Из исторических источников лучше о тактике встречного лесного боя между индейцами уже никто не расскажет:
“Обычная численность индейской военной компании составляет от двадцати до сорока человек, чтобы не оставлять много следов из-за чрезмерного количества людей в отряде. Однако, если враждующие народы напрямую граничат друг с другом, то вторгающаяся сторона обычно предпочитает выставлять отряд больше обычного, чтобы лучше обеспечить собственную безопасность и нанести удар с большими шансами на успех. Поскольку их военное искусство, главным образом, сводиться к убийству из засад, они уверены, что в случае неудачи, их быстрые ноги обеспечат им благополучное возвращение домой.
Когда небольшой индейский отряд отправляется на войну, они предпочитают держаться рядом с густыми чащами и зарослями, т.к. предполагают, что противник не будет их преследовать там, где резонно ожидать потери кого-либо из своих воинов. Когда они прибывают во вражеские охотничьи угодья, то действуют с величайшей осторожностью и хитростью. Они рассыпаются по лесу, и держаться друг от друга на таком расстоянии, на котором можно услышать дорожный сигнал своих соседей. Этот сигнал заключается в подражании голосам птиц и зверей, обитающих в данной местности, и нет в североамериканских лесах ни одного четвероногого или пернатого, чей голос они не могут точно подделать.
При таком способе передвижения они обычно держатся на расстоянии ста ярдов друг от друга, и идут по курсу, заранее согласованному на прошлой стоянке.
Бывает вождь считает, что самый надежный способ нанести урон врагу - это устроить засаду возле его селений. Тогда он посылает к вражеской деревне несколько своих лучших бегунов, и когда они прибывают на место, то иногда прикрепляют к своим ногам широкие бизоньи копыта или медвежьи лапы, чтобы ввести врага в заблуждение и вывести на засаду. Таким образом они могут идти много миль, с величайшим искусством, подражая всем привычкам зверя. Однако, поскольку обе враждующие стороны чрезвычайно подозрительны и проницательны в чтении следов, есть очень много примеров, когда такой прием заканчивается смертью обманщиков.
Или вот еще. В качестве приманки большой отряд разделяется на три поменьше, люди идут гуськом, и все высоко поднимают ноги, чтобы не примять траву или низкий кустарник, и каждый шагает след в след впередиидущего, а строй замыкает самый большой парень в отряде, который своими ножищами сглаживает следы более мелких товарищей. Когда они убедятся, что враг клюнул на приманку, и в ходе преследования так увлекся, что покинул пределы своей страны откуда можно ждать подмоги, то “преследуемые” располагаются в форме полумесяца в самом удобном для засады месте, и терпеливо ждут день и ночь, пока на них не наткнется враг, и обычно в таком случае одерживается безоговорочная победа.
Когда индейцы натыкаются на вражеские следы в собственных охотничьих угодьях или родных чащобах, удивительно наблюдать, с какой осторожностью и искусством они используют открытие, чтобы обезопасить самих себя и приобрести преимущество над противником.
Когда на войну выходит небольшой отряд, то по вражеской земле они крадутся как волки, предпочитая густые заросли чащобы. Время от времени они забираются на макушки деревьев и взбегают на вершины холмов, чтобы обнаружить не покажется ли где-нибудь дым от костра, не прозвучит ли неосторожный выстрел.
Если им нужно пройти через редколесье, то один стоит на страже за каким-нибудь деревом, пока товарищи, зорко оглядываясь по сторонам, не продвинутся вперед ярдов на сто. Таким образом, они тихо крадуться и бдят за всеми четырьмя сторонами света. Они очень любят ходить по поваленным деревьям и путают следы, пока снова не уйдут в чащобу, где их труднее всего обнаружить и преследовать.
Поскольку таких воинов не победить нашими обычными методами, то в наших интересах, как торговой нации, использовать надлежащие меры, чтобы добиться от них мира и благорасположения. Ведь независимо от того, являемся ли мы агрессорами или наоборот защищаемся, мы часто очень слабы в индейской войне.
Когда отряд вторжения рыскает по чужому лесу и находит свежие следы противника, то немедленно подается военный сигнал, по которому фланги подтягиваются к центру. и начинается преследование. Найдя предмет нападения, они как дикие кошки ползут по земле и окружают противника, чтобы застать его врасплох, если тот не выставил охрану. Однако, полно примеров, когда они терпят неудачу в таких мероприятиях, ведь индейцы обычно настолько осторожны, что если трое из них оказались в лесу, то их первой заботой будет найти подходящее для обороны место, где они всегда садятся треугольником, чтобы не прозевать неожиданное нападение.
Если две враждующие стороны сталкиваются друг с другом, и понимают, что ни одной из них нет преимущества, тогда они дают знать о своем присутствии, и далее в рамках оскорбительной бравады вслух рассказывают друг другу обо всех актах жестокости, какие они когда-либо совершали с противником. Все это делает, чтобы поднять боевой дух и разбередить незаживающую рану вражды.
Пока идет перебранка, воины сбрасывают ношу, раздеваются почти догола и раскрашивают свои лица и грудь красной, как кровь краской, перемежающейся с черными полосами. По сигналу пронзительного боевого клича каждый человек мгновенно скрывается за деревом или в какой-нибудь ямке в земле, где безопаснее всего прятаться от вражеского огня. С обеих сторон вожди дуют в маленькие свистки, которые они носят для такого случая, это последний сигнал к бою.
Теперь начинается горячая работа - стреляют ружья, летят жеваные пули, звенят крепкие луки из гикори, свистят острые стрелы, верное копьё сеет смерть, куда бы оно ни попало, а меткий томагавк убивает или калечит врагов. Пронзительное эхо от боевого воя и криков смерти перекрывает все посторонние звуки. Всякий яростно преследует своего противника, перебегает от дерева к дереву, стремясь зайти с тыла, чтобы впиться в добычу, и жадные челюсти смерти жадно щелкают со всех сторон, чтобы поглотить всякого, кто потеряет осторожность. Смертельно раненные враги умирают, запутавшись в ненавистных объятиях друг друга, и каждая из сторон делает отчаянные попытки спасти от скальпирования своих раненых и мертвых, и самим снять вражеские скальпы.
Битва продолжается, но борьба за скальпы не переходит в рукопашную свалку, так как природная осторожность и расчетливость в военном деле не позволяет им вступать в общий бой холодным оружием. Они то отступают, то снова двигаются вперед, выстраиваясь в замысловатые фигуры, и все время не спускают глаз с убитых и раненых. Вот они лежат на земле, перезаряжая ружья, потом вскакивают, стреляют из-за деревьев, и сразу же бегут по диагонали к следующему укрытию - и так они действуют до тех пор, пока победа не снизойдет на одну из сторон.
Единственным местом, где могут скрыться побежденные, становится густая чаща, но если кто-то из проигравших лишается своего оружия или получает легкое ранение, то его ждет плен и, как правило, сметь, гораздо ужаснее, чем гибель от пули”. Конец.
Здесь я прекращаю цитировать источник, чтобы не нарваться на бан статьи из-за излишних неаппетитных подробностей, которые следовали за возвращением победителей на поле боя. Кратко этот вопрос освещу потом в комментариях под статьей.
Следует также дать несколько разъяснений. 1) Жеванные пули - свинцовые пули надкусывали, т.к. считалось, что неровные края причинят врагу больше урона; 2) Гикори - орешник, универсальная древесина для изготовления не только луков, но рукояток различного рубящего и дробящего оружия и инструмента, использовался из-за наилучшего баланса твердых и упругих свойств.
Источник - Джеймс Адэр и его "История американских индейцев". Он не понаслышке знал как воюют индейцы против индейцев, т.к. сам несколько раз принимал участие в таких походах, один раз с чикасо против шауни, и против чероки с натчи и теми же самыми чикасо. Также Адэр рассказывал, что кроме воинского мастерства индейцы рассчитывали на помощь высших сил.
Военный вождь нес с собой "военный ковчег", ящик или сумку со священными предметами, в этом ему помогал его заместитель - Etissû, или, как его называли английские торговцы, "официант", названный, потому что воины во время похода могли принимать пищу и питье только из его рук, чтобы ненароком "не оскоромиться", не съесть какое-нибудь табуированное животное или растение, и тем самым священный пост и осквернить священные предметы. Перед боем "военный ковчег" ставился на чурбачки, бревно или камень, и никто к нему не мог прикасаться, кроме военного вождя и его "официанта". Даже кранокожие враги не рисковали тревожить чужой ковчег, опасаясь, что "навлекут на себя великое зло".