Роман Николаса Спаркса одолел слёту за два дня. Можно было и за один – дела, понимаете ли. На обложке указано: «классика». В рецензии меня интригуют: «роман о любви».
Знаете, я долго размышлял о природе любви. И думаете, хоть чуть-чуть углубился в понимание этого явления в жизни человека. Ничуть. В нашем сознании прочно укрепилось следующее: любовь ветрена, сиюминутна, и, простите, крайне физиологична. Тут возмутятся: фу, вы несносны, так о любви. Это я? А фраза: «Пойдём, займемся с тобой любовью», - вас не коробит. Точно так же можно сказать: «пойдём совместно позавтракаем, - или, - я отлучусь минут на пять в туалетную комнату…»
К чему я, с недавних пор ко мне пришло осознание любви не как чувства присущее человеку или как инстинкт продолжения рода. И не только чувство, в пору задуматься о любви, как о всемирном всеобъемлющем законе для всего, что мы наблюдаем в окружающем нас мире и намного шире, что мы пока не можем наблюдать в силу отсутствия опыта и неумения взглянуть иначе на всё происходящее. Да я ставлю вопрос именно так, и писать Любовь с заглавной буквы. И это крохотный вклад, предвосхищающий грядущие поколения познающих Любовь во всей её необъятности.
А что, до Ньютона сотни, тысячи яблок сыпалось на головы недотёп и хоть бы кто-нибудь догадался задуматься, отчего так? Они в лучшем случае съедали его, в худшем ругались.
Вот такое моё личное отношение к Любви. Известный инстинкт один из частных случаев её проявлений, коли я для себя решил о вселенской универсальности Любви.
Вполне возможно, мы оттого и топчемся у границы космоса, что Любовь пока нам недоступна. Ну не дотягиваемся мы до неё. Нам бы всё покорять, присваивать, приватизировать, межевать, будь то участок на Луне или, скажем, патент на изобретение, мол, гляньте какой я красавчик, и умный весь такой и вообще платите мне деньги. Вот почему вдохновлённый новым явлением Попов мне ближе и понятней чем меркантильный Маркони. Попов влюблён в то, что он делает, а Маркони ищет утоления собственных страстей. Страстишек. Вот и Н. Спаркс в своём романе (о любви?) высказывается на этот счёт: «Мне кажется в ближайшее время мы никуда не полетим, внимание на мелочи, детали. Мы стали приземленней…»
Впрочем, я удалился от темы разговора. Итак, Николас Спаркс с его романом (о любви?) «Дневник памяти». Оговорюсь сразу, сюжетно роман понравился, особенно преданность человека, хотя и собака умирает на могиле хозяина. Вспомним душещипательные образы собак в литературе и кино, наш белым Бим с чёрным ухом, их Хатико. Все эти проявления верности трогают нас всегда, и тут я усматриваю ещё одно проявление Любви. Но лишь одно из бесконечного ряда подобных.
Я не скажу о романе, он сентиментален и для женщин. Проштамповывать книги не берусь, занятие пустое, и мужчина имеет право на благородную слезу, и женщина на проявление качеств высшего порядка, далёких от булавочек и макияжа. Роман о судьбе мужчины и женщины, ставшими супругами тут на Земле, вопреки всем условностям и предрассудкам. (Оказывается и демократичная Америка имеет свои предрассудки и не прописные уставы, по которым одни чрезмерно спесивы, другие признаются червями земными, у одних привилегии прочие призваны обслуживать чью-то чрезмерную гордыню. Кому мы поверили?!)
Но о любви ли речь? Увлечённость – да. Страсть, естественно, тоже присутствует, тут Николас не ушёл далеко от традиции североамериканской культуры прописать подробности соития со всеми пикантностями, но в рамках жанра. Шекспировская трагедия, ну возможно, если положить её на культуру Северной Каролины.
А вы не задумывались почему в этом романе женщина лишается памяти, «… и сдвину светильник ваш…», а мужчина становится, практически, бессильным. Не слишком ли каждый из них занят сугубо собой. Ему хочется, ей хочется, и счастье, что оба желания совпадают.
В какой-то момент чтения, мне стали куда интереснее судьбы их детей. Я встречал, не на страницах романа, – в жизни – такие пары увлечённые друг другом, как две галактики, когда одна галактика поедает медленно другую, высасывая из неё все силы и соки. И признание одного из пары якобы он (она) не смог(ла) бы прожить с кем-то ещё кроме своего избранника(цы). И детей они вроде бы как обеспечили материально. И дети те пусты. Говорят, две выше упомянутые галактики однажды превратятся в чёрную дыру, живущую по принципу: до чего дотянусь – всё моё.
Мне так и представляются дети героев Спаркса. Один расстреливает рожок за рожком в далёком и ненужном ему Ираке, перешагивает через трупы, спеша к кассе получить требуемое денежное вознаграждение. Он буря в стакане, виски допиты и показалось дно. Пусто. Другая капризна до крайности, весь смысл жизни заключается в возгласе: «Я хочу!..» Потом она пытается перебирать в памяти всю свою жизнь, сплошное мелькание, как в калейдоскопе, ярко, пёстро, а на поверку иллюзия битого стекла и зеркал. А иллюзия, как ни крути – иллюзией и останется. Память ли это? А по мне так пустота.
И почему-то является образ Эммы Бовари, госпожи Бовари. Они из разных эпох – герои Флобера и Спаркса – и будто живут в смежных квартирах. Ну, может, одна квартира обставлена побогаче, тут о богатстве фразы и языка, другая попроще, утилитарней, хотя и не лишена внимания к деталям и мелочам. Мне так и представляется, две героини делятся друг с другом какими-то бытовыми подробностями, впечатлениями от соседей, успехами и неудачами мужей. Делятся и не замечают даже, что одна утянута корсетами и бархатами, другая уже может позволить себе брюки и лёгкую открытую блузку – они обе словно картинки из модных журналов, ну разве что, немного поменьше, всё-таки, глянца и побольше живого румянца. Кончины, вот только разные. Тут авторы, почему-то разошлись. На первый взгляд. Я уже призывал задуматься, почему героиня Спаркса, вроде такая успешная, и вдруг лишается памяти, по сути, овощ. И рядом огородник с упорством достойным уважения возделывающим свою грядку.
А вы когда-нибудь окунались в могильную культуру? Ухаживание, прополка, подкрашивание и много чего ещё.
Я жесток?
В одном моём романе, отец с маленьким сыном проходят мимо кладбища, Совсем недавно там был сливовый сад, прекрасный вид на море. И вот могилы, ряды памятников, и тут, если присмотреться, всё та же жизнь. Чёрные граниты воров в законе на самом верху, гордые спесивые, у кого привилегий и денег было поменьше – пониже и оградки попроще и потеснее. Остальные жмутся по оврагам. Сын смотрит на отца: мы тут любили гулять, играть, вот там паслись коровы…
К чему я всё это. Роман Спаркса о чём угодно, но только, простите меня, не о Любви. Размах не тот. Кстати, и «Анну Каренину» я бы не поставил рядом с «Воскресением». И Шекспир не желал беспамятства Джульетте и подагрические «клешни» Ромео.
Ах, да, что же такое обже́? Так в стародавние времена называли предмет любви. Предмет, вот так.