Лето. Сенокосная пора.
Молодой тракторист Иван Махнев был самым востребованным человеком в нашем селе: у него на тракторе навешена косилка. Целыми днями Иван крутился по колхозным полям, клевера скашивал, а ближе к вечеру успевал еще и частникам выкосить пару участков. Его, конечно, угощали, и домой тракторист возвращался каждый вечер очень даже навеселе.
Однажды Иван выпил слишком уж много, и решил он, не искушая судьбу, оставить трактор в поле и идти домой пешком. Шел Иван, даже слегка покачиваясь, а у дома бабки Нади его так мотнуло, что он схватился за штакетину палисадника и сломал ее.
Тут как тут и нарисовалась разгневанная старушка:
- Ты чего это заборы ломаешь?
Иван – человек неконфликтный, но сейчас ему вдруг отчего-то захотелось то ли все в шутку свести, то ли слегка покуражиться:
- А вот захочу и весь твой забор переломаю!
Его опять качнуло, мужик поймался за следующую штакетину – та не выдержала и, вот конфуз-то, как нарочно, тоже переломилась.
- Ах ты, безбожник! – закричала бабка Надя. – Нажрутся паразиты, на ногах стоять не могут. Вот завтра пожалуюсь председателю!
- Ведьма ты! Колдунья! – хохотнул Иван. – У тебя, поди, хвост есть, а по ночам ты на метле через трубу из дома вылетаешь.
Про ведьму Иван упомянул не на пустом месте. Старушка эта когда-то в колхозе работала телятницей и умела так ухаживать за животными, что в ее группе не бывало потерь.
«Так она колдунья»,- говорили про удачливую подружку другие телятницы.
И еще всех удивляло, что Надежду, такую мелкую, невзрачную, привез с войны первый красавец села Алексей, партизанивший в войну на Псковщине.
«Чем она его околдовала?» - удивлялись местные дородные красавицы, поглядывая с нескрываемым интересом на отважного партизана, награжденного двумя орденами.
Надежда Алешиха была всю жизнь какой-то незаметной: работала, детей растила, после смерти мужа, когда вышла на пенсию, по праздникам стала ходить, неслыханное дело в те времена, в церковь города Яранска. Выходила из дома рано утром, а возвращалась только к вечеру.
- Пожалуйся хоть самому черту! – продолжил Иван спор со старушкой.
- Погоди, выпишет тебе председатель…
- Ага, три мешка пшеницы моим курям!
И вновь качнулся пьяный мужик в сторону забора. Чтобы не причинять нового вреда старушечьему хозяйству, он поймался за палисадник двумя руками, и затрещало уже всё прясло ветхого забора.
- Разбойник! Ирод! Чтоб у тебя руки отсохли! Гореть тебе в геенне огненной!
Иван, поймав равновесие, уже шагал по обочине дороги к своему дому. Не беспокоя домашних, мужик ушел в летний домик, стоящий в саду, разделся и уснул.
Проснулся Иван по деревенской привычке очень рано, еще до петухов, сразу же вспомнил свой конфликт со старушкой. Пошевелил руками, пощупал ими друг дружку – нет, руки не отсохли. Голова только побаливала, но это по другой причине. Ну, еще, совестно было все-таки: зря он обидел и расстроил эту бабку.
Надежда тоже проснулась рано, под пение своего петуха. Ох, и голосистый дьявол! Выглянула старушка в окошко и удивилась: вчерашний пьяница и хулиган Иван ремонтировал ее палисадник - два новых столба вкопал, поменял прожилины и у целого прясла приколотил новый штакетник.
Вышла она на улицу:
- Ты чего это, Иван?
- Так не охота мне гореть в геенне огненной. Доброе утро, бабка Надя! Принимай работу и прости меня за вчерашнее.
- Да чего там! Я тоже наговорила лишнее. Пойдем-ка в дом, чем-нибудь тебя угощу. Мой Алексей любил, бывало, с похмелья побаловать себя холодненькой кисленькой настоечкой.
Выпил Иван настойки, кружку крепкого чаю – и не только полегчало, но и на душе стало как-то светло и даже благостно. За чаем беседовали о сенокосе, о детях, Алексея вспомнили.
- А что это за фотография? – спросил Иван, увидев на стене, явно увеличенный старый фотоснимок: похоже, партизаны с винтовками, автоматами, а перед ними маленькая девчушечка в светленьком платьице.
- Мой Алеша со своей группой подрывников.
- А девочка?
- Так это же я.
- Тоже партизанила?!
- Нет, что ты! Я только из города ходила в лес. Зашьют мне куда-нибудь в воротник бумажки нужные, я и пошла будто бы бабушку в деревне навестить.
- А если бы немцы поймали? Обыскали бы и нашли?
- Много раз обыскивали, ощупывали всю, а я стою и читаю, читаю про себя молитвы. И ничего, Господь хранил.
- Спасибо тебе, Надежда Федоровна. Пора мне ехать косить. Если тебе надо будет помочь в чем-то, скажи мне – все свои дела отложу и помогу, все сделаю.
… Шел Иван в поле к своему трактору и пытался вспомнить, была ли эта старушка, бабка Надя, в День Победы на митинге среди ветеранов войны. Нет, не была. Может, она на собрании колхозном когда-либо в президиуме сидела, или про нее в газетах писали? Не сидела и не писали, и пионеры ей галстук никогда не повязывали.
«Много раз обыскивали … стою и молитвы читаю!»
Вот так-то! Гореть, всем нам гореть в геенне огненной!
(Щеглов Владимир, Николаева-Щеглова Эльвира)
#деревенская жизнь
#ветераны
#деревня