Разговор на Военном совете был очень резким и динамичным. Маленков упрекнул Мерецкова в том, что тот "недостаточно остро" поставил перед Верховным проблему подготовки войск фронта к наступлению. Теперь очевидно, что армии слабо подготовились к боям, они не всем были обеспечены. И что вышло на деле?
- А на деле вышел конфуз! - констатировал Ворошилов, пощипывая свои жёсткие усы. - Если 2-я ударная имела успех, то 4-й и 59-й армиям наступление не удалось. Их атаки раз от разу становились слабее, а это было на руку гитлеровцам. Ваш сосед, 54-я армия, тоже прекратила наступление. Почему?
- Она израсходовала все свои боеприпасы, - пояснил Мерецков.
- А куда смотрел командарм? - веско спросил Маленков. - Почему штаб фронта и вы лично упустили это дело?
- Не могу с вами согласиться, я не раз сообщал в Генштаб, - возразил Мерецков, - что у меня большой недокомплект в боеприпасах, особенно в снарядах и минах.
- Вы же их получили? - спросил Ворошилов.
- Нет, - хмуро сдвинул брови Мерецков. - Но на днях мы всё получим, об этом меня уведомил генерал Василевский. После моего доклада Ставка разрешила перенести все усилия фронта в направлении Спасской Полисти и Любани. Теперь операция, которую мы проводим, Генштаб назвал Любанской. Поэтому мы создали группировку из трёх армий. Главная цель наступления - взять Любань, и войска фронта это сделают. Но прежде чем подойдут резервы, надо очистить коммуникации 2-й ударной армии...
Поздно вечером представители Кремля улетели в Москву. Вернувшись после их проводов, Мерецков вызвал к себе генерала Стельмаха. Разговор касался недостатка в войсках боезапаса, а так же фронтового взаимодействия с партизанскими отрядами и соединениями спецгрупп. Стельмах между тем разложил на столе рабочие карты. Он предложил резервную гвардейскую стрелковую дивизию отдать 4-й армии, чтобы укрепить её.
- На её базе лучше создать 6-й стрелковый корпус, чтобы усилить им 2-ю ударную армию. Как считаешь? - спросил Мерецков.
- Интересная мысль, я - за!
- Вот этим и займись, дружище! Главное - не терять время...
Угроза окружения 2-й ударной армии была ликвидирована в короткий срок, туда пошли машины с боеприпасами и продовольствием. Мерецкова окрылил этот успех. Теперь все силы нужно было направить на подготовку удара по Любани. И вот в самый ответственный момент подготовки этой важной операции случилось то, чего Мерецков никак не ожидал. В тот самый день, 23 апреля, когда разведывательная прифронтовая группа майора Деева вышла на партизан для установления взаимодействия с ними, Ставка ликвидировала Волховский фронт, а его войска были переданы Ленинградскому фронту. Когда на следующий день Мерецкову пришла директива из Москвы, он с возникшим холодком в груди сразу понял, откуда ветер дует. Потом к нему приехал и виновник этих невесёлых событий -генерал Хозин, командующий Ленинградским фронтом. Хозин подтвердил, что это он предложил передать войска Волховского фронта в состав Ленинградского, чтобы скорее решить задачу по деблокированию Ленинграда, и Сталин с ним согласился.
- А 6-й стрелковый корпус и одну дивизию из состава Волховского фронта я передам Северо-Западному фронту!
- Михаил Фёдорович, советую тебе сохранить корпус, иначе ты погубишь 2-ю ударную армию! Её важно укрепить...
Насмешка блеснула в глазах гостя.
- Я обойдусь и без стрелкового корпуса, - возразил он. - Важно не то, сколько у тебя войск, важно то, как ты воюешь! Ещё Суворов завещал нам: воюют не числом, а умением! Надеюсь, Суворова ты опровергать не станешь?
В его голосе было столько цинизма, что Мерецков вспылил.
- Суворова - нет, а тебя готов опровергнуть! - Кирилл Афанасьевич напрягся, ощущая, как гулко забилось сердце. - Ничего у тебя под Питером не получиться! Ты переоценил себя, возомнил, что ты полководец и тебе сам чёрт не брат. Но я молчать не стану! - Он снял с аппарата ВЧ трубку и, когда услышал в ней голос Сталина, заявил: - Мерецков докладывает. Хозин вручил мне директиву...
- Так, что вам неясно? - грубо прервал Верховный.
- У меня просьба, товарищ Сталин. Прошу 6-й стрелковый корпус оставить во 2-й ударной армии, иначе она погибнет!
- Вылетайте в Ставку, мы ждём вас! - коротко бросил в трубку Верховный...
С тяжёлыми мыслями Мерецков вошёл в кабинет вождя. Первый вопрос, который он услышал был: - Какова ситуация в районе Любани? Доложите нам!
Мерецков подошёл к карте, он говорил веско, убедительно, показывал те рубежи, где проходили особенно тяжёлые бои. Ничуть не смущаясь, он заявил, что Волховский фронт, располагая меньшими силами, чем противник, остановил врага.
Сталин пружинисто повернулся к нему.
- А Любань так и не взяли!
- Я старался сдержать натиск врага, потеснить его. А когда угроза окружения 2-й ударной армии отпала, начал готовить наступление на Любань. Освободить этот город я считал делом чести.
- Свою честь надо воплощать в конкретные дела!
Мерецков помрачнел и начал доклад о том, что в период наступления в войсках плохо обстояло дело с боеприпасами.
- Почему не телеграфировали в Ставку? - хмуро спросил Сталин.
- Я просил начальника Генштаба маршала Шапошникова помочь нам, но он сказал, что такая ситуация с боеприпасами сложилась и под Москвой... Я, товарищ Сталин, не плачусь и не жалуюсь, я констатирую факты. Как-то я разговаривал с Жуковым - это было вскоре после Нового года - он тоже сетовал на нехватку боеприпасов. Поэтому-то, я и не побеспокоил вас.
Верховный долго молчал, о чём-то размышляя, потом спросил:
- Скажите, 2-я ударная армия сможет выстоять в боях? Там ведь теперь другой командующий.
- Не сможет! - горячо возразил Мерецков. - Её коммуникации находятся под угрозой вражеских ударов, и если не принять мер, то катастрофа неминуема.
- Что вы предлагаете? - сухо спросил Сталин.
- Наверное, Кирилл Афанасьевич потребует резервов, - бросил реплику до этого молчавший Маленков с язвительной улыбкой на губах. Мерецков ожидал реакцию со стороны вождя, но тот промолчал.
Дальше речь шла о болезни генерала Клыкова и назначении генерала Власова вместо него, о том, что Мерецков был недоволен генералом Власовым.
- Полтора месяца Власов был моим заместителем, но почти ничего не сделал, чтобы укрепить войска фронта. Теперь он командарм 2-й ударной, но как бы не подвёл нас.
Дальше Мерецков отметил, что с резервами сейчас, наверное, трудно, поэтому он предлагает не брать из состава Волховского фронта 6-й кавалерийский корпус, а усилить им 2-ю ударную армию. В противном случае, её надо немедленно вывести из лесисто-болотистой местности.
- Куда вывести? - Сталин заметно шевельнул Бровями.
- На линию железной и шоссейной дорог Чудово-Новгород. Вот сюда, - Мерецков показал район передислокации на карте.
- У генерала Хозина другое мнение, - возразил Сталин.
- Оно ошибочно, и я прошу вас...
- Оставим всё, как есть, - повысил голос Сталин. - Генерал Хозин заверил меня, что фронт выполнит свою задачу. Почему я не должен ему верить?
- У меня сложилось впечатление, что вы, Кирилл Афанасьевич, завидуете генералу Хозину, человеку решительному и способному организовать отпор врагу, - вновь бросил реплику Маленков.
Сталин, однако, осадил его:
- Завидовать, товарищ Маленков, будем после победы над врагом. Теперь же надо, чтобы Ленинградский фронт скорее прорвал блокаду города. - Он взглянул на Мерецкова. - Мы тут решили, куда вас направить. Ставка назначила вас заместителем главкома западного направления генерала армии Жукова.
Во дворе Генштаба Мерецков сощурился. Апрельское солнце выкатилось из-за туч, его яркие лучи дробились на брусчатке. В мыслях он всё ещё был в кабинете вождя. Может, прав Верховный, ликвидировав Волховский фронт, а он, Мерецков, ошибается? Что ж, время покажет, на чьей стороне правда...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.