Этот тихий уголок города очень нравился Григорию. Он регулярно приезжал в этот окраинный посёлок областного центра, особенно он любил вот эту улочку, по которой он сейчас ехал. Он всегда любовался на один из домиков, что стояли, как напоминание о том патриархальном прошлом, что давно кануло в Лету. Аккуратный, ухоженный, он уютно расположился во дворе, засаженном плодовыми деревьями. Но покорила мужчину стоявшая в палисаднике огромная раскидистая груша, она не была, вероятно, какой-то диковиной по сорту.
– Обычная бессемянка, скорее всего, – решил Гриша, он был родом из деревни, у них тоже росла такая же, может поэтому и приглянулась она ему.
Он медленно проехал мимо, поглядывая во двор. Там, в инвалидном кресле, сидела женщина, а вторая, молодая, поливала грядки. Бегал там и малыш, сердце Григория сжалось, он снова ощутил свою вину и дикую тоску по прежней такой счастливой жизни, когда он летел домой с любовью и радостью. Но он резко остановил воспоминания:
– Все, Гриша, думай только о работе, надо сейчас с напарником решить, что делать с небольшой поломкой в машине: ликвидировать самим или поставить на ремонт.
Повернув направо, он остановился у второго дома от угла, здесь они с Виктором и оставляли машину, зная, что её никто не угонит, во-первых, здесь тихо и спокойно как в деревне, а во-вторых, в каждом дворе, в том числе и у Виктора, были собаки. Они, залаяв хором, мертвого разбудят.
Виктор был лет на 10 старше, у него уже дети учились в университете, а жена была бухгалтером. Семья у них была крепкая, они любили друг друга, Гриша видел. Да и финансово жили хорошо. Они, как рассказывал Виктор, снесли старый родительский домик и выстроили новый, добротный. С ними жила ещё и мать Виктора, которая в свои годы бодро помогала им в огороде. Гриша остановил машину, спрыгнул и зашел во двор. Весело размахивая хвостом, навстречу бежала Лея, немецкая овчарка, он был для неё свой.
Хозяйка сразу повела его обедать, поставив перед ним тарелку густых ароматных щей, нарезала хлеб и, оставив его на кухне одного, ушла, сказав, что Виктор сейчас придёт, он пока занят. И снова два столь знакомых чувства охватили Григория: тоска и чувство вины, они мучили его вот уже три года.
– Не поддавайся, Гриша, это ведь тебя изнутри разъедает, а сердце-то оно не железное, – часто говорил ему Виктор.
А он ничего не мог с собой поделать. Пришёл Виктор:
– Люда сказала, что тут на столе в тарелке и вареники с клубникой, ешь а я сейчас чай сделаю.
Потом они думали, как лучше поступить: поставить машину на ремонт или всё же купить деталь, и заменить её самим.
– Мы потеряем два дня, – говорил Гриша.
Раньше Виктор соглашался с ним, покупали, чтобы не простаивать. А сегодня он сказал:
– Хочу подольше дома, побыть дел много накопилось да и ты себе отдых дай. И к тому же моя Людмила тебе всё жену подыскивает, говорит, что хватит тебе бобылем ходить, домашний уют тебе нужен.
Григорий помрачнел, он не любил таких разговоров, но Виктор продолжать не стал, зная, что вода камень точит. Главное, что они с Людмилой нет-нет да и напоминают ему женитьбе.
– Не хочу домой, – сказал Гриша, – может вам что-нибудь сделать?
– Да здесь соседи просили грушу спилить, совсем или, хотя бы, частично.
У Григория сжалось сердце.
– Неужели ту самую, что мне так нравится? – подумал он, и сказал вслух, – та огромная, да?
– А ты откуда знаешь?
– Так я мимо езжу, вижу. Кстати, а кто там живёт?
– Бабушка с внучкой и правнуком, внучка за ней ухаживает, только вот говорят, что не родная она ей, сын женился, а девочку, как довесок взял. Он так всем рассказывает, она, девочка эта, вышла замуж рано. А пацан, муж её, в армии погиб. Ей ещё наверное двадцати пяти нет. Люда моя её хвалит, говорит трудолюбивая, добрая. Она медсестрой в больнице работает.
–Пока бабушка была здоровая, успела медицинский колледж закончить, а теперь старушка совсем плохая. Вот он сынок-то и готовится к продаже дома.
– Витя, так её пилить месяц надо.
– Ну вот и будем машину ставить к самому дереву и будем потихоньку с неё пилить, электропила у меня есть, мужик сказал, что, главное со стороны дома всё спилить, чтобы она обзор не закрывала покупателям
– Жалко, ведь красавица.
– Ты ещё хозяйку, не видел, – хохотнул Виктор, ну тут подошла Людмила:
– И это о ком же ты, дорогой супруг, байки рассказываешь?
– Да о Ксении ему рассказываю.
И тут у Людмилы разгорелись глаза, ведь судьба Ксении сейчас зависела от непутевого сына бабы Кати:
– Ах, как бы хорошо было бы поженить их, Гришу и Ксюшу, – подумала она и запричитала:
– Да, и красавица, и умница, а уж как её больные любят, ты Григорий приглядись к ней.
– Он больше по грушам, ему жалко ее пилить.
– И мне жалко, такое дерево, ведь самое старое в округе, – поддержала Гришу Людмила, и продолжила свое, – а баба Катя совсем плохая, но Ксюша её в больницу не сдаёт, говорит сама будет ухаживать и колоть. Даже малец ей сейчас помогает.
На следующий день они все же сменили деталь и спилили две больших ветки. И Виктор ушел в рейс.
Прошло две недели, Григорий шел пешком от автобусной остановки к дому Виктора за машиной на два часа раньше обычного. Поравнявшись с грушей, он вдруг увидел, что на заборе висит баннер, на котором написано “дом продается”. Первым порывом мужчины было желание зайти и спросить сколько стоит дом, но он все же решил спросить у Людмилы. Он зашел в двор, потрепал Лею за ухом и направился к дому.
На крыльцо вышла Людмила, она была мрачнее тучи.
– Что-то случилось?
Она в сердцах взмахнула рукой и спросила:
– Кушать будешь?
– Нет я же из дома, последнее, что было в холодильнике, все съел, ещё и с собой осталось, – показал он на свой пакет с продуктами в дорогу.
– Он опять пойдёт грушу пилить, ты с ним?
– Так я же обещал, а мне так жалко, – огорченно сказал Григорий.
В прошлый раз, когда они спиливали ветки, хозяев во дворе не было, а сегодня он видел, как по двору ходил какой-то злой мужик, он громко орал на мальчика а тот стоял прижавшись к стене дома. Виктор тоже был не весел, видно они поссорились из-за груши.
– Ну пойдём, у тебя ещё два часа в запасе есть, успеешь.
Когда они спиливали вторую ветку, к дому подошла молодая женщина, подняв голову вверх она встретилась глазами с Григорием, по нему словно ток прошел, она действительно была красивая. А мальчику было приблизительно столько же, сколько было его сынишке три года назад. Он сжал руку кулак, сдерживая наплывающие на него воспоминания. Мальчик поднял голову и внимательно за ними следил. Григорий крикнул ему:
– Малыш, уходи во двор и не выходи пока сюда, здесь опасно, – сказал Григорий, тот испуганно отскочил в сторону и зашел во двор.
– Ты поезжай, тебе пора, – сказал Виктор, когда они сбросили обе ветки с машины, встретимся через 2 недели, – а распилить я их и сам смогу, счастливого рейса, – провожая Гришу, говорил Виктор.
Баннер на заборе оторвался от одного угла и стучал по забору, словно прося его снять. И вдруг у Григория возникло жгучее желание купить этот дом. Он отъезжал от него и думал, что если до его возвращения его никто не купит, то он, Григорий, обязательно, обязательно купит его. Вскоре он уже ехал по трассе, насвистывая песенку шофёра, но потом резко замолчал.
– Как я мог забыть, ведь послезавтра ровно три года с того трагического дня.
Тогда ничего не предвещал трагедии, но видно судьба распорядилась иначе, и в его машину врезался пьяный лихач, жена и сын погибли сразу, не успев даже понять, что произошло, а он почти полгода провел в больнице, находясь между жизнью и смертью между двумя желаниями: умереть или выжить.
Он винил себя, не видя очевидного, как говорил лежащий с ним в палате Толик, который сейчас стал его лучшим другом. Ведь он вытащил его из той безнадеги, что засосала его после выхода из больницы, нет он не пил, его организм не принимал алкоголя даже в минимальном количестве. Он просто закрылся от людей и Толику пришлось вытаскивать его из депрессии. Он и познакомил его с Виктором, который тогда искал себе хорошего напарника на машину.
Они ездили на короткие расстояния. Ведь у Виктора была семья и долгие поездки его не устраивали. А вот двухнедельный график ему подходил как нельзя лучше. Григорию же было всё равно, он не хотел оставаться в квартире где всё напоминало ему ту счастливую семейную жизнь, так нелепо оборвавшуюся.
– Возвращусь, и сразу на кладбище, – думал он и видел перед собой памятник жене и сыну, который он поставил год назад.
Уважаемые читатели, ставьте лайки, пишите комментарии и восстанавливайте подписку!
Читайте и другие мои публикации:
Хрупкое право на жизнь