– Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!
Мой папа, учитель русского языка и литературы, любил присыпать наши отношения щепоточкой пафоса. Восклицать словами Фамусова он начал с моих лет 13-ти. Меня это обижало. Не нравилось, что он ни к селу приплетает литературу. И Фамусов не нравился. Словами Чацкого еще бы куда ни шло.
Детские обиды давно разметались трухой по земле пройденных дорог. (Пафос изложения, если что, наша семейная черта). Теперь и я знаю, что такое взрослая дочь. И правда, комиссия, папа! Гордость и восхищение, о которых тебе неприлично было открыто заявить, ведь вас учили быть скромными.
Я выросла, и теперь слышу не ушами, а сердцем, и знаю, как ты мной гордился. И немножко, наверное, собой.
Я тоже горжусь. Хоть я не отец, а мать, но думаю, тут без разницы. И, слава богу, мне больше не нужны иносказания.
Я просто подхожу, сгребаю ее в объятия, и говорю:
– Я горжусь тобой! Ты лучшее из того, что у меня получилось.
Оглядываясь назад, я спрашиваю себя – как это было? Для 24-летней девчонки, уровень взрослости которой был немногим выше, чем у розового свертка, с которым она вышла из роддома, – трудно. Для сегодняшней 45-летней женщины – самое восхитительное, что только может быть.
Мне сложно представить что-то более ценное, чем с любовью смотреть на взрослого самостоятельного человека, полного достоинств, которыми ты в его возрасте и близко не обладал. Что-то более завораживающее, чем видеть прекрасную юную женщину, в которой иногда проблескивает что-то от тебя, но совсем по-иному.
Это приключение мне понравилось. Как психолог я обладаю редким счастьем не только чувствовать, но и понимать, что происходит в отношениях. Сопровождение ребенка в его взрослении – такой смысл имеет для меня слово «воспитание».
