Если быть абсолютно честным и абстрагироваться от легенд, красивых постеров и ностальгии, то группа The Doors – достаточно занудна и депрессивна - и в песнях, в основном погружается в студенческие рефлексии, близкие к графоманству – за исключением классических блюзов, которые она исполняет весьма странно, но жутко агрессивно, что спасает положение. При этом музыканты в группе великолепные и ряд песен и даже два-три альбома совершенно восхитительны. А что до депрессии – это штука модная и массовая, особенно в темной, зимней России, где вся литература, аккурат с XIX века прославляет и воспевает всяческую хандру в разных ее формах. Впрочем, и во всем мире разнообразная неудовлетворенность молодежи явление массовое. Ну, за исключением тех, кто в юности открыл для себя панк-рок – однако, это отдельная история. Показательно столкновение панк-рока с депрессивным умным направлением The Doors, когда Игги Поп отказался занять в группе место Моррисона – совсем другая парадигма, извиняюсь, конечно, за выражение. Но – если в России в музыке The Doors ищут скрытые или открытые смыслы и погружаются в нее с головой, то в той же Америке под нее просто танцуют и занимаются сексом. При всем при том, я уже писал, у Дверей есть масса отличных вещей и даже альбомов. Waiting For The Sun – самый, наверное, мягкий по звуку, мелодичный и разнообразный. За это критики и ругают его. Но, что ругать, настоящий звук и энергия группы проявляется на концертных записях – ни один студийный диск The Doors не дотягивает до их концертных альбомов, включая бутлеги. Waiting For The Sun – начало альбома очень правильное – Hello, I Love You – залихватская вещь с обычным для Моррисона креном в кабаре – и, несмотря на дикую и всегдашнюю серьезность певца, полотно веселое, провокационное, подпрыгивающее от аккордов Манзарека – любимейшего клавишника, оригинального и с диким юмором в партиях – он и скрашивает всегда и везде весь мрак и тяжелый концептуализм неистового певца. Кабаре продолжается в Love Street – но очень музыкальное, приземленное, с ехидными точками Манзарека и гуляющей гитарой Криггера. Но настоящий кайф начинается с Not To Touch The Earth- шаманские стенания – это то, что у Моррисона получается лучше всего. И музыка у The Doors тоже самая лучшая в этих мистических авангардных штуках – модуляции, дикие звуки клавишных, железные удары барабанов, вбивающих музыку в землю, вибрато на органе, плавающие звуки, ревущая гитара Криггера, нарастающий хаос – жуткий и темный, крики Моррисона – отличная песня. Хорошо разряжает обстановку душной кофейни, которая рисуется по первым двум песням. Напевая Summer’s Almost Gone Моррисон вместе с группой отправляется шататься по улицам – совершенно расслабленная песня, полный релакс, неторопливо перебираются струны, Манзарек зевает за клавишами, барабаны неспешно и лениво отстукивают шаги героев. Хана лету, ловить нечего. Впереди Wintertime Love – снова мюзикхолльные дела, не то вальсок, не то менуэт и трам-пам-пам в конце – Моррисону одному удавалось совмещать этот нищий гламур дешевых кабаре с высоким, без преувеличения, рок-н-роллом, черным блюзом и белой психеделией. The Unknown Soldier – печальная и злая антивоенная песня с речитативом под плывущие аккорды органа – и крик под рубку всей группой в первую долю с вариациями в рефрене и уходом в полный музыкальный хаос, с шумами, медитативным органом и продолжающимся барабанным боем. Совершенно неожиданная фламенко-вставка в Spanish Caravan – и замечательная песня с прекрасно записанной, объемно звучащей акустической гитарой, повторяющей голосовую партию. Красивейший орган во второй части, космические синтезаторные звуки – и песня развивается в настоящий спэйс-рок - не длинный и не утомительный, мелодичный и очень яркий. My Wild Love – то ли дуракаваляние Моррисона, то ли концепция – не важно, но опять заклинания, которые удаются Моррисону как никому другому. We Could Be So Good Together – странная и напряженная песня, словно склеенная из кусочков с выматывающим душу соло Криггера – но по-хорошему выматывающим, музыкальным и ярким. А в песне – как сказано уже – несколько частей, словно несколько самостоятельных песен – и все умудряются развиться всего за две с половиной минуты. Фортепиано в следующем номере – Yes, The River Knows – обещает тревогу, но песня оказывается настоящей драмой, трагедией, рухнувшим миром – прекрасная мелодия, начинающаяся словно непроснувшимся Моррисоном, вяло и нехотя, вырастает вместе с развитием музыки в грандиозную арию, закончившуюся в тот самый момент, когда она должна бы, по всем законам, грянуть. Five To One – рок-марш с хриплым и злым голосом Моррисона и раздолье для гитары Криггера с его фирменным, резким и плотным звуком, с его манерой строить фразы – словно перекручивается стальная проволока. Моррисон кричит, поет свободно, иногда отставая от музыки и снова нагоняя, гитара не может остановиться, финал приходит к общей истерике, зажатой рамками песенной структуры. Самый странный, неожиданный, разнообразный и совершенно некоммерческий альбом The Doors.
