Покойник в сказе это всегда «неправильный» покойник. Чтобы пояснить, нужно откатиться немного назад, к моменту появления этого покойника, то есть, к самой смерти.
В представлении славян душа, конечно же, невидима, но при этом имеет и зримый облик, обычно это какая-то птица или насекомое (во многих регионах душа до сих пор называется бабочкой), реже животное или гад. Вороны часто ассоциировались со смертью, крик птиц предвещал скорую смерть (также, как вой собак).
Вот, например, выдержка из сказки про восставшего из могилы колдуна:
«…Солдат выслушал, слова не проронил; а колдун всё хвалится:
- Я, - говорит, - что захочу, то и сделаю!
- Будто с тобой и сладить нельзя?
- Как нельзя? Вот если б кто набрал костёр осиновых дров во сто возов да сжёг меня на этом костре, так, может, и сладил бы со мною! Только жечь меня надо умеючи; в то время полезут из моей утробы змеи, черви и разные гады, полетят галки, сороки и воро́ны; их надо ловить да в костёр бросать: если хоть один червяк уйдёт, тогда ничто не поможет! В том червяке я ускользну!»
Очевидно, мёртвый колдун настолько крут, что может разделить свою душу на множество частей, каждая из которых при этом является точным его воплощением, и таким образом избежать гибели.
В общим и целом способность души перевоплощаться в другое существо делает её не просто некоей бессмертной частью человека, а в некотором роде самостоятельную сущность (связанную с телом) и переносит восприятие души в дохристианскую эпоху.
Второй момент, это представление о том, что душа человека может возвращаться в дом в течение 40 дней после смерти, при этом она может страдать, если люди не соблюдают строго определённые обряды: нельзя сильно плакать по покойному, иначе ему «тяжело и «мокро», нельзя мести, чтобы не засыпать ему глаза мусором (ну и ещё чтобы не вымести следом ещё одного покойника) и т.д..
Этот момент сближает души умерших с ходячими покойниками, то есть, такими, которые появляются в мире живых с самыми нехорошими последствиями. Как просто умерший, так и ходячий мертвец, появляются из-за неправильного поведения живых, но умерший обычно тихо-мирно снится, грозит пальцем и особо ничего ужасного не делает, а ходячий покойник может навлечь большие беды не только на дом своей семьи, но и на всю деревню. Зачастую, при этом, против обоих вариантов используются одни и те же приёмы избавления.
Задача покойника — убраться из мира живых в положенный срок и перейти в сонм дедов, то есть предков. До этого времени душу даже поминают иначе. Например, в новых домах не отмечается праздник поминовения предков, т.к. в новом доме никто умереть не успел, так что и поминать, как бы, некого.
Чтобы стать заложным покойником или ходячим, нужно либо при жизни быть колдуном/ведьмой, либо быть самоубийцей, либо быть неправильно похороненным, либо умереть плохой смертью (в дороге, утонуть, упасть и расшибиться насмерть и т.д.), ещё вариант — умереть некрещёным. Правда, тут надо сделать поправку: в мифах славян дети, умершие некрещёными, гораздо чаще становятся различными демонами, например, русалками, кикиморами или навками.
У южных и западных славян, на Карпатах, заложные покойники чаще всего становятся вампирами, которые стараются сгубить живых, причём ходить начинают в первую очередь к своей семье. По сути своей, этот образ, скорее, демонический, и отличается от собственно ходячих покойников. Такой мертвец опасен для живых, но, часто, именно своей принадлежностью к миру мёртвых, с которым человеку живому нельзя пересекаться. Далеко не всегда ходячий покойник вредит действием, часто достаточно его присутствия. Заложный покойник мог и не являться напрямую, но нести вред, вызывая засухи, ураганы, неурожай, то есть, в этом случае образ вобрал в себя часть образа навий, неопределённых внешне, вредоносных созданий, которые по вере древних славян вызывали различные неприятности, от падёжа скота до эпидемий.
Славяне разделяли мертвецов на благих и неблагих, благие становились предками, духами-защитниками рода, которым приносились жертвы, которых приглашали на специальные поминальные тризны и всячески почитали. А неблагие приобретали демонические черты и также получали свою долю подношений, но только в качестве откупа.
Души предков почитали в доме, вредоносным мертвецам оставляли подношения за пределами дома, например, в бане или на крыше. Баня, кстати, считалась нечистым местом и многие былички описывают появление там всевозможных бесов, мертвецов и разных ужасов в духе «Восставшего из ада» (я не шучу, расчленёнка и кровавые убийства — обычно дело для таких историй).
На страстной четверг навьям оставляли подношение в бане в виде яиц, мяса и молока, а также топили саму баню. Считалось, что эти самые нави оставляют на золе куриный след, что доказывает их отношение к покойникам. Гальковский описывал такой обряд, проводимый в Смоленской губернии в начале XX века (если интересно, можно почитать подробно у Гальковского «Борьба христиан с остатками язычества в древней Руси»).
Чтобы предупредить появление мертвеца, после похорон славяне клали топор под порог, лезвием наружу, или нож, также рисовали зубчиками чеснока крестики. В болгарском фольклоре упоминаются наваци — это птицеобразные души умерших, которые сосут кровь у новорожденных, летают в бурю и кричат как дикие ястребы. При этом у всех славян крик и появление лесных птиц означают скорую смерть. Оберегами от наваций служили соль, топор и огонь. В «Повести временных лет» есть рассказ о навьях, которые ночами поднимали в Полоцке шум, однако их так никто и не увидел, так как всех любопытствующих, высунувшихся поглазеть, они смертельно ранили.
Звериные (птичьи) черты у существ, в сказках, часто указывают на их демоническое происхождение или демонизацию в определённый момент. Нормальный умерший должен умереть и уйти спокойно в загробный мир, ненормальный будет возвращаться и часто в образе какого-то зверя или птицы, в сопровождении недобрых знаков (вроде вихрей, внезапных стуков, неожиданных увечий или поломок предметов обихода).
До сих пор люди ссылаются на всяких чёрных котов или белых собак, которые появляются в доме какого-нибудь «плохо» умершего человека.
Даже в начале XX века люди в некоторых регионах России верили, что засуху устраивают те самые заложные покойники (к которым относились и «чужие» мертвецы, т.е. иноверцы и иностранцы). Обряды, призванные усмирить их и остановить стихийные бедствия действительно ужасают: люди откапывали захоронения и выбрасывали тела в овраги, вбивали осиновые колья в трупы. Овраги, кстати, неслучайны: например, воду, которая осталась после омовения усопшего, предписывалось выливать в разных тёмных местах, где не ходят люди, в том числе в оврагах. Также утилизировались различные нечистые предметы: их выбрасывали или закапывали в тёмных местах, подальше от жилья.
Белорусы называли нечистых покойников науйцами, украинцы мавками и навками, болгары — навои, навье, сербы навjе, словене navje, поляке nawie.
Нави — это воплощение вредоносных сил природы. Ещё до становления религий люди, конечно же, верили в магию и наполняли мир вокруг себя смыслом, как могли. Так что логично, что у них появились представления о различных благих и вредоносных духах, которые затем приобрели более определённые черты и развились в огромный и разнообразный мир существ: всевозможные эльфы, гоблины, оборотни-лисы, драконы, домовые, нимфы, сатиры и прочее.
P.S.: На самом деле долгое время меня интересовало, откуда взялось такое слово «заложный»? Например, в разных языках словно «нави» имеет самые разные варианты написания и звучания, а вот у этого терминала аналога я не встречала. Честно сказать, думала, это специфическое русское название. Но ведь и в сказках и в мифах такого слова тоже нет. Оказалось, это в самом деле термин, который ввёл этнограф Д. Зеленин, и происходит он от способа захоронения таких мертвецов: чтобы покойник не поднялся после смерти, в гробу его клали лицом вниз, а яму закидывали камнями и ветками. Видимо, чтобы ему сложнее было выбраться.