Не знаю, как вы, дорогие читатели, а я считаю фильм "Служили два товарища" счастливым билетом (одним из) в судьбе Владимира Высоцкого. Конечно, это была не первая его роль в кино, но одна из первых, где характер персонажа почти полностью соответствовал характеру актёра. Умный, волевой, настоящий патриот, воин, защитник Отечества. Умеющий любить и ненавидеть. Понимающий, что стоит на кону и что он теряет в случае неудачи. Любопытно, что параллельно с этим фильмом Высоцкий снимался в "Интервенции", в которой играл такого же умного, целеустремлённого, бесстрашного персонажа, но с другим знаком, как справедливо замечает М. Цыбульский. Оба настоящие мужчины, оба воины, профессионалы. Это две стороны одной медали, одного характера, просто один за белых, а другой за красных. И даже внешне один типаж.
Фильм этот я видела в детстве и, каюсь, целиком больше не пересматривала. Так, отдельные эпизоды. Помню, персонаж Р. Быкова вызывал дикое раздражение своей непробиваемой глупостью. Посмотрев фильм сейчас, не могу сказать, что чувства изменились) Но, безусловно, персонаж интересный и талантливо сыгранный. Да и остальные партнеры Высоцкого по фильму - замечательные актеры, мастера - А. Папанов, Н. Крючков, Янковские - Ростислав и Олег, И. Саввина. В этом же фильме начинал свою кинокарьеру и Вениамин Смехов. С подачи Высоцкого, о чем неоднократно рассказывал впоследствии (например, ЗДЕСЬ). А в 1969 году в издательстве "Искусство" киносценарий Юлия Дунского и Валерия Фрида вышел отдельной книгой. Туда попали фотографии Смехова из разных моментов съёмок. На авантитуле этой книжки Владимир Высоцкий оставил такое посвящение В. Смехову:
Служили два товарища
В однем и тем полке,
И третьего товарища
Варили в котелке.
Пусть солнце киногения
Не так уж чтоб взошло, —
Твоё изображение
Есть в книге, всем назло.
Но вот в умах брожение
И рвение за гения —
Есть в книжице изъян.
Всегда уверен в Вене я:
Его изображения —
Да! — Наводнят «Экран»!
Варианты, скан автографа здесь.
Считается, что упоминаемый "в книжице изъян" связан с этими фото. Там барон Краузе то с усами, то без усов.
В фильме же никаких усов вовсе не было:
Так это или нет, и какого именно товарища упомянутые двое сварили в котелке, высоцковедами до сих пор осталось не уточнённым. А жаль) Зато текст песенки, начало которой без конца напевает красноармеец Некрасов, высоцковед В. Рыбин принес на форум http://vysotsky.ws/index.php?showtopic=5325&view=findpost&p=110008 с пояснениями и комментариями. За что ему и всем участвовавшим в обсуждении, большое спасибо. Там есть и другие интересные факты о фильме и сценаристах.
Уж и не помню, какие именно эпизоды больше всего поразили в детстве. Наверное, нелепая гибель пьяного мальчишки в начале и, конечно, романтическая линия с медсестрой, отчаянный прыжок в воду боевого коня и его безнадёжный заплыв... А сейчас слёзы наворачиваются от других сцен: форсирование Сиваша в ледяной воде, отчаяние обречённых остатков десанта, которое едва ли успокоит пафос новоявленного командира: "мы умрём сейчас, но они умрут завтра". И безнадёжная, обречённая на смерть атака в лоб на пушки и капитальные укрепления белогвардейцев только для того, чтобы не дать им передислоцироваться и добить тот самый десант. Может быть, потому что сейчас происходит то же самое? Не знаю...
И, конечно, одна из самых сильных сцен фильма - "эвакуация", битва обезумевших людей за место на последнем пароходе.
И трагедия человека, осознающего свою ошибку в последний момент, когда ничего уже исправить нельзя. И вид кинувшегося за хозяином, плывущего на верную гибель любимого коня, - бесподобная по силе и точности аналогия его собственной судьбы. А решения боевой офицер Брусенцов, как мы видели с первых эпизодов фильма, принимает мгновенно...
"Жизнь вне России не имеет никакой цены и никакого смысла". (К. Паустовский)
Вчера я дочитала "Начало неведомого века" К.Г. Паустовского. Можно было и не упоминать об этом факте. Но окончание этой повести как нельзя лучше описывает то, что так гениально сделали режиссёр Карелов и актёр Высоцкий (и что, как вы догадались, послужило побудительным мотивом к написанию данной заметки):
"Мои праздные мысли об этом прервал тяжелый пушечный гром. Он как бы прихлопнул город железной лапой. От этого выстрела весь санаторий зазвенел, как рассохшийся шкаф со стеклом. С крыши упала со звоном и рассыпалась черепица.
Потом послышался второй удар, третий, четвертый...
Стрелял французский крейсер, стоявший на рейде. Стрелял в степь. Снаряды проходили над городом и рвались так далеко, что звук разрывов не доходил до Одессы.
В окно я увидел, как с улицы ворвался во двор "Яша на колесах". Он открыл дверь на лестницу и крикнул снизу, наполняя гулом своего голоса пустой санаторий:
- Большевики прорвались у Тилигульского лимана! Подходят к Куяльнику. Конец!
Куяльник был в нескольких километрах к востоку от Одессы.
Яша вбежал ко мне в комнату. Пришел Назаров. Яша кричал, что белые бегут без единого выстрела, что в порту - паника, что французский крейсер бьет в степь наугад и что нужно немедленно захватить самое необходимое, сложить маленький чемодан и идти в порт. Там уже началась посадка на пароходы.
- Ну и что же,- сказал я ему.- Идите. Это - дело вашей совести. Но я считаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя бросать свою страну. И свой народ.
- Да,- добавил Назаров.- Жизнь вне России не имеет никакой цены и никакого смысла. А если ваша жизнь, Яша, уж так драгоценна,- не знаю для кого,- так бегите, черт с вами.
- Глупости! - пробормотал Яша и покраснел до того, что на глазах у него выступили слезы.- Все бегут. Это меня засосало. Ну, конечно же, я никуда не уеду.
Решения в то время требовали быстроты. Одна минута колебания могла исковеркать всю жизнь или спасти ее.
Яша остался. Он бурно радовался тому, что ни о чем уже не надо думать и не надо колебаться. Он даже вскипятил чай, мы наспех выпили его и пошли в Александровский сад.
В этом саду стояла над обрывом старинная аркада. Оттуда сверху хорошо был виден весь порт и все, что в нем творилось.
Я долго потом не мог отделаться от гнетущего ощущения, будто я уже видел на картине какого-то беспощадного художника это гомерическое бегство, эти рты, разорванные криками о помощи, вылезающие из орбит глаза, зеленые от ужаса лица, глубокие морщины близкой смерти, слепоту страха, когда люди видят только одно - шаткие сходни парохода со сломанными от напора человеческих тел перилами, приклады солдат над головами, детей, поднятых на вытянутых материнских руках над обезумевшим человеческим стадом, их отчаянный плач, затоптанную женщину, еще извивающуюся с визгом на мостовой...
Люди губили друг друга, не давая сластить даже тем, кто дорвался до сходней и схватился за поручни. Несколько рук тотчас вцеплялись в такого счастливца, повисали на нем. Он рвался вперед, тащил за собой по сходне беглецов, но тут же срывался, падал вместе с ними в море и тонул, не в силах освободиться от своего живого и страшного груза.
Все портовые спуски были забиты людьми. Казалось, что ограды и дома трещат от их напора и вот-вот поддадутся и рухнут. Это было бы спасением, конечно, но дома из шершавого камня не поддавались. Только беспрерывный звон стекол и треск дерева говорили о том, что людей вдавливают в окна и двери.
Растоптанные чемоданы, узлы и корзины ползли под ногами людей по спуску, как уродливые живые существа. Вещи вываливались из них, цеплялись за ноги, и люди тащили за собой женские сорочки и кружева, детские платья и ленты. Мирные эти вещи еще усугубляли трагический вид бегства.
Над всеми портовыми спусками висела отвратительная морозная пыль.
Офицеров и солдат толпа затерла, разъединила, и только бурки кавказцев метались в гуще людей черными колоколами, мешая их владельцам бежать. Они сбрасывали их, и бурки, как черные ковры, как бы сами по себе колыхались и плыли к порту.
Над мостиком одного из пароходов вырвалась к серому небу струя пара, и раздался дрожащий густой гудок. Тотчас, подхватив этот гудок закричали на разные голоса все остальные пароходы. То были прощальные отходные гудки.
Они прозвучали как отходная людям, покидавшим отечество, отказавшимся от своего народа, от русских полей и лесов, весен и зим, от народных страданий и радостей, отрекшимся от прошлого и настоящего, от светлого гения Пушкина и Толстого, от великой сыновней любви к каждой травинке, к каждой капле воды из колодца простой и прекрасной нашей земли.
Кавалеристы на конце мола стояли все так же неподвижно.
Конвоировавший пароходы миноносец дал два выстрела. Две бесполезные шрапнели разорвались над городом жидким дребезжащим звоном. Это было последнее прости родной земле.
Советская артиллерия не ответила. Люди стояли на молах, на бульварах, на обрывах над морем и смотрели, как в дыму и мгле тускнели, уходя, тяжелые туши пароходов. В этом молчании победителей был тяжкий укор.
Пароходы исчезали в тумане. Северный ветер норд-ост как бы перевернул чистую страницу. На ней должна была начаться героическая история России многострадальной, необыкновенной и любимой нами до предсмертного вздоха".
Спасибо, что прочитали. Надеюсь увидеть Вас снова. Другие публикации канала можно найти здесь: Каталог статей "Стихии Высоцкого" . Лайки, подписка и корректные комментарии тоже лишними не будут.