Сижу в ресторане на Остоженке. Не пафосный, но стакан свежевыжатого сока около 900 рублей.
Рабочая встреча. С человеком, который не читает меню справа налево. Или вообще не читает меню. Он просто приходит и говорит, что хочет. И официанты кивают головами как игрушки с китайского рынка.
За соседним столиком две девушки лет 28-30 обсуждают, что этим летом в Ницце был наплыв «оторванной молодежи», которая испортила весь отдых. Мужчина у окна вертит в руках последний айфон.
Слушаю собеседника вполуха. Он рассказывает про самолет, который недавно купил. «Самолетик» - говорит он.
Я не понимаю, что не так. Что меня тяготит? Мне некофортно, и я ерзаю на мягком стуле, будто мопс, страдающий от глистной инвазии.
Наконец выхожу из ресторана.
Настроение паршивое.
Поворачиваю к Гоголевскому бульвару. И вдруг замечаю перед собой двух милейших, пожилых женщин. Идут в ногу, под ручку.
Одна сухонькая, в брючках с отутюженными стрелочками, уродском, старом (но чистеньком) пуховике.
Вторая - грузная, похожая на тесто, сбежавшее из кастрюли, в расстегнутом пальто (вероятно, ожирение и гипертония) и остроносых ботильонах на каблучках, таких коротеньких и тоненьких, что даже страшно, не сломаются ли они под ее весом?
- Мы с вами Валентина Сергеевна сейчас перекусим, - говорит Сухонькая. – Яблочки у меня с собой.
Она достает из черной, кожзам сумки целофановый пакетик с побуревшими дольками яблок.
- Присядем на лавочку, подкрепимся. И дальше пойдем смотреть. В Храме и Музее мы побывали. Давай теперь на Арбат пойдем.
- Да! – говорит Гипертоничная. – На Арбате чудесная Кулинария Прага. Мы там по пирожному купим. Гулять, так гулять!
Они смеются. Не громко, и не энергично. Но искренне. Как дети, повзрослевшие раньше срока из-за изнуряющей болезни.
- Простите, что вмешиваюсь. Но этой кулинарии уже нет. Ресторан Прага закрыт, - не выдерживаю я.
Бабушки смотрят на меня огорченно.
- Ах, как жалко, - говорит Гипертоничная. – Так пирожных хотелось…
Сухонькая утешает:
- Валентина Сергеевна, давайте в Шоколадницу зайдем. Может, у них есть пирожные?
- Да, что вы, у них цены огромные, в этой Шоколаднице. Я знаю. Это же ресторан не для пенсионеров.
У меня выбрасывается в кровь какой-то гормон. Адреналин, или еще какая-то гадость. Жалость и ярость. Я еще не осознала решения, но уже готова действовать.
- Подождите меня пожалуйста! 10 минут! Пожалуйста, никуда не уходите!
Мчу обратно в ресторан, из которого вышла 20 минут назад. Врываюсь как Фурия, нарушая покой айфонодержателей. Тыкаю пальчиком в раздел Десерты. Не смотрю на цены. И только когда, официант протягивает мне фирменную коробочку, перевязанную белой шелковой ленточкой, вспоминаю, что баланс карты невелик.
Транзакция проходит. Смеюсь пришедшей на телефон смске: «Потрачено столько-то, текущий баланс составляет 34 рубля». Уложилась!
Бегу обратно.
Боюсь, что бабушки меня не дождались. Но нет, они, хоть встревоженные и сбитые с толку, но на месте.
Протягиваю им коробочку с пирожными. Они смотрят на меня, как на сумасшедшую.
Начинаю тараторить без умолку. Цыганский гипноз. Вспоминаю и рассказываю про своих бабушек. И про то, что пирожные эти, конечно не чета легендарным из Праги, но тоже очень хорошие, из ресторана, в который, бывает, сам Никита Михалков захаживает.
Последний аргумент становится решающим.
- Сам Никита Сергеевич? - Охают бабушки и наконец-то забирают коробочку из моих рук.
Как гора с плеч.
Я так растрогана, что готова разрыдаться. Обнимаю бабушек. Внутри все танцует какой-то легкий и радостный танец.
Прощаюсь. Ухожу.
- Какая хорошая девушка, - слышу уже спиной тихий голос Сухонькой.
- Хорошая, как же, - отзывается Гипертоничная, - богатая! Денег девать некуда, вот и играет в благотворительность.
И тут же шыканье Сухонькой.
Я все слышу. Я не оборачиваюсь. Но застываю на пару секунд.
Кажется, большой булыжник швырнули, и он попал мне между лопаток.
Дыши, девочка, дыши, говорю я себе. Вдох, выдох. Шаг. И еще шаг.
Больно. Обидно.
И вдруг осознание!
Вот оно – то, чувство которое тяготило меня в ресторане.
Осуждение!
Мне было так некомфортно рядом с моим богатым знакомым, и с девушками из Ниццы, и с владельцами айфонов, вероятно, именно из-за того, что я внутренне осуждала их.
Значит это отвратительное «Наши люди в булочную на такси не ездят» еще во мне. Вспоминаю, как усмехнулась, услышав, что личный самолет нужен «потому что сервис общественной авиации оставляет желать лучшего».
Ох, Отец Мой, Единый во всех проявлениях, научи меня этому простому, чему преподобный Амвросий учил:
«Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем — мое почтение»
Ведь, все эти люди в ресторане, включая моего знакомого, могут дарить этому миру столько добра и света, сколько мне не снилось. А я опять судила по внешним атрибутам.
Осудить за дорогую одёжку так же жестоко, как брезгливо отвернуться от бездомного в грязной куртке.
Разворачиваюсь. Хочу поблагодарить бабушек за урок, который мне они подарили. Но они уже ушли.
Спускаюсь в метро Кропоткинская. И вдруг понимаю, что на кредитке у меня нет денег. А карта тройка и вовсе пуста.
Пишу смс мужу: «Переведи мне на карту 50 рублей. Не хватает на проезд»
Муж на важном совещании и у сообщения статус «непрочитанное».
Мнусь у турникетов. Что делать? Пешком от Кропоткинской до Крылатского?
- Что-то случилось? – спрашивает меня контролер с металлоискателем. Мужчина лет 50, с большим носом и неважной стрижкой.
- Денег на проезд не хватает, - виновато улыбаюсь.
Пару секунд он смотрит на меня изучающе, потом прикладывает свой рабочий пропуск к турникету:
- Проходите! - говорит. – Да, что вы стоите? Быстрее.
Проскальзываю через проход.
Улыбаюсь. И машу доброму работнику метрополитена. Я бы его обняла. Но он машет мне рукой и отворачивается.
У меня опять все танцует внутри. Легко и радостно.
Кстати, у Амвросия Оптинского был тоже большой нос…