Говорили наши бабки, что в лесу у реки нечисть странная водится. Толи девка молодая, толи конь ретивый – в показаниях старушки путались нещадно, может в силу возраста, а может и просто так, по приколу, считая именно свою версию страшнее, чем у товарки. Но в одном сходились решительно все – в лес соваться нельзя. И точка. Дети, конечно, убегали туда при каждом удобном случае, за что нещадно были биты крапивой. Потом и сами поняли, что нет там ничего хорошего, кроме старушечьих баек, невольно навевающих на полусгнившие деревья романтический ореол.
В лесу и правда ничего хорошего не было. Зверья не водилось, птицы – если только вороны да воробьи, грибы появлялись порой, но такие сморщенные и больные, что никакого желания их собирать не возникало. К реке, протекающей аккурат посередине леса, претензий не было – хорошая река, полноводная, глубокая, но даже в этом лес свою поганую сущность выявил – именно в той своей части, что по лесу проходила, река изгибалась сильно и течение там было такое, что в легкую уносило лодки прочь. Чуть дальше, за последними деревьями, снова тишь и благодать, рыбаки, комары, природа. А в лесу – кошмар и ужас, хоть не смотри.
А еще люди в том лесу пропадали периодически. Но я не уверен, что прям чаще, чем в других местах, где водятся дачники и любители пьяных пикников из ближайшего города, которые даже на пляже, на мелководье тонуть с концами ухитрялись. Река-то, повторюсь, именно в том месте быстрая, глубокая, что там на дне – только водяному и ведомо, может камни какие или пещеры подводные. Вряд ли дело было в «мистической ауре леса». Но пропажи людей были, это факт. Скорее всего именно из-за этого – из страха, что дети в воду в опасном месте полезут – бабки и придумали свои пугалки.
На тот момент, когда я вернулся в деревню взрослым, половозрелым мужем 25ти лет от роду, в лес уже даже из интереса никто не совался. Да что и говорить, если уже наше поколение ребятни без энтузиазма в тот лес шастало раз в год, на спор – во-первых, не интересно, а во-вторых, никто не любил витаминизации крапивой от бабок. А у молодняка и вовсе другие интересы, им не рыбалку и приключения, а телефоны подавай. Но это так, брюзжание для полноты картины.
Но легенды из моего детства, о непонятной то ли женщине, то ли лошади продолжали курсировать по деревне, разумеется, в виде прикольных баек и городских легенд. У современных подростков фантазия была получше нашей, так что все это великолепие обрастало подробностями, жило своей жизнью и, конечно, каждый второй утверждал, что оно все случилось непременно с ним.
- Да видел я ее, как вас сейчас! – кричит, захлебываясь слюной от восторга, Петька, сын тракториста. - Иду, значит, мимо оврага, к батьке в поле, никого не трогаю, и тут выходит… Худая – во! Что твоя метелка! Бледная! Волосы длиннющие, черные, висят так, что лица не разобрать. Руку ко мне тянет и говорит: «Пойдем, Петенька, домой, я тебя отведу», а у самой голос – мамки моей!
- Брешешь! – сплевывает под ноги Маруська, рыжая и солнечная внучка бабы Нади, медсестры. – Не бывает такого!
- Да зуб даю! Что я, своей мамки голос не признаю?
- Не брешет он, - подтверждает Любаня. – Я тоже видела, когда мы с братьями коз привязывать ходили. Худая такая, высоченная, жуткая! А волосы откинет – там морда лошадиная! Брр…
- И мы видели, и мы, - подскакивают на месте близнецы Федька и Славка. Они самые маленькие, из-за чего им постоянно кажется, что другие с ними водиться не хотят. – Большое, волосатое, страшное и рычит так, ррр…
- Не, пацаны. Это вы перепутали, - ухмыляется Игорек, - Рычит медведь, а у нас тут нечисть! Такую просто так не увидишь, тут надо знать куда смотреть.
- Видели, видели, видели… - ноют близнецы, и Маруська с Любаней тут же начинают их жалеть, и ругать злого на язык Игорька. Тот кивает Петьке, мол, что с девчонок взять, и оба уходят на реку, на мелководье, как раз мимо того места, где сижу на лавочке я.
Взрослые тоже нет-нет, да и упоминали о страхолюдине, которая в летнем мареве у кромки леса появляется, худая и страшная, с лошадиной мордой вместо лица. Да и я сам, задремав на выпасе, видел что-то такое, чему не могу дать рационального объяснения – нет, не жуткого призрака, но, например, внезапный туман или странное темное пятно между деревьев. Вот только пока оно жить не мешало, никого на самом деле не волновало, что там такое ходит-бродит мистическое.
А лет через пять, когда мне 30тник стукнул, в лесу пожар случился. Как потом сказали городские спасатели – самовозгорание. Лето, жарко, сухостой, от реки какой-то блик неудачный мигнул – и прощайте деревья-ветераны. Одни обугленные головешки остались, и те лесхоз очень быстро куда-то утащил, а освободившуюся площадь распахали под потенциальные поля. И спустя год о том, что там когда-то рос лес, напоминали только старожилы, которые продолжали говорить, что место прОклятое, нехорошее. И в каком-то смысле были правы, потому что ничего хорошего на том новообразованном поле засеять так и не получилось – деревья из земли всю силу выпили. А вот трава сорная неожиданно заколосилась. На совете деревни решили, что так и оставим – будет место для выпаса животных, тоже польза.
Как потом показало время – мы все жестоко прогадали. Нас оправдывает только то, что никто на самом деле не верил в сверхъестественную муть, рассказанную бабками.
И ведь видели же, своими глазами видели, что странное порой случается на месте бывшего леса, но… делали вид, что так и надо. Игнорировали. Оно ведь не постоянно случалось, а накатывало, как волнами какими-то. То все спокойно, луга, комарье, вода журчит, а то – хлоп – и туман от реки пополз, четко по границам леса, дальше не идет. Мы там животинку пасли, так коровы тоже что-то такое чуяли странное: как туман – они в рев, мычат, башками-копытами трясут… А порой и видится что-то от реки, нечеткое, но явно нехорошее…
Вот оно, это странное, нам и аукнулось.
В ту пору МЫ с приятелем пастухами подрабатывали. День один пасет, день второй, а в перерывах трудились в мастерской – машины чинили, трактора, в общем, без дела не сидели. Да и платили за подработку хорошо – ну как, коровы-то со всей фермы с нами шли, а у нас ферма приличная, молоком весь район радуем, стадо выходило больше 100 голов! Попробуй за всеми уследи! Председатель нам лошадей выдал двух, собаки свои были, домашние, натасканные охранять, еще мальчишки помогали, не бесплатно, конечно – им тоже что-то платили от фермы, но больше из интереса и возможности потом прийти в нашу мастерскую за помощью, когда ломались их велики или мопеды.
В общем, скучать, спать или там галлюцинации ловить было просто некогда. Вот только пока мы за коровами следили, едва страшное не случилось.
Я на лошади с одной стороны стадо объезжать отправился, а мальчишки, собаки и вторая лошадь с другой, от реки, сторожили, когда снова туман вылез. Так-то план у нас уже отработан был – коров согнать и с поля подальше, за границу тумана. Работать быстро, четко, по сторонам не смотреть.
Ну, я ребятню кликнул, те мне что-то ответили, вроде как поняли, движемся, и мы с коровами на выход из тумана потопали под их истерическое мычание. Коровы как те крысы за флейтой за мной шли – похоже даже им было не чуждо за вожаком от опасности топать, потому что никто не разбегался, не пытался скрыться, все стадо шло четко за мной, даже не пытаясь меня обгонять, только вроде как молодняк ко мне поближе согнали. Ну, да, мне не до странного поведения коров было, я дорогу высматривал в тумане.
Вышли, коровы расслабились, разбрелись по полю, потом собаки из тумана вылетели, лошадь заржала… Я кричу, чтобы все поторопились, нечего возиться. Минута. Две. Три. Тишина в ответ.
У меня мурашки по спине побежали, но я до последнего не хотел верить в худшее. В туман сунулся, зову, пытаюсь лошадь на товарку ее направить по ржанию. Ничего. В тумане звуки хорошо разносятся, я от границы речку слышал отлично, а детей – нет. Куда пропали дети? Я даже разозлился немного, подумал, что это у них игры такие сомнительные, но потом понял – не стали бы они так играть, это для меня они дети, но совсем малышни в пастухах не водилось, а 14ти-16тилетка вряд ли пойдет в тумане прятаться.
Я по этому туману мечусь, кричу, чтобы на голос шли, а самому не видно ничего, и откуда звуки ржания, тоже понять не могу. Лошадка моя уже в пене вся, тоже нервничает. И тут слышим, цокот копыт совсем рядом, и плачь детский. Мы на звук – выходит малец один, самый младший, даже не пастух, просто с братом пришел, дома его оставить не на ком было. Лошадь нашу вторую, фермерскую, под уздцы ведет и ревет в три ручья.
Я к нему, спешиваюсь, на руки его хватаю, верчу. Что? Где? Куда остальные пошли? А сам из тумана его на просвет по тропинке к коровам тащу.
Малец тот ревет, что-то сказать силится. Потом вроде как заговорил, но… Сказал, что, когда туман появился, они все сразу на мой голос пошли, вместе с лошадью. А потом как отрезало что-то, звуки все пропали, лошадь на дыбы и ржет истерично. Они бежать, а куда в тумане бежать? Непонятно же.
Вроде в нужном направлении двигались, но вместо границы тумана каким-то чудом до реки дошли. А там, на берегу, стоит. Высокая, худая очень, в платье белом – женщина значит какая-то, и волосы у нее длинные, черные на ветру развеваются. Парни ее как увидели, хотели было в другую сторону драпать, но она что-то сделала непонятное, то ли движение, то ли звук какой – малец не понял, потому что от страха глаза и уши закрыл, как его бабка учила. Открывает, а все пятеро пацанов стоят столбами перед той женщиной. Она их рукой поманила, они за ней.
Малец перепугался, кричит им, чтобы не вздумали ходить за нечистью, а те как будто не слышат. Он в слезы, брат его за руку хватает и следом тащит. Насилу вырвался. Лошадь помогла – она в своей истерике копытами забила, и брату по плечу попала, рука у него тут же плетью повисла, но даже не поморщился, хотя по всему было видно, что больно должно было быть жутко, даже кость торчала. Так и ушли они за той страшной женщиной, а он вместе с лошадью кинулся меня искать.
Я кое-как сделал вид, что мне совершенно не жутко, мальца с лошадью к коровам вывел, наказав, если к заходу солнца не вернусь – к взрослым за подмогой бежать. И к реке поскакал. Страшно – не страшно, а пацанов выручать надо, я же у них за старшего.
Только… не вышло у меня ничего. Когда я к реке подъехал, они уже по пояс в воде стояли. На мои крики не реагировали, вообще ни на что не реагировали, только смотрели стеклянными глазами на… Это действительно была женщина, высокая, худая и длинноволосая. И одновременно это было что-то другое, древнее и жуткое, что пугало только одним своим видом.
И все же я в реку кинулся, ближайшего пацана поперек туловища схватил и к берегу потащил. Тот не сопротивлялся даже, как каменный какой. И тут зачем-то обернулся на тварь эту, которая над водой торчит.
Тварь волосы с лица откинула, а там… вместо женского лица морда лошадиная! Как есть говорю! И мальчишки наши идут за ней, спокойно так, не меняясь в лице, как будто нет в этом ничего страшного.
Я тащить продолжаю, хоть и тяжело мне, думаю, никого не отдам. Одного на берег выволок, за вторым кинулся – они уже по грудь ушли – только его тянуть, слышу, а первый снова в воду идет, все с тем же пустым выражением на мальчишеском лице. А мне и самому плохо, не так, как парням, но силы куда-то утекать стали, руки немеют, ноги не шевелятся. Думаю, врешь, гадина! Хоть кого-то, да спасу! И снова тянуть…
Не спас. Никого не спас. Не знаю, сколько я так в воде метался, но все же победила меня тварь – отключился я, как был, по колено в воде. Повезло, что упал в сторону берега, голова на суше осталась, а то она бы и меня…
В себя пришел, когда вокруг уже толпа людей ходила с фонарями. Туман к тому времени рассеялся, солнце за поле зашло, ночь наступала. Детей нет, твари той тоже нет. Искали потом их тела по всей реке, но так ничего и не нашли. Пятерых пацанов тварь утащила.
Бабки наши потом, когда отвыли-отгоревали, сказали, что это дух лесной нам всем отомстил за то, что мы его дома лишили. Он и в лесу-то голодал, потому что жертв ему не приносили, а как лес сгорел, и вовсе ему идти некуда стало. Не знаю. Может и так, а может другое что, какая разница? Парней это уже не вернет.
Председатель деревни потом по требованию местных опасное место забором огородил со всех сторон, даже через реку ограждения протянули. И таблички везде, где можно, поставили, что на поле то заходить нельзя, опасно для жизни. Но все равно нет-нет, да и увидит в тумане кто-то, проходящий мимо, тварь ту жуткую. Стоит, говорят, руки тянет, а вместо лица у нее морда лошадиная.
*********
Понравилась история? Не забудь поставить лайк и написать свое мнение в комментариях.
*********
Хочешь больше историй? Подписывайся! Ежедневно новые авторские истории + ролики с авторской озвучкой
**********
Если с вами произошла мистическая, паранормальная история, и вы хотите ей поделиться - присылайте историю сюда: cheschirewolf@gmail.com. Самые интересные будут опубликованы и озвучены на канале