– Имя?
– Православ.
– Отчество?
– Ариевич.
– Как-как, Аронович?
– Ариевич!
– Очень интересно… Фамилия?
– РАтатуй. Первые две буквы – заглавные.
– Почему это?
– Потому что РА – это божественный свет!
– Надо же, а я думал, рататуй – это блюдо такое, из перца, баклажанов и кабачков…
– РАтатуй – это великая славяно-арийская фамилия: «РА» – божественный свет, «тат» – копить, собирать, «уй» – в себя… Получается…
– Ерунда у вас какая-то получается, Вячеслав Аронович.
– Православ Ариевич!
Полицейских Православ Ариевич, понятное дело, не жаловал, считая их низшей кастой прислужников тайного мирового правительства (еврейского, конечно же), но куда деваться, коли угодил на допрос? Приходилось общаться…
– Значит так, Православ Ариевич. – Сидевший напротив за столом лейтенант, отрекомендовавшийся участковым уполномоченным, постучал пальцем по листу бумаги, испещрённому ровными рукописными строчками. – Можете объяснить, что произошло? Жалуются, понимаете ли, на вас…
– На кого это «на вас»?! – нахмурился Православ Ариевич. – На вы на Руси врагов называли!
Он расправил плечи, набрал в грудь воздуху, дабы казаться больше и значимей, приготовился начать привычный ему «просветительский» диспут.
– А вы и есть враг, – сказал вдруг полицейский и обличающее ткнул перстом в своего собеседника. – Враг общественного порядка!
Православ Ариевич не нашёлся, чего бы такого ведического ответить, и в замешательстве сдулся, издав характерный звук губами.
– Итак, – продолжил лейтенант, – надев на голову ведро, вы с громкими криками бегали по деревне взад-вперёд, пугая население и мешая людям спать. Было?
– Было…
– Можете пояснить причины такого поведения?
– Я стал жертвой происков тёмных сил, – развёл ручонками Православ Ариевич. – На меня подло напали, пока я спал, отдыхая после трудов пРАведных, – свой любимый слог «РА» он не преминул выделить интонацией, как бы намекая: тут тоже подразумеваются заглавные буквы. – Надели на голову, как вы говорите, ведро, – вышеописанное отношение к полицейским позволяло Православу Ариевичу обращаться к ним на вы, – треснули ещё по нему. Я был оглушён и полностью деморализован!
– И кто же это на вас напал?
– Враги! Масоны! Рептилоиды!
– Особые приметы есть?
– Хоть отбавляй! – обрадовался Православ Ариевич. – Длинные носы, сами картавят, а некоторые ещё и в чешуе!
– А вы, стало быть, с ними боретесь?
– А как же! Это долг каждого РАзумного и просвещённого славяно-ария! Я ведрус, я ведаю!
– Что же вы, простите, ведаете?
– РА!
– Понятно, – вздохнул участковый. – «Славяно-арийскими ведами» балуетесь?
– Что значит – «балуетесь»?! – Православ Ариевич вздорно вскинул свою бородёнку, словно намеревался заколоть ею собеседника насмерть. – Я ими – живу! Я их – ведаю! В них – мудрость!
– Да уж, сколько вы всего ведаете: и РА, и веды…
– Аз есмь ведрус! – выдал тощий потрёпанный мужичонка с таким пафосом, что сам же от него и окосел.
– И что мне с вами делать? – Полицейский посмотрел на него с улыбкой. – А?
Какая, странная, однако, у него улыбка – широкая-широкая, а зубов сколько… Чеширский кот, а не участковый…
Или нет, не кот…
Волк!
Серый волк…
Серый.
Серый?!
Православ Ариевич подскочил на месте. У него в голове яркой зиг-руной полыхнула неожиданная, но всё же ожидаемая мысль: «Ну конечно же, серый!»
– Может, застрелить к чёртовой матери? – предложил лейтенант. – А что, очень даже неплохой вариант. – Расстегнул кобуру на поясе, положил тяжёлую ладонь на рукоять пистолета Макарова. – Так и сделаем, гражданин Блюдо из перца, кабачков да баклажанов… то есть, РАтатуй. Приговариваю вас к расстрелу!
Улыбчивый страж порядка вскинул десницу с ПМом, снял оружие с предохранителя, передёрнул затвор, дослав патрон в патронник.
– Последнее слово будет?
– Ведаю!.. – пришибленной мышкой пискнул Православ Ариевич, осенил себя «Перуновым знамением» и зажмурился.
Что-то стукнуло его по лбу – больно, но не смертельно.
Православ Ариевич приоткрыл сначала один глаз, потом второй, потом изумлённо выпучил оба.
Куда девались тесная комнатка, где его допрашивал полицейский, да и сам лейтенант? Гражданин РАтатуй сидел прямо на земле, привалившись узкой спиной к стволу огромной старой сосны. Рядом валялась увесистая шишка, ударившая его вместо свинцовой пули.
– Слава Хиневичу… – тихонько шепнул себе под нос мужичонка, и тут же с дерева сорвалась ещё одна шишка, крутанулась в воздухе и… полетела, аки небольшой реактивный снаряд, произвольно меняя направление и ускоряясь. – Ай!..
Шишка треснула Православа Ариевича, как кулак боксёра, – его патлатая головёнка так и мотнулась из стороны в сторону.
Ценитель «славяно-арийских вед» горестно взвизгнул и на четвереньках припустил прочь.
Вслед ему грянул нечеловеческий хохот – леший любил пошутить. И перекинуться в кого-нибудь (например, в полицейского) не брезговал, особенно хохмы ради.
Продолжение следует...
