Анчипор Мафусаилович служил при деревенской церкви, и сиим своим трудоустройством был чрезвычайно доволен. Работа священником ему очень даже нравилась: собирай себе паству, читай молитвы (ну или если забыл чего, просто побормочи себе под нос непонятно), обряд какой-нибудь по просьбе верующих соверши (оплата согласно действующего прейскуранта: крестины, венчание, отпевание и так далее, и тому подобное – любой каприз за деньги заказчика) – вот тебе и всё. Правда, паства состояла, в основном, из богобоязненных старушек, и пожертвовать батюшке какой-нибудь роскошный автомобиль, как бы тому ни хотелось, было некому. Зато кормили прихожанки, что называется, от пуза, и Анчипор Мафусаилович стремительно добрел, вынужденно меняя год от года рясы на более просторные.
В общем, жилось деревенскому священнику очень даже неплохо, пусть и не совсем замечательно: спокойно, размеренно, без происшествий.
Почти…
В одну из летних ночей его потревожила собственная паства. Неслыханное дело, ибо своим старушкам батюшка вполне успешно внушил: как-либо беспокоить его нипочём нельзя, поскольку на своей службе (которая и опасна, и трудна) он очень сильно устаёт, радея за души людские и доблестно пресекая все поползновения дьявола и легионов его на вверенной территории. Отдыхать защитнику земель здешних нужно? Нужно. И кушать хорошо нужно. Вот и не беспокойте. А часы приёма по личным вопросам, время принятия пожертвований и расписание проводимых служб – всё это висит в письменном виде на церковном заборе: изучите и соответствуйте.
А тут – припёрлись, замерли у калитки, гудят… Мычит там ещё кто-то будто бы из ведра какого металлического.
Окликнули робко: «Батюшка!» Помолчали. И опять: «Батюшка!»
– Да иду я, окаянные! – рявкнул Анчипор Мафусаилович своим тренированным, колоссальным басом, и стёкла в его обители зазвенели на манер колоколов. – Обождите!
Отчаянно скрипя прогибавшимися под его тяжестью половицами, священник выкатился во двор: грозный, бородато-косматый, с надутыми губами, шарообразный, в одной лишь ночной рубашке.
А у калитки его ожидала почти что вся его паства. И с ними ещё чудной какой-то, с ведром на голове – его пенсионерки из тех, что повоинственнее, удерживали, заломив руки за спину.
Чудно́!
– Почто отдыхать от трудов праведных мешаете?! – загудел священник, смачно окая, и паства отрепетировано бухнулась на колени, закрестилась, опустив очи долу. – А ну как от изнеможения свалюсь в момент неподходящий?! Кто тогда врата адские от несогласованного с отцом нашим небесным открытия оборонит? Кто беду от деревни нашей отведёт? Кто с искусителем бороться станет на моём участке-то, а? И так себя не жалею, не берегу…
– Смилуйся, батюшка! – пискнула одна из прихожанок. – Всё понимаем, а токмо… не можем мы нонче без твоего заступничества! Никак не можем!
Её товарки согласно закивали головами в платочках.
– Ну, что там у вас? – Анчипору Мафусаиловичу и самому сделалось интересно.
– Вот, батюшка, бесы в приезжего вселились. – Паства расступилась, выказав замычавшего в очередной раз субъекта с деформированным ведром на голове. – Надобно изгнать: бегает, ревёт то гневно, то жалостно, спать не даёт, страсть!
– Бесов изгнать? Это мы мигом! – обрадовался батюшка и возвернулся в дом, дабы облачиться в рясу.
Уж очень он любил пересматривать видео на YouTube, где его коллега (куда более скромных габаритов, но тоже не самый худенький) изгонял из верующего злого духа, взгромоздившись на несчастного, аки на ослика. Уж очень тоже покататься хотелось, а оказии всё не случалось.
И вот…
Хвала небесам!
– А ну-ка держите его покрепчее, бабоньки! – решительно выкатился нарядившийся подобающим образом священник и устремился к «одержимому». – На земельке его распластай, на коленки ставь, вот, ага… Можно по почкам пару раз, чтоб не дёргался. Но только с молитвою и место удара опосля крестным знамением… того… продезинфицировать!
Какое-то время сопротивлявшемуся всё более вяло Православу Ариевичу придавали (под чутким батюшкиным руководством) нужную позу, какое-то время Анчипор Мафусаилович метился, как бы ему половчее плюхнуться на тощего мужичонку необъятным своим седалищем…
А когда всё же плюхнулся…
Православ Ариевич издал воистину неописуемый звук, будто бы тысяче котов одновременно прищемили хвосты самым немилосердным образом. Вывернувшись из-под священнического зада, мужичонка, продолжая свой мяв, с реактивной скоростью умчался прочь, покатилось по земле смятое ведро. Батюшка, гулко матюкнувшись (над деревней разнеслось непечатное эхо), хряпнулся на спину, задрав кверху толстые ноги.
– Убился, убился, защитник наш! – запереживали бабульки. – Ох ты ж нам! Сала несите, самогону – отпаивать будем, пока дышит ещё, благодетель наш!
А одна прихожанка чинно перекрестилась, проводив взглядом унёсшегося вдаль Православа Ариевича:
– Изгнал-таки сатану батюшка наш! Вона, в лес полетел, змий поганый. Ужо ему там леший задаст!
– Леший может, – тихонько пробормотал Анчипор Мафусаилович, которого когда-то не иначе как чёрт дёрнул пойти изгонять из означенной локации означенного духа. Опыт из того начинания для батюшки получился самый что ни на есть горький…
Продолжение следует...
