Петр провёл ладонью по небритой щеке. Оглядел себя оценивающе в небольшом зеркале, висящим на стене. Из зеркала на него смотрел хмурый сорокалетний мужик со слегка отёкшими глазами. Он подмигнул себе ободряюще, приглаживая начинающие блестеть серебром виски.
-Ничего. Мы ещё охо-хо.
Он брился, руки его слегка дрожали. Былая уверенность куда-то испарилась. Он сильно волновался. До него дошли слухи, что его бывшая жена с дочкой остановилась у родной тётки. Маму свою она давно похоронила. Но видать, родная сторона тянула и манила к себе детскими снами и сладкими воспоминаниями юности.
Петр хотел произвести впечатление на бывшую, которую не видел три года. Как она его примет, что скажет. Жалеет ли она, что развелась с ним. Он на ходу натянул белую рубашку. Приложил галстук, но в последнюю минуту раздумал и бросил полосатый кусок шёлка на разобранную примятую кровать. Он должен выглядеть перед ней, как огурчик, чтобы она, глядя на него, локти кусала. Он понимал, что их связывает сильнее канатов не только дочка, но и пережитые вмести радости и горе. Говорят, старая любовь не ржавеет. Он вспоминал, как они впервые встретились. Это тоже случилось на Троицу, вся деревня тогда шумно гуляла после посевной. Троица- красивый праздник. Молодёжь праздновала на горе, ребята жгли костры, девчата пели. Вот тогда он впервые и заметил Феню, которая неожиданно расцвела, пока он учился в Уфе. Он сразу пошёл в наступление, долго раздумывать было не в его натуре. Они тогда долго, до самого утра гуляли с ней. Она с венком на голове теребила его кудри и говорила со смехом: «А ты правда меня любишь?»
Оказалось, он давно ей нравился. Поэтому они расписались быстро и вместе уехали к нему на Север. Вспоминалось только хорошее, яркое, доброе. Обиды окончательно забылись, молодость казалось беззаботной и прекрасной. Вроде и жили они не плохо. Петр ничего не жалел для жены и дочки. На работе его уважали, деньги он получал хорошие. Ещё премии получал. Он не чувствовал своей вины в их разводе.
Пётр потянулся за гармонью, что лежала на шифоньере. Гармонь протяжно взвизгнула в его руках. Валентина возилась на кухне, и, услышав звук гармошки, спросила его с подозрением:
-Ты куда в такую рань?
-Куда надо!
-Не пущу! Ты ж мой муж.
-Феня приехала.
-Она же тебя не любит, -повисла у него на руках Валентина. – Она ж сама от тебя ушла. Не срамись!
-Не лезь, женщина. Это святое, -грубо оттолкнул он Валю. - Там моя дочка. Это тебя не касается! Да что тебе говорить. Тебе этого не понять. -как ковшом по голове.
-У меня тоже есть дочка.
-Какая дочка? Ты же её как кукушка подложила в чужое гнездо!
Валентина отпрянула и беспомощно опустилась на лавку. Ей хотелось кричать, орать, и колотить посуду. Или вцепиться так в его кудлатую голову и не отпускать от себя ни на шаг. Как он смеет туда идти! Раньше она с другими мужьями так и делала, никогда не сдерживая с себя. А с Петром всё было по-другому. С первого дня их совместной жизни она привстала на цыпочки перед ним, будто стараясь дотянуться до него. Ей всегда казалось, что она его не заслуживает, что он лучше её. И что ей выпало счастье сойтись с таким мужиком. Она с готовностью подносила за обедом и ужином чарочку, потому что после этого они становились ровней, тогда, она не чувствовала себя такой никчёмной и недостойной.
Все её одинокие подружки с завистью смотрели на неё: «Везучая, ты, Валька, такого мужика отхватила. Это тебе не Мишка твой арестант необразованный».
Она гордилась своим мужем, но про себя терзалась сомнениями. Он был слишком хорош собой и умён, нравился женщинам, был остёр на язык. Было в нём такое чувство уверенности, что рядом с ним она чувствовала себя не совсем полноценной. Она не огрызалась на него, как привыкла с другими, старалась всегда угодить, предупредить его желания, была сама покорность и кротость. Это был первый в её жизни мужчина, перед которым она стелилась как трава. Он учитель, уважаемый человек, а кто она рядом с ним? Свинарка , необразованная. Она ещё сильнее тёрла мочалкой себя в холодной бане по утрам после смены, чтобы только её любимый Петруша не почуял запаха навоза. Она будто хотела оттереть грязь в душе, иногда совесть просыпалась, сколько гадости она сделала Егору и Марии.
Егор убежал от неё за своей мечтой о сыновьях. Теперь и Пётр завёл пластинку про дочку. Опять то же самое. Опять между ними дочка. За что её наказала судьба, лишив радости материнства. Она никогда не считала себя виноватой в ошибке молодости. Это всё они виноваты. Это Егор и его мамаша испортили её судьбу. А она бедная и несчастная страдает из-за них.
За окном Петр на скамейке перед домом играл их любимую песню. А Валя, из-за забора разглядывала его бывшую жену и дочку.
Никогда он не играл так самозабвенно, никогда не смотрел на Валентину такими глазами. Ей казалось вся деревня, и все соседи слышат с какой страстью он играет, казалось, все смеются над ней и понимают, что он по-прежнему любит свою жену.
«Вырядилась»-думала Валентина, разглядывая Феню.- «Чисто индюшка». Тоже мне городская. Когда-то бегала босоногая по деревне, а сейчас нос задрала выше неба. Она её в этот момент жутко ненавидела. За каблучки высокие, за дорогое кримпленовом платье, и мудрёную гульку на голове. Ненавидела всё в ней. В ушах у неё сверкали золотые сережки с красными камушками. Ненавидела она и дочку- красавицу, ради которой Петр прифрантился и теперь устроил представление перед всей деревней. Дочери на вид было лет семнадцать. И была она рослая, красивая, белозубая, вся в отца, с такими же густыми волосами.
Валентина готова была выть от горя. Опять между ними встала дочка. Опять она почувствовала свою ущербность и никчёмность. Такого от своего дражайшего не ожидала. Она ему вся как последняя дура отдавала всю себя. Готова была за ним в огонь и в воду. А ему этого всего не надо. Ему подавай бывшую жену и дочку. За это время она даже оставила в покое семью Егора и его сыновей. Казалось, что жизнь её наладилась и всё полном порядке. А тут как гром с неба-явилась его жена и нарушила их покой. Она думала, что нашла наконец единственного и будет с ним до конца своей жизни.
А теперь она увидела его истинное лицо, она всё сочинила, придумала, он её любит, а только пользуется. Она готова была идти за ним как собачонка, только чтобы быть рядом. Но похоже ему и собачонка не нужна.
Нет счастья в моей жизни. Она выпила залпом стакан самогонки и направилась вершить правосудие.
ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ (НАЧАЛО)