаю для жизни.
Перевод Чухно: Трезвость ума я приберегаю для прозы жизни.
Спектакль рассчитан на зрителя, который понимает иронию, считывает не только образ, но и подтекст. Только тогда рождается диалог сцены и зала. О публике писать не буду, поскольку на экзамене были профессионалы, как в воспоминаниях А. Демидовой, объясняющий такую реакцию: : «Вы говорите о юморе, а сами очень редко улыбаетесь и почти никогда не смеетесь... Нет, смеюсь я очень часто, но смеюсь своеобразно... Я помню, сидела в Студенческом театре МГУ рядом с Эренбургом, и что-то смешное на сцене, все хохотали до слез. Эренбург не улыбнулся, но только приговаривал: «Я никогда так не смеялся!». Это внутренний смех и есть самое ценное. Это значит, что актеры не опускаются до фарса.
С этой сложной задачей выражения комического наши студенты справились. Каждый в своей роли был самобытен и не переигрывал. Особенно удалась, на мой взгляд, работа Артема Штукатурова.
Он в своей роли был убедителен, как Реджинальд Дживс, известный персонаж Пэлема Грэнвила Вудхауза из его знаменитого цикла комических романов и рассказов о молодом богатом аристократе Берти Вустере и его камердинере. Артем передал идею образа в лучшем традиционном представлении о чопорном и тактичном английском слуге. Он неизменно выручает Алджернона из всяких парадоксальных ситуаций. В разговоре очень важно не быть слишком серьезным, иначе это будет восприниматься как излишняя помпезность и напыщенность – то, что для англичан абсолютно неприемлемо. В первом действии он камердинер, во втором – лакей. Эти тонкие различия были переданы с профессиональной точностью, что выразилось и костюмом, и пластикой актера. Ловкость и предприимчивость передается деталями (летающая телеграмма, складной стаканчик для виски и коньяку, накрахмаленные салфетки).
В пьесе Уайльд обличает систему двойных стандартов через развитие отношений двух пар влюбленных: Джека и Гвендолен и Алджернона и Сесили. Студенты, исполняющие эти роли, тоже были убедительными.
Риторика двойных стандартов прекрасно воплотилась в работе Ксении Алексеевой.
Леди Брэкнелл в ее исполнении необыкновенно достоверна: чопорность соседствует с расчетливостью, женская логика спорит с интуицией. Как прекрасен ее объемный ридикюль, в котором хранятся тайны предвзятой аристократии, как точно передано истинное содержание леди Брэкнелл разбитыми окулярами и сломанным каблуком. Именно в деталях и содержится глубина образа.
В сценографии спектакля, в его общем рисунке просматривается «легкомысленность» оригинального текста. Да, в постановке нет постмодернистских решений, как в других сценических версиях знакомого текста О. Уайльда, это и хорошо. На 3 курсе студенты важнее, чем рисунок спектакля. Они должны почувствовать себя актерами, значит на них, а не на режиссерской версии необходимо делать акцент в постановке. Спасибо мастеру за его тонкую педагогическую стратегию.
P.S.
Дорогие студенты-актеры, пожалуйста, не ленитесь делать программки. В этом спектакле программка была предложена публике с большой любовью. Выполнена по-английски сдержанно на высоком полиграфическом и интеллектуальном уровнях. Поверьте, это важная составляющая ритуала общения актеров с публикой.
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента СКД и Сценических искусств ИКИ МГПУ