Среди удивительных историй, которые приключились с человечеством, непоследнее место занимает история захвата Испанией государств Нового Света. Особенно показателен случай с Перу. Огромная империя с многотысячными городами, великолепной сетью дорог, регулярной армией, организованным производством досталась испанской короне усилиями пары сотен проходимцев, действовавших на свой страх риск.
Объяснений этому феномену придумали множество. Кто-то считает, что всё дело в превосходстве европейского вооружения, кто-то , что в вере индейцев в божественную природу завоевателей. Или в непререкаемом авторитете, которым пользовался перуанский император – сапа инка. Захватив его священную особу, конкистадоры могли делать со страной всё, что заблагорассудится. Все эти версии, однако, имеют свои слабые места.
Но давайте сначала вспомним основные события. Всё началось 10 марта 1526 года, когда трое ничем особо непримечательных подданных испанского короля заключили деловое соглашение. Один из них был священником по имени Эрнандо, двое других, Франсиско Писарро и Диего Альмагро, - искатели приключений в чине капитана. На деньги падре Луке они собирались снарядить военную экспедицию, чтобы найти и завоевать «империю Перу», по слухам лежащей за высокими горами и дремучими лесами где-то на юго-западе от Панамы. Падре участвовал капиталом и связями в колониальной администрации Панамы, капитаны – военным опытом. Прибыль договорились разделить поровну.
Писарро и Альмагро снарядили в Панаме две каравеллы и завербовали для похода 160 человек. И отправились на юг вдоль тихоокеанского побережья Америки. Попытки достичь таким образом Перу предпринимались и раньше, но незнакомые с местными погодными условиями испанцы всякий раз выбирали для плавания неудачный сезон. На этот раз конкистадорам повезло, и под попутными ветрами они быстро и почти без приключений продвинулись довольно далеко на юг и уже по дороге добыли довольно много золота, разграбив несколько индейских поселений. Достигнув устья реки Сан-Хуан, они решили встать лагерем и послать одну каравеллу на разведку вперёд, а другую с добычей назад. Плотность населения росла быстрее, чем ожидалось, отряд в 160 человек всё же казался слишком малочисленным, подвести пополнение и дополнительные запасы продовольствия посчитали разумным. Альмагро вернулся в Панаму, Писарро остался в лагере. Каравелла отправившаяся на разведку встретила в море большой индейский бальсовый плот под парусами. От пассажиров плота конкистадоры узнали, что те держат путь из Тумбеса, города на берегу океана в нескольких днях пути отсюда. Это большой и красивый город, но не самый большой и красивый в лежащей на юге стране, которой правят инки — дети Солнца. В горах далеко от моря находится их столица Куско, где золота и серебра не меньше чем дерева. Когда вернулся Альмагро, приведя с собой ещё восемьдесят человек, конкистадоры снова двинулись на юг и достигли острова, который назвали Петушиным.
Страна вокруг была уже густо населена, так что ограбление деревень стало делом рискованным, конкистадоры могли сами легко превратиться в добычу. Писарро грабежи временно запретил, засел на острове и вновь отправил Альмагро за подкреплением. Как мы видим, на этом этапе он вовсе не полагался, ни на превосходство европейского оружия, ни на индейские суеверия. По правде сказать, превосходство в оружии было довольно скромным. Лишь немногие из конкистадоров имели громоздкие неудобные аркебузы, а большинство довольствовалось более качественным чем у индейцев холодным оружием. Преимущество, которое легко нивелируется знанием местности. В истории есть такие примеры. В XIX веке суданские махдисты, вооружённые буквально дрекольем, смогли организовать эффективное сопротивление против регулярной английской армии, имеющей на вооружении магазинные винтовки, куда более продвинутое оружие чем аркебузы конкистадоров.
Это был момент, когда судьба завоевательного похода повисла на волоске. С подкреплением дело сразу не заладилось, а большая часть тех, кто остался с Писарро пожелали вернуться. Тогда предводитель остриём меча провёл на песке черту с востока на запад и, обратился к своим людям с пламенной речью, которая заканчивалась словами: «По одну сторону Перу и богатства, по другую — Панама и нищета. Пусть каждый выберет то, что больше подходит отважному кастильцу. Мой путь ясен: я пойду на юг!». Сказав это, Писарро переступил черту. Вслед за ним это сделали ещё тринадцать человек. Они остались на острове ожидать подкрепления, остальные вернулись в Панаму. Много лет спустя именно этот эпизод изобразят на гробнице Писарро в Лиме.
Одни конкистадоры уплыли, другие приплыли, хоть и с большим опозданием. Долго ли коротко, каравелла Писарро и его новых соратников достигла Тумбеса, города, где деревья и цветы в храмовом саду были выкованы из чистого золота и серебра.
Здесь испанцев и правда приняли за сыновей бога Кон-Тики, что впрочем не означало признания за ними каких-то особых полномочий. С пришельцами просто затеяли меновую торговлю, очень выгодную испанцам. Они хотели золота, а местные – заморских диковинок, купленных в Европе по дешёвке. Особой необходимости грабить не было, но сокровища золотого сада не давали покоя, а отдавать их хоть бы и сыновьям Кон-Тики никто не спешил. Писарро принял решения вернуться в Испанию, уверенный что на этот раз подкрепления он получит.
Поездка в Испанию окончательно превратила Франсиско Писарро в главного лидера предприятия. Он получил аудиенцию у Карла V, высочайшее одобрение, личный герб, всё кроме денег. Но монаршее благоволение само по себе неплохо монетизируется. Писсаро разыскал своих братьев. Двое из них — Хуан и Гонсало, так же как и сам Франсиско, были бастардами, и только старший - Эрнандо, родился в законном браке. Все Писарро, гордые и бедные, выразили готовность отправиться вместе с братом за океан. Среди их земляков также нашлось много желающих, а кое-кто из деловых людей решился финансировать предприятие, которое одобрил сам король. И даже теперь экспедиция была не слишком многочисленной, и хорошо снаряжённой. Три каравеллы, около двухсот бойцов, несколько десятков аркебуз. Но на этот раз они не побоялись пойти вглубь страны. Вероятно, потому, что успели разобраться в политической обстановке.
Обстановка, между тем, была очень любопытная. В многонациональной, составленной из лоскутков завоёванных земель империи Тиантинсуйа (Перу) едва отгремела междоусобная война. Два отпрыска сапа инки Уайны Копака, законный наследник Уаскар и любимый сын от наложницы Атауальпа сцепились в борьбе за трон. Война была в разгаре, когда испанцы появились в пределах империи первый раз. К их повторному появлению Атауальпа успел разбить войско Уаскара, заточить того в крепость и стать единоличным правителем империи. Войско победителя встало лагерем близ города Кахамарка на восточной стороне Андского хребта. Туда и направился отряд Писарро, избегая до времени конфликтов с местным населением. 15 ноября 1532 г. он добрался до Кахамарки, на тот момент покинутой жителями. Конкистадоры расположились в пустующих домах и отправили гонца императору. Они приветствовали его от имени испанского короля, предложили свою военную помощь на не замиренных ещё окраинах и пригласили к себе отобедать. После некоторых размышлений Атауальпа приглашение принял.
Когда Писарро был в Испании, он встречался там с Эрнандо Кортесом. Завоеватель Мексики дал коллеге ценный совет: «Помните одно, Франсиско — если вам удастся захватить в плен священную особу короля Перу, то судьба его страны будет решена. Я утверждаю это, опираясь на собственный опыт». Писарро так и поступил. Когда Атауальпа в сопровождении толпы разряженных придворных прибыл на центральную площадь Кахамарки, из окон окружавших площадь зданий загрохотали аркебузы, и а потом испанцы ринулись на растерявшихся индейцев. Предводитель конкистадоров приложил отчаянные усилия, чтобы сапа инка в кровавой свалке не пострадал. Прикрывая Атауальпу, он даже сам получил рану от одного слишком увлечённого соратника. Усилия оправдались. Пленённый император не переставал быть императором , и его приказы исполнялись чиновниками империи.
Думается мне, что сакральная составляющая в этой ситуации не то чтобы отсутствует вовсе, но несколько преувеличена. В конце концов, когда сам Атауальпа захватил священную особу короля Перу Уаскара, он правил отнюдь не от его имени, а от своего собственного. Скорее, мало кто даже из правящей прослойки вообще понимал, что произошло. Как вы понимаете, телетрансляция тожественной встречи сапа инки с сыновьями Кон-Тики не велась, и на смартфон её никто не снимал. В глазах чиновников выглядеть это могло так, будто император завёл себе новую личную гвардию из числа чужеземцев. Случай в истории нередкий. Вспомните швейцарскую гвардию римских пап, или шотландскую французских королей.
Всяческие громы и молнии, которыми обладали пришельцы, и ужасные звери на которых они ездили, безусловно, добавляли испанцам политического веса. Поначалу индейцы в самом деле шарахались от лошадей. Но они довольно быстро с ними освоились, да и при первой встрече среди свиты сапа инки нашлись смельчаки, которые кидались прямо под копыта. Прошло совсем немного времени и появились индейцы-всадники. Так что не стоит преувеличивать значение суеверного ужаса. Куда важнее было то, что пришельцы органично вписались в существующую политическую структуру ещё одной кастой, которую поставили выше инков-завоевателей. Кто-то конечно подозревал, что дело неладно, но предпочитал помалкивать.
Действия, которые предпринимал Атауальпа, в желании помалкивать укрепляли. Один из первых приказов, которые он отдал, оказавшись во власти конкистадоров – уничтожить возможного претендента на своё место, заключённого в крепости сводного брата Уаскара. Кто и почему выполнил этот приказ, мы не знаем, но после его выполнения стало ясно, что Атауальпа всё ещё обладает властью достаточной, чтобы убивать.
Другой приказ – собрать золота на выкуп столько, чтобы оно на 9 футов высоту заполнило комнату в 22 фута длиной, и 17 футов шириной, тоже не должен был вызвать много вопросов. Золото в Перу было не валютным, а сакральными металлом, так не всё ли равно простому перуанскому человеку, идёт оно на храмовые сады или в какую-то тайную комнату. Употреблять слово «завоевали» в отношении действий испанцев в Перу, наверное, не совсем правильно. Вернее было бы казать «захватили власть». Просто надстроили ещё одну правящую касту, проникли таким образом в систему и начали её тихонько менять.
Вскоре к испанцам подошло подкрепление. Диего Альмагро привёл ещё 150 человек, но к тому времени и отряд из десятка конкистадоров чувствовал себя на дорогах Перу в безопасности, защитой им служили не только собственные силы, но и государственный аппарат. Местная политическая элита старалась не делать резких движений, то ли опасаясь вновь свалиться в междоусобную войну, то ли надеясь разыграть новую козырную карту особенно выгодно. А конкистадоры были мастерами резких движений, но и тайных интриг были не чужды.
Прошло какое-то время и испанцы пришли к выводу, что Атауальпа исчерпал себя как политическая фигура. Тогда ему предъявили обвинение (внимание!) в узурпации власти и убийстве законного перуанского монарха. После публичной казни узурпатора на освободившийся трон посадили своего ставленника. Он прожил не долго, инкская знать эту кандидатуру решительно не поддержала и вход пошло политическое убийство. Следующий сапа инка какое-то время демонстрировал лояльность к испанцам, но в конце концов поднял таки честный мятеж. Однако к тому времени испанцы уже достаточно глубоко запустили щупальца в перуанскую политическую систему. Дальнейшая история завоевания Перу – это главным образом история борьбы вождей конкистадоров между собой. И всегда в этой борьбе участвовали армии индейцев. Определённую роль сыграло и то, что расизм никогда не был свойственен испанцам в такой степени как англосаксам. Сын Диего Альмагро от индианки без проблем был признан его законным наследником. А значительная часть знатных инков благополучно трансформировалась в испанских дворян и сохранила своё положение во властной структуре уже в этом качестве.