Нет слова в русском языке, понимаемого столь же неопределённо и размыто, как «творчество». Пожалуй так. «Творчество», к примеру, могут запросто «усмотреть» в работе металлурга или врача, как нечто очень желательное и прогрессивное! В то время как «творчество» работника металлургической отрасли непременно приведёт к страшной катастрофе на производстве. А «творчество» врача? - пациенту сильно повезёт, если выживет.
Подчеркну, речь идёт о типовой производственной (рабочей) деятельности, где совершенно недопустимы «творческие влияния» поперёк требований технологической дисциплины.
Ну, как же, говорят, разве их деятельность лишена «творческого подхода»? В том всё и дело, что лишена, необходимы лишь «успешные решения возникающих задач и вопросов», ошибочно относимые непременно к разряду «творчества». Особенно тогда, когда «нестандартные решения» приводят к бурному развитию этих областей деятельности. Озарения вдохновения и интуиции, конечно, могут быть, - но! – они здесь совсем не обязательны. И чаще дело обходится без них. Как правило, новационные решения - итог классического рационального мышления умных инициативных людей, расширяющего возможности производства. Честь им, хвала и государственные награды, но это не творчество! Связанное, как мы видели выше, с трансперсональными влияниями на сознание человека. Которые никак не связаны с профессиональными компетенциями ни металлургии, ни медицины. А ещё эти влияния - вот ужас-то! – никак не связаны с человечьим «трудом» и его «работой». Такая вот, «халява», как может показаться, если выражаться грубо и точно. Однако, цена такой «халявы» и расплата за неё - чрезвычайно высоки, что остаётся просто незамеченным для «сторонних наблюдателей».
Рабочим же и трудовым профессиям «творчество» категорически противопоказано. Как, впрочем, и всем другим, кроме тех, что и называют «творческими». Таких, к слову сказать, раз-два и обчёлся. Это – профессиональная деятельность писателя, поэта, художника, скульптора, музыканта, композитора, танцовщика и широко понимаемого артиста (театра, кино, цирка, эстрады). Вот где люди именно обязаны проявлять не просто «творческий подход», но предъявлять конкретный итог своего творчества как такового. Известно же, что актёр должен именно «перевоплотиться» в образ персонажа, да так, чтобы зритель вообще забыл, что видит реального Александра Калягина, а не выдуманную «тётю из Бразилии». Иначе – денег им платить не за что.
Правда и то, что в правительственных документах перечислены аж 189 профессий, так или иначе связанных с упомянутыми видами деятельности. Но, в этом перечне нет педагогов, комбайнеров, дворников, физиков и химиков. Там нет полководцев и политиков, таксистов, лётчиков и диспетчеров. Правда, есть «администратор», «ассистент», «комментатор», «обозреватель» и всякого рода «главные» и «ведущие». Простительно, - правительству некогда вникать в дебри «природы творчества», деятельность самого правительства – не творчество!
Поэтому там и мелькают всяческие «креативные», по полному недоразумению тоже относимые к сфере «творческой деятельности». Однако, по сути своей, вся эта организационно-техническая тусовка - классическая околотворческая «богема», обслуживающая творческих людей и не более того.
В разные времена к «творчеству» относились очень по-разному. Так, на заре становления Советского государства сам термин «творчество» откровенно не любили за его связь с церковно-славянским языком: он вышел именно из этой среды, - как итог словотворчества церковных деятелей. Прямая смысловая связь с «божественным сотворением мира» нешуточно раздражала своей непохожестью на «трудовое производство» и вообще «работу труженика». Делался сильный акцент на то, что писатель, к примеру, должен именно «усердно трудиться» и «много работать», а совсем не «творить». Однако, это длилось сравнительно недолго. Очарование, исторгаемое словом «творение», возобладало, и термин «творчество» стал широко применяться везде и всюду. С одной важной поправкой: его всё же приравняли именно к «работе» как «производственной деятельности».
Эта плохо осознаваемая установка проникла и в науку, где принялись разрабатывать «проблемы творчества» для целей повышения продуктивности труда за счёт увеличения числа открытий и изобретений. Разумеется, никого не научили «как делать открытия» и «лихо изобретать». «Тайна творчества» оказалась крепким орешком!
И вообще, это был теоретически странный ход! Сотворение мира, как творчество Бога, решительно относилось к разряду «не может быть», тогда как «творчество» токаря, слесаря и пахаря относили к разряду важного, полезного и желанного. Так понимают суть дела и сегодня: «Любой вид труда, в котором проявляется что-то новое, вносится рационализация, усовершенствование в процесс деятельности, приобретает творческий характер» (Иванюк Т. И. Творчество и личность. – М.: Изд-во ТОР, 2006. – 320 с. Выделено мною. – Е.Ч.).
Так-таки «творческий»? И неужели «любой труд»? Нет конечно, но у науки тут тяжёлая «ситуация без выбора»: либо она признаёт «акт творения», либо она трактует его как «труд» и «работу». И тогда любой труд – творческий. На бумаге. И очень показательно, что в научных трудах тщательно избегают рассмотрения этимологии этих слов. Она безжалостна, этимология, - она камня на камне не оставит от формулы «творчество = работа». Эдакая «продажная девка буржуазии»… Такая же, впрочем, как и «креативность».
Этот термин сегодня очень даже в ходу, популярен и привлекателен. Чем же? Он чем-то важным дополняет наше представление о «творчестве»? Нет, он привносит в вопрос о «творчестве» шикарную неопределённость, столь удобную для ловли рыбки в мутной воде. Сами-то учёные деятели прекрасно знают, что импортная «креативность» ничем не связана с отечественным «творчеством», - вообще никак! Но, делают вид, что это «синонимы», то есть «одно и то же».
Так нарастает вал информационного мусора, надёжно уводящего подрастающие поколения, - наиболее трепетно устремлённые к «творчеству», - далеко в сторону от какого-либо понимания вообще. Сегодня в их лексиконе «креативность» явно преобладает над «творчеством». Они и хотят-то быть именно «креативными», не «творческими»! Интересно, как долго ещё мило деградирующий Запад будет буквально довлеть в умах наших людей? Здесь пролегает одна из линий цивилизационного противостояния, обретшего сегодня форму войны на уничтожение. «Рыпаются», понятно, с той стороны… Очередной срок - пришёл.
Творчество и «креативность»
Говоря откровенно, все хотят быть «творческими личностями». Ну, хоть чуть-чуть. Или «креативными». Ни разу не видел, чтобы кто-то «шёл в отказ». Сегодня два разных слова из разных языков уверенно употребляют как синонимы. Ну, прописано же в словарях: «креативный – то же, что творческий; от латинского creation (творчество)».
А спрашивал ли кто: так ли это? При переводе с языка на язык русское «творчество» здесь, случаем, не «за уши притянуто»? Если не за уши, то за хвост – точно.
Если внимательно вчитываться в определения, то либо голова пойдёт кругом, либо всё же проклюнется понимание некой странности: «креативность» соотносится с «творчеством» примерно так же, как «гендер» с «полом».
И, вроде бы, слова говорят об одном и том же. Вроде бы! - однако слова, почему-то, совсем разные… А ещё может возникнуть впечатление, что один из терминов в каждой паре явно «лишний», то есть расплывчатый и туманный по содержанию и, потому, непригодный для приложения к самому себе. А если и пригодный, то для случая более чем странного…
Вот, я, к примеру. Каюсь, нет у меня никакого «гендера». Зато есть пол, - мужской. Другое дело, взбрело бы мне в голову по сумасшествию «ощущать себя женщиной». Вот где «гендер» в самый раз и пришёлся бы! Ибо, если я ни «Ж» ни «М» (ни «А» ни «Б»), то как же меня идентифицировать, как звать-величать? Не для того ли был придуман «гендер», дабы наплодить потом кучу несчастных от рода человеческого и зачислить их в состав «нормальных людей»? И ведь наплодили уже числом легион! Сегодня они «парады» устраивают, где стройными колоннами или дурными толпами шествуют эти блаженные, - штук двадцать-тридцать гендерных разновидностей ни «Ж» ни «М».
И ведь наука это «съела»! Вместо «половых различий» на страницах научных трудов уже давно мелькают «различия гендерные». Люди читают это и усваивают как «знания»: ну, это же серьёзная наука! Да уж, что тут говорить, гипноз научной терминологии штука действенная…
А теперь к «творческому» и «креативному». Или я способен творить, и выдаю творческий продукт, и тогда я – творческий человек; или я бездарь (это не осуждаемо) и что-либо сотворить определённо не в состоянии.
Вот тут-то, если вдруг есть страсть к публичности и дешёвой славе, «креативность» в самый раз, ко двору! Можно гнать откровенную пургу, - «креативно», естественно, - и вот я уже вхож в «творческие круги», потому как «творческая личность». И эту дичь съела не только наука.
В отличие от диковатого «гендера», русскими людьми с омерзением отвергаемом, термин «креативность» приняли и просто люди. Искренне полагая, что они теперь «на творческом пути».
Но, посмотрим характерные иллюстрации к теме «креативность», - во множестве случаев поисковик выдаёт именно такие картинки:
А может порассуждать уже о «творчестве» чисто по-русски? Да выйти к кристальной ясности, которую можно приложить для пользы дела к самому себе? Уж коли действительно есть у кого желание творить и быть человеком творческим? Можно, конечно, даже нужно… Но, для этого придётся надёжно отмежеваться от латинской «креативности», дабы голову уже и не морочила…
Что там, у латинян просвещённых?
Вообще-то ничего «творческого» латинская «креативность» даже не подразумевает. Слово creativus происходит от crescere (расти). Очень хорошо применимо к растительному миру. Растения же – растут? Как в латинской поговорке «Mala herba cito crescit» (плохая трава быстро растёт; сорняк, то есть). Как и в современном русском «откуда ноги растут?». Как у Маяковского: «Вырастет из сына свин, если сын свинёнок». «Растение» и «рост» - смысловые побратимы! Где тут хоть что-нибудь «творческое»? «Рост» не имеет никакого смыслового родства с «творением». Даже в словосочетании «творческий рост» речь идёт не о механизмах (тайне) творчества, а, так сказать, об успехах деятеля искусств на «творческом пути».
Пишут, что латинское crescere в свою очередь происходит от праиндоевропейского *ker, - опять же именно «расти». Что-то творчеством тут не пахнет!
Правда, есть «искусственный аромат» творчества, источаемый серьёзными словарями: «crescere (расти) родственно crearе (творить)». Вот «родственно» и всё тут, хоть и происходит от того же «растительного» древнего *ker.
Так и хочется сказать – «это уж как вам будет угодно!». Составителям словарей много чего угодно именно в таком духе. Например, «суггестия – то же, что внушение»; или «представить себе – то же, что вообразить себе», в то время как это совсем не так. Вообще, «смысловых фокусов» в словарях много, очень много! Кому-то это нужно? Конечно, - очень нужно!
Отметим главное: латинское «креативный» - это «вырастающий на чём-то», «произрастающий из чего-то», «растущий из…». Например:
- «на почве необузданного национализма пышным цветом произрастает обыкновенный нацизм».
Ещё пример: «из беспорядочных экспериментов средневековой алхимии постепенно выросла химия, строгая и упорядоченная наука».
Замечу, нацизм и химия здесь не были «сотворены», они «произрастали из …». Алхимия, как видно, была вполне «креативна», взращивая «зародыш» научной химии.
«Креативный» - не «творческий»! Говорю это уверенно, так как «творчество» - слово русское, и русский язык внятно раскрывает смысловые связи «творчества» с явлениями совсем иного рода.
Русская формула творчества
В русском языке связь «творчества» с «ростом» не обозначена никак. Но, очерчена связь этого непростого слова с сущностями достаточно неожиданными: «творчество» – «творог» – «твердь» – «тварь». Вот так она и выглядит, русская формула творчества. Именно совокупный смысл этих слов даёт нам понимание сути творческого события. Пройдём же поэтапно всю цепочку.
Только ещё раз надо отметить, как принципиально важное: «творчество» - не «трудовой процесс»! «Творчество» - не «работу работать», не «дело делать», не «производство».
«Производство»… - знакомое и понятное слово. Только понятное ли, хотя бы в обиходном употреблении?
Про-извод-ство. «Извод» лежит в основе слова. Кто это слышит, тому достаточно и этого, чтобы ясно понимать: «твор» и «тварь», звучащие в основе «творчества», говорят совсем о другом.
Так что же «производство»? Да ничего особенного! Чтобы что-либо сделать, человек должен в прямом смысле слова нечто извести. Ибо что-либо сделать человек может только из чего-то. Извод здесь как про-изведение с сопутствующей тратой исходного.
Первое, что человек изводит напрочь, – исходный материал, сырьё. Были доски, стали табуретки. Досок теперь бесповоротно нет, - потратили и извели на табуретки!
Второе, что он изводит – свои собственные силы, затрачиваемые на работу, и применяемые инструменты для усиления всё тех же сил. Инструменты, как известно, изнашиваются до полной порчи. Силы уходят безвозвратно, изводятся, тратятся. После еды и отдыха, что важно, это будут уже другие силы. Так же как и доски с инструментами: ими, уже другими, можно ещё раз разжиться и снова что-либо из них и при помощи них сделать.
Третье, что человек изводит – время. Оно уходит безвозвратно, затрачивается. Конечно, всё можно повторить ещё раз, но это будут уже иные времена, - так же как доски, инструменты и силы.
Именно такое же производство мы видим и в работе воображения, называемого в науке «творческим». Есть «исходный материал», «сырьё» - образы, которые мы критически рассматриваем, решая возникшую перед нами задачу. Мы заняты сейчас пред-ставлением (не творчеством!), обозреваем выставленное. А задачу, к примеру, нам начальник поставил, исходя из вечного стремления «оптимизировать процесс производства». И видим мы, разглядывая образы, что всё это добро «никуда не годится». В одном чего-то не хватает, в другом много лишнего, третий вообще «не по делу»… Квалифицируем происходящее как «геморрой» и приступаем к работе (не к творчеству!): из частей взятых из памяти образов мы строим нечто, удовлетворяющее нашему пониманию «как теперь должно быть». Тем же самым мы занимаемся, когда наводим порядок в захламлённой квартире. То есть занимаемся со-ображением, сопоставлением образов, - «как есть» и как «должно быть». Воображение здесь – орудие разума, инструмент, не более. Даже не мышлением ещё мы заняты, и уж тем более не творчеством! Занятие достаточно муторное. Тут ещё и начальник (принесла его нелёгкая) со своим «видением проблемы» откровенно мешает; на время указывает, подгоняет! Эта работа может быть очень нелегкой, и мы отчётливо устаём от этого занятия. Берём краткий отдых, - чашечка кофейку уходит внутрь, заметно восстанавливая силы. И снова за дело, ещё и ещё раз мы комбинируем, проверяем полученное, выдвигаем «версии» и «варианты». То есть теперь уже отчётливо мыслим. Наконец, - вот! – справились, вроде получилось неплохо, наш разум удовлетворён. Начальник тоже доволен, улыбается, - уф, отлегло… Жаль, что время потратили многовато. Ну, что делать? – работа… Да, именно работа, элемент «творения» (слово-то какое особенное!) здесь начисто отсутствует.
Все эти «мелочи» мы просто не замечаем, так быстро они проносятся в сознании. И в «специальной литературе» они именно так вообще не описаны. Жаль, что ничего подобного, изложенного здесь внятным русским языком, мы не найдём ни в одном психологическом труде. Там мы будем насмерть придавлены терминологическим буреломом «интроспективной апперцепции», «когнитивной деятельности» и «дифференцировки концептуальных подходов». Кто бы из психиатров уже усмотрел бы здесь, - хохмы ради, - классическое резонёрство как продукт не шибко здоровой психики! Впрочем, психиатры сами таковы: даже простые вещи обожают излагать на языке ангелов (вестников Науки). Если грубо - по фене ботать (научной).
И тут, для сравнения, «творчество». Конечно, это чудо, - абсолютно не перевариваемая естественной наукой особенность творчества! Чудо же, по определению, это то, что совершается «вопреки законам природы»? Нет. Тут уместно сослаться на мудрого В. Даля, который с милым простодушием отметил в своём словаре:
- чудо – «что-либо сверхъестественное, противное законам природы, как человек или наука их понимает».
Законы же природы наука понимает так, что даже мальчики и девочки, учащиеся на четвёрки и пятёрки, твёрдо теперь знают – «чудес не бывает». От того и «знают», что чудо как закон природы из перечня законов просто вычеркнуто. И только творческий человек, уже во взрослом состоянии, возвращается к мыслям про «что-то тут не так». Само творчество ему о том и говорит… Кто с ним знаком, тот знает как минимум три особенности творчества:
- из ничего, - без траты какого-либо «исходного материала»;
- без ничего, - без инструментов и затраты прилагаемых сил;
- мгновенно, - как бы «вне времени».
У ташкентского поэта Александра Файнберга есть сильная строчка (эпиграф к сборнику стихов), удивительно созвучный отмеченным особенностям:
Безвременье?/Безмолвие?/Мгновенье!/Звук!
Здесь слышится музыка! Так она и сочиняется … из ничего.
Поскольку в «творчестве», как считается, речь идёт о «продукте мыслительной деятельности», о событиях «в мире нематериального», то и отсутствие сырьевых и энергетических затрат, вроде, и не должно удивлять. Но удивительным является знание, закреплённое в языке: помимо «производства» имеет место быть и нечто совсем иное, - «творчество». Так что же это?
Да вот, пожалуйста, в одной известной всем книге прямо описано творчество как таковое, на сей раз «в мире материального»: да будет Свет! – и стал Свет. Что важно и очень характерно именно для «творчества»: Свет «стал» из ничего, без ничего, мгновенно. В отличие от дел людских, здесь не упоминается «сырьё», - из чего Свет возник, из чего был «сделан». Здесь не упоминается «технология», - как именно и при помощи чего он был «сделан». Здесь не указано время, затраченное на «производственный цикл», - Свет возник мгновенно, как бы вообще «вне времени».
Я не утверждаю, что «так всё и было» на заре возникновения Вселенной, - воздержусь, ибо не знаю. Но, я указываю на важную особенность «процесса творчества»: в библейском описании Свет трижды не был «сделан», он именно был «сотворён». И так далее, по тексту. Книгу называют «откровением». Правда, далеко не все. На мой же взгляд, древнейшее и предельно точное описание творчества, - не производства! – и есть самое важное для человека откровение: ведь человек тоже способен к творению. Он это чувствует, он это знает.
В том и огромная разница между «творчеством» и всяческой «работой»! Эту разницу можно только прочувствовать, ибо рационально постичь «механику творения» невозможно. Вот где самая прелесть-то!
«Прочувствовать», как и само «чувство» - от древнего слова «чути», что даёт нам слово «чуять», как «понимать и знать». Это - не рациональная часть познания, а именно чувственная. Ведь чуять можно нутром и даже шкурой, - так говорят! Но, не головой же, - так никогда не говорят. Ценно, когда чуют сердцем, - так тоже говорят! В этом вся сложность осмысления «творчества», где познание балансирует между рациональным, чётко обнаруживающим здесь свой предел; и чувственным, - простирающимся в беспредельное.
«Перед Вами громада – русский язык», так выразился однажды Н. В. Гоголь, вполне подходяще и для этого случая. И что особенно интригует: говорят, что человек тоже способен к творению. Разумеется, не как библейский Бог, но всё же: вспышка интуитивного и вдохновенного озарения – по сути тот же Свет, вполне присутствующий в наших просвещённых головах. Да, так мы выходим на тему, решительно противопоказанную естественной науке.
Наш старый знакомый БОГ
Атеистически воспитанные люди, «приличные и образованные», испытывают рефлекторное отвращение к этой теме. Так они выдрессированы, словно собаки Ивана Петровича Павлова, так они «натасканы» со школьных времён. Зазвенел звоночек в некий момент – побежала слюна, ибо после того всегда дают пищу. Хорошо. Вдруг, однажды, в тот же момент вместо звоночка вспыхнула лампочка, и, - растерянность, смятение, экспериментальный невроз. Плохо. Хотя, пищу для ума всё равно дали…
Те, кто усилием воли не проваливаются в невротические проявления раздражённой психики, кидаются в другую крайность и тяготеют к юмору, совершенно неуместному при обсуждении мировоззренческих вопросов. Юмор – универсальное средство защиты. От кого или от чего здесь защищаются? От когнитивного дискомфорта, не более. Считается хорошим тоном «припечатать богомаза» таким вот коварным вопросом: «Чем же занимался Бог до сотворения мира?». Мало кто вспоминает, что тот же вопрос с усмешкой применяют и к теории Большого Взрыва: «Как же «выглядел» мир до образования космологической сингулярности?». Удивительно, но уже в дремучей древности был сформулирован неприятный ответ: «Бог заготавливал розги, чтобы было чем сечь тех, кто задает подобные вопросы». Так, уже очень давно, было обозначено чёткое представление о пределе познания, о том «чего знать человеку просто не положено», - дабы не сойти с ума, между прочим. Так что же было «до того»?
Самое удивительное, что и наука, и религия отвечают на этот вопрос одинаково. Согласно науке, «до того» существовал «некий потенциал», привносящий «флуктуацию» в однородное «ничто». Это, по сути, был образ (прообраз) будущей сингулярности. Вычисленный чисто математически, он является образом и ничем иным. А в религии Бог «витал над бездной», тяжко вздыхал и томился от скуки. С этим безобразием однажды было покончено: в науке через приложение силы; в религии через приложение воли, которая и есть сила. А это, в общем, не одно и то же? Одно, конечно, ведь в обоих случаях был сотворён (не «сделан»!) мир. Из ничего, без ничего, мгновенно.
Тема, однако, настолько политизирована и идеологизирована, что обсуждать её с атеистами практически бесполезно. Нормальными людьми они бывают только в тот краткий миг, когда изрекают «слава богу» или «пошёл к чёрту». Да, бывает, себя же и высмеивают за это, да только выжив в жуткой автокатастрофе или теракте, всё же искренне славят, - кого бы вы думали? На линии боевого соприкосновения, говорят, атеистов лютый дефицит…
Те, кто исповедует Веру, ничуть не лучше. Их Бог настолько антропоморфен, то есть настолько человекоподобен, что впору уже разбить их представления на «анатомию Бога», «физиологию Бога» и «психологию Бога». К тому же верующие ещё и страшно обидчивы! Чуть что не так, как привыкли они рассуждать, и, сразу же, «оскорбление чувств верующих». Простительно, ибо такова природа веры: слишком «въедливые» вопросы её просто расшатывают. Уместно привести и примеры «веры в победу добра над злом» или веры «в торжество справедливости». Очень легко «критическими вопросами» обрушить такой «храм веры» до основания. Достаточно наглыми и глупыми вопросами, замечу, по поводу которых кто-то предусмотрительно заготовил розги.
В общем, и упёртый атеизм, и нынешняя специфическая религиозность, какой мы её знаем, одинаково далеки от центрального ядра, содержащего собственно знание. К счастью, это знание закреплено в языке, причём не только в русском. И надо бы его изведать…
Вот, к примеру, в богословской литературе пишут, что имя «theos» этимологически связано с глаголом «ethein» – «зажигать», «гореть», «пылать». Ну да, нет дыма без огня, и нет огня без света, воистину так…
А вот, к примеру, слово «воскресенье», - как день недели, и как «восстание из мёртвых». Корень слова – крес. Что такое «крес»? В традиционном русском мировоззрении Крес (Живой огонь) - одна из разновидностей духовного огня и света (А. А. Шевцов. Кресение. Иваново: Издательское товарищество «Роща Академии», 2010, стр. 62). В народной практике «кресения» (выжигания «западков», зловредных образов) и в «кресале» (огниве) «крес» присутствует в своём точном смысле, - как огонь и свет. То есть, русский язык здесь не менее интересен.
С. Т. Алексеев совершенно определённо указывает и на составной характер слова «боже», - бо же, - что означает буквально «это свет», «Он – свет». Точная цитата из его работы:
- «Бог» в общеславянском контексте и, в частности, в русском языке – … говорящее за себя слово, особенно в форме «боже». Бо же это огонь. Бо в данном случае указание, «это, он», как в «Слове…» указание: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити». Буквы Ж, З, Г – знаки огня и огненного света, поэтому они непременно будут в словах, где подразумевается огненное начало – жизнь, жрец, жар, зной, зга (искра), заря, гореть, гарь, гневаться» (С. Т. Алексеев. Сорок уроков русского. Глава «БОГ». Интернет-публикация).
Таким образом, «Боже», «Бозе» и «Бог» есть совершенно одно и то же: прямое указание (бо) на Свет, позади которого нет ничего, кроме самого Света. Это знание было ведомо многим людям.
Вот, к примеру, Гавриил Романович Державин пишет свою оду «Бог». Мне не очень интересны поэтические достоинства его тяжеловесной оды, мне интересно другое: что он знает о Боге? А знает он, что Бог «собою из себя сияет»:
- Себя Собою составляя,/Собою из Себя сияя,/Ты Свет, откуда свет истек…
Так вот он какой, наш старый знакомый Бог! Совсем не то, что нам рассказывает Церковь. Державин никак не обосновывает эту «странность» и ничего не «доказывает». Он просто и внятно описывает Бога, как Свет-сам-по-себе, не связанный ни с чем, кроме себя самого.
Когда-то, похоже, это было известно всем. Потом что-то случилось, и человечество заметно поглупело. И теперь, когда сталкиваются с творческим озарением (светом), никак не связывают его ни с самим Светом, ни тем более с божественным влиянием на сознание человека. И вообще, тема «Свет и сознание» - не смешно ли звучит для современного уха? Уж точно не научная тема… Пожалуй, только буддисты не поленились развить представления о состоянии «просветлённого сознания». Имея в виду не техническую «электрификацию» и «люксометрию», а именно присутствие божественного Света в человеке. Впрочем, и в русском языке зафиксированы положения о «прояснении», «ясной мысли» и «светлой голове». Намёк, однако…
Политика и Идеология, хорошенько «пораскинув мозгами», даже говорить о таком «светлом чуде» просто запретили. Да и бог с ними! Пусть учёные дядьки и далее борются с дядьками-богословами сколько им влезет! Мне уж давно неинтересны их мутные «олимпийские игры», проводимые далеко не по-спортивному. Мне интересно чудо, которое настойчиво пытаются убить «идеологическими инструкциями» и «установками методологии познания». Ведь чудо есть, - как слово-знание и образ в сознании, как явление. Философ Мераб Мамардашвили великолепно сказал о чуде, умудрившись не упомянуть «запретного слова»: «Самое удивительное, что вообще всё есть!». А ведь могло не быть, добавлю я от себя. Да, и удивительно здесь то, что это «всё есть» причинно-следственно ни из чего не вытекает. Просто есть! Как проявление творческой воли. Таково оно, чудо.
И именно такое истинное чудо меня и интересует, - его присутствие в творчестве, его присутствие в музыке, его участие в сочинении музыки! Творческий человек с ним хорошо знаком: из ничего, без ничего, мгновенно! «Безвременье? Безмолвие? Мгновенье! Звук!», – именно такие «штуки» он и проделывает, регулярно. И называет это озарением, ибо сознание в тот миг переполнено Светом…
Творческий человек, конечно, не библейский Бог. Но, как бы чувствуя родство, о нём нет-нет да скажут: «в нём есть искра божья»… И скажут только почитатели. А вообще-то творческого человека не любит ни Религия, ни Естественная Наука. Он сильно неугоден им обеим: он отнимает у них монополию на Истину, потому как только он ею и обладает. Наука и Религия лишь много говорят о ней, бесконечно «ищут» и «стремятся». Но ведома Истина только творцу - в тот краткий миг, когда творит.
Кстати, любимый в «учёных дискуссиях» вопрос: что есть Истина? В славянских Ведах сказано обескураживающе просто: Истина – законы Творения, Сохранения и Разрушения (Веда Прави – Покон Рода Всевышнего. Суть 1-2. Ведические сказания славян. Третье издание, дополненное и уточнённое. – М.: ООО ИД «Роса», 2009 г. – стр. 28). Без дискуссий.
Как минимум, обстоятельства Творения творческому человеку практически известны.
Ну, что ж, теперь можно двигаться дальше, - по русской формуле творчества.
Творчество и «творог»: фазовый переход
Творческие люди дружно подтверждают: так называемый «творческий поиск» выглядит безнадёжно глупо. Настолько, что вычленять его как «фазу творчества» как-то неудобно, в смысле «неприлично». Идеи в изобилии и очень долго бродят у них в голове, да только ничего похожего на «сырьё» для будущего «изделия» в них нет. Это не только «ещё не творчество», но даже и не «производство». Сущая мешанина неопределённых и совершенно ни к чему не годных мыслей и представлений! Вот, бесценное и авторитетное свидетельство Анны Ахматовой, редкостное по силе воздействия:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дёгтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Это и есть чудо, как бы к нему ни относиться. Можно отрицать. А можно принять, ведь даже наука, знающая неимоверно много чего, тут попросту не знает, не её это «объект». Главное в другом: то совершенное, что потом озаряет сознание Светом прозрения, настолько отличается по качеству, глубине, законченности и содержанию, что и сравнивать «что было», с тем «что стало», просто нельзя! Несопоставимо… Точек соприкосновения – нет.
А хуже того, творческий человек никак не может внятно отчитаться «как он это сделал?». «Да никак!», - восклицает он. Или в точности как у А. Ахматовой: в начале окрик-запах-плесень, - вот чем занято ахматовское «Я»; и стих уже звучит – это в финале! Как так?! Без ответа. Вот и пишут на первых же страницах психологических трудов, предваряя все дальнейшие вымученные «положения о природе творчества»:
« … некоторые составляющие творческого процесса с трудом поддаются изучению»;
« … исследование неосознаваемых компонентов умственной активности вызывает немалые трудности» (Иванюк Т. И. Творчество и личность. – М.: Изд-во ТОР, 2006. – стр. 6. Выделено мною. – Е.Ч.).
С трудом? Немалые трудности? Речь идёт о невозможности аналитического подхода, таков этот «процесс», пронизанный «неосознаваемыми компонентами».
Я бы ещё обратил внимание и на слово «радость», что в последней строке, - вполне осознаваемый «компонент»! Здесь Анна Ахматова одним словом указывает, что получила поэтическое прозрение именно от Души, во вдохновении, что всегда и сопровождается чувством радости. Анна Андреевна воистину поэт, - Большой Поэт! – не «поэтесса», боже упаси (она это слово ненавидела); и уж тем более не дешёвая «поэтка». Ведь восемь кратких строк её творения перекрывают содержание многостраничных психологических трудов о «тайне творчества»… В этих строках сказано всё.
Как видно, ничего похожего на «технологический процесс» в творчестве нет. И как «наработанный опыт» творческий успех, как известно, не откладывается. Повторить такое как освоенную производственную операцию невозможно! Каждый раз, будто в первый раз! И каждый раз – не так, как в прошлый раз!
И ещё подтверждает человек, знакомый с творчеством: «Это происходит мгновенно! Будто вне времени». Самые наблюдательные из творческих людей склонны ещё и добавить: «Собственно я-то тут вообще не при чём… Оно само возникает…».
«Само! Приходит извне!». То есть не от человеческого «Я», не от его «персоны», – так и говорят, как о силе внешней и самостоятельной, не нуждающейся в человеческих усилиях. Это очень необычная тема, нас так не воспитывали, нас «этому» не учили. Позже это следует рассмотреть особо, - «как нас учили понемногу». А пока, идём далее по цепочке русских смыслов: «творчество» и «творог»…
Из Википедии (статья «Славянская группа языков»):
«Английское слово quark (разновидность сыра и субатомная частица) является производным от немецкого Quark, что в свою очередь происходит от праслав. тварогъ».
Не знаю, как насчёт кварков, - углубляться в терминологию субатомной физики не буду. То, что языки сегодняшних европейских варваров – чаромутное производное от исходного проторусского, - так же тема отдельного повествования.
Главное здесь в другом: слово «тварогъ», - буквально с тем же корнем, что и «тварь», - это то же, что и сегодняшний «творог» с чуть изменённой огласовкой. Вот он-то тут к чему и при чём? При том, что русский народ весьма наблюдателен, и «фазовый переход» от «мешанины мыслей» к совершенству и определённости готового творческого результата, давно сравнил с закисанием молока и образованием творога.
Внешнее сходство настолько чёткое, что именно поэтому слова «творчество» и «творог» происходят от одного корня. И лучше тут не «морщить носик», дескать, где «творчество», а где «творог»! Перед нами - знание, зафиксированное в смысловой структуре языка. И тот, кто в дремучей древности «пришил» два разных слова к одному корневому кусту, - тот знал суть дела очень хорошо! Причём, сначала знал, как устроен этот мир, и лишь потом отобразил мировое устройство в его речевом аналоге. Или нет? До конца не знаю. Вопрос происхождения речи настолько неясен, что и сама наука тут ничем помочь не может. Какой-либо внятной теории по этому вопросу нет.
Однако, тот кто знал, отобразил мировое устройство на редкость выразительно и точно. Конечно, молоко ведь киснет не «само». Нет у молока никакой «мотивации», - взять да и скиснуть! Закисанию способствуют молочнокислые бактерии, - самостоятельная сила, не нуждающаяся в «усилиях» со стороны молока. Они привносятся в молоко извне – с ложкой сметаны, с кусочком лежалого чёрного хлеба, или со специально приготовленной закваской. Процесс закисания и брожения тянется долго, в среднем 8 часов. Как вдруг, – раз! – и выпал осадок. Произошла коагуляция, как мы сегодня говорим, белки молока склеились, образовав творожные зёрна.
В сравнении с восьмичасовым закислением, всё происходит, условно говоря, «мгновенно». Эмульсия разделяется на фракции – жидкую сыворотку и твёрдый творог в осадке.
Умозрительно сравним это событие с «брожением» неясных мыслей в голове «мающегося» творческого человека, с последующим «мгновенным» нахождением нужного решения. Решения ясного, определённого и твёрдого! Сходство здесь не «рыхлое», полученный результат обладает свойствами «смысловой тверди», не оставляя никаких сомнений у творческого человека, - «Есть!!! Пусть так и останется!». Так древнерусский бог Сварог пахтал когда-то мир, пока не «створожил» его, выделив «твердь» из неосязаемого. То есть, «сварганил» мир…
«Твердь» - слово того же извода, что и «творчество». «Извод» здесь уже не «трата», как в «про-извод-стве», а «редакционная версия», «трактовка». В точности, как и «летописный извод». Хотя, если исходный текст был искажён при «редактировании», то да – извод обретает свойство утраты. Наградил же нас Бог таким языком! В Азбуке «твердь» соответствует букве «твердо». Не такова ли и оценка творческим человеком материала, полученного не от «Я»? - уж твёрже и определённее просто не бывает.
В бессмысленном алфавите, для сравнения, литера «т» так же бессмысленна: условный знак, обозначающий фонему (звук) «тэ», не более того. В Азбуке же она имеет смысловое содержание: «утверждённое свыше»; «крепость», «надёжность», «незыблемость».
В научном мире эти «данные» принимают именно в кавычках, и указывают на фальсификацию азбуки за авторством А. Ю. Хиневича, - основателя неоязыческого течения «инглингов». Всё так, только «фальсификация» тут очень уж «креативна», на её основе вырастают интересные мысли. То, что предложенная Хиневичем «азбука» являла собой сетку смыслового отображения мира, осталось просто незамеченным. Зачем? Больше беспокоило, что «он сам это придумал». Стало быть – фальсификатор. Безнадёжно бессмысленный «алфавит», стало быть, предпочтительнее? Ну, ладно, в эзотерике склонны к фальсификациям, - из лучших побуждений, однако. В науке же о творчестве, как видно, склонны к умолчанию и недомолвкам, - из тех же побуждений, надо думать. Хрен редьки не слаще, как говорят. Только «эзотерический хрен» тут всё же будет явно слаще «научной редьки». Смысловую сетку, если что, можно и менять, и уточнять, и совершенствовать. Как это и происходит с любой «системой философских категорий». Но, смысловое содержание буквицы «Т» я бы оставил без изменений.
Наука была бы корректнее, если на двери условной «Лаборатории проблем творчества» висела бы табличка:
Соблюдайте тишину!
Расспросами не беспокоить!
Ведутся поисковые работы!
Работы ведутся уже более сотни лет, сохраняя «вопросы творчества» в состоянии «незыблемой нерешённости», - тоже своего рода «твѣрдо». И каждый, занимающийся «тайной творчества», должен бы понимать: он в положении «один в поле воин». Опереться ему не на что, кроме своего опыта, своей интуиции и собственного языкового чутья. На том и стоим.
На этом можно и завершать это краткое исследование, в заключение коснувшись соотношения «творчество» - «тварь». Это последнее привносит самое сложное в «анализ» феномена творчества, ведь «тварь» - лицо одушевлённое. Ещё один переход, «фазовый», - от неживого к одушевлённому. Вызывает наиболее ожесточённые возражения! С одной стороны, вроде понятно, о чём говорят, утверждая «в этом произведении жизни нет». Или наоборот, есть. Но, признать, что творение искусства – живое существо?! Это слишком, так считается.
Речь, как видно, заходит о понимании сущности жизни. Вот этого только и не хватало! Однако, «тварный мир», - это не только «мир сотворённый», это ещё и неотъемлемо «живой Мир». «Творение», стало быть, - создание формы жизни?
Это входит в нас туго, ибо «жизнь» мы понимаем только в смысле научного, биологического подхода. И весь чёрный юмор в том, что из биологии, - науке о жизни, вообще-то, - мы узнаём лишь «устройство» живых существ. В терминах биомеханики, биофизики и биохимии. То есть, узнаём как они «функционируют» при обмене веществ, размножении, наследовании «генетической информации». Не более того! А собственно сущность жизни? Да где там, - нет более спорного вопроса, выходящего далеко за рамки биологии! В сферу философии, например. Именно оттуда мы постигаем жизнь как «форму существования белковых тел», если по Марксу и Энгельсу. Вот и ищут теперь жизнь на Марсе, в ожидании увидеть что-то «типа земной бактерии», замороженной, конечно. Или окаменелой.
В то время как жизнь присутствует во множестве форм в голове каждого такого «исследователя жизни». Сколько образов чего бы то ни было, столько и форм! Ибо каждый сотворённый образ, тем более в виде произведения Искусства, – живое существо. Непривычно. До оторопи непривычно…
А упомянутый выше Свет, сотворённый в акте творения первым, - тоже «живое существо»? Как и весь «тварный Мир»! Непривычно, - до умственных судорог. Нас такому не учили... Хотя и упоминали, в той же школе, но без акцента нашего внимания на этом важнейшем обстоятельстве…
Это было на уроках русского языка. Всё живое обозначалось как лицо одушевлённое. Неживое соответственно - лицо неодушевлённое. Никто не сказал нам тогда: «Дети, вы все только потому лицо одушевлённое, что у вас у всех есть Душа. А вот у парты, за которой вы сидите, души нет. Потому она - лицо неодушевлённое». Вот и конец философским спорам о сущности жизни? Пусть каждый решает сам, уж коли он «один в поле воин»…
Русский язык - источник знания, он прямо говорит: сущность жизни состоит в одушевлённости. И всё что возникает в творчестве как произведение, несёт в себе частичку авторской души, то есть тоже одушевлено. А все естественные науки тут вообще не при чём... Это – не их «объект исследования».
Ну, что ж, вот мы и прошли всю смысловую цепочку формулы творчества в русском языке. Ну, и как же всё это «приложить к себе»? Не знаю, особенно касательно последнего раздела. Я, к примеру, понимаю, что бетховенская «Лунная соната» - одушевлена. И она у него не одна такая. Его Девятая Симфония ещё и одухотворена – надо думать его, бетховенским, Духом. Говоря это я понимаю, что говорю о признаках живого существа. Как бы дико это ни звучало! А «искусство» наших кривляющихся поп-звёзд, для сравнения, – отчаянная и безжизненная мертвечина. В том числе и тогда, когда они припадают к «патриотической тематике». Их квазимузыкальный продукт начисто лишён признаков творения, в нём жизни – нет. Он лишь насквозь пропитан бесплодным подражанием западной (англосаксонской) мелодике и манере «пения». Крайне скверная услуга нашему «патриотизму», - любви к Отечеству, вообще-то…
Всё это я понимаю, осталось приложить к самому себе. Но, как вдохнуть жизнь в свои собственные произведения? – не знаю. Работаю, понимая, что это - не производство, и уповая лишь на вдохновение… Здесь нет и не может быть «технологической инструкции».
Главное – не волочиться за данными науки о творчестве. Она никогда не узнает «тайну творчества». Она не в курсе о природе вдохновения. Она не отличает вдохновение от интуиции. Наука о творчестве – мертва.
Звучит, конечно, резко. Может показаться, что даже нагло. Что ж, соглашусь, ибо можно высказать то же самое в более сдержанных выражениях, как это сделано у А. А. Шевцова:
« … когда доходишь до собственно научного описания этого явления, вдруг выясняется, что это место в психологии иль пусто, иль темно…» (А. А. Шевцов. Основы Науки думать. В двух книгах. Книга 2. Представление и воображение. СПб.: Тропа Троянова; 2009, стр. 215).
Они такие, нешуточные страсти вокруг творчества…
****
И учим русский, сограждане! По-взрослому, ибо язык наш – Громада и Бездна Смыслов!
#креативность #творчество #этимологияслов #русский язык #смыслслов