Часть 4
Дни пошли суетливые, но при этом бесконечно долгие. Похороны, поминки, куча малознакомых людей и пустых соболезнований. Много водки и жуткого блюда из риса, которым принято поминать усопших. Я взяла в рот кусочек этой мерзости и вдруг представила, КАК выглядит Ванька там, в этом закрытом гробу, и наконец зарыдала так, как положено вдове на похоронах. Измученная свекровь повернула ко мне нереально серое лицо, по которому тут же поползли долго сдерживаемые слёзы. Так мы и рыдали вдвоём, обнявшись, под неловкими взглядами гостей. Вдова и скорбящая мать. Картина маслом. Если не знать, как всё обстоит на самом деле.
А вечером пришла она. Старая паучиха с тонкими, но цепкими лапами. Долго молчала, теребя край жутко непрактичной светлой льняной скатерти. Ванька любил такие вещи... Я думала об этом, молча глядя в тёмное окно. Что он любил, а что терпеть не мог... Как смотрел, как улыбался, как обожал эти глупые селфи. Как покупал девчонкам дурацкие игрушки по заоблачным ценам и мечтал стать олигархом... И обязательно построить огромный дом у пруда, в котором будет водиться рыба, и сделать поле для гольфа - он считал, что именно в гольф играют все настоящие олигархи...
Когда старуха заговорила, я даже вздрогнула - умудрилась забыть о её существовании.
- Долг, Катенька, платежом красен, - кашлянув, начала соседка.
- Что? - обернулась я.
- Говорю, долг платежом красен. Я свое дело сделала. Всё тебе - и квартира, и машина, и денежки, поди, какие-то есть. А концов никаких. Это тебе не американский фильм, все красиво.
- Всё могло выйти иначе, - покачала я головой. - Просто повезло. Вам повезло. А я не ведала, что творила.
- Пусть так, - покладисто кивнула она. - Но ведь всё получилось, верно? Ты свободна, детки при тебе, наследство тоже. Вот и мне кое-что нужно.
- И что же вам нужно, Ольга? - намеренно опустив отчество, спросила я. Сил не было глядеть на её ехидное лицо, и я снова уставилась в окно. Старуха закашлялась. "Хоть бы ты сдохла, сволочь", вяло подумалось мне.
- А мне нужна семья, Катя. Дом, уют, забота, достаток. Дочка и внучки. У меня ведь никого. И квартира моя на самом деле съёмная.
- Что? Как это никого? - поразилась я. - Вы же сами говорили...
Старуха хрипло рассмеялась.
- Мало ли что я говорила... В общем, я решила, что завтра переезжаю к вам. Места хватит. Скажешь свекрови, что пожалела старуху, да и с дочками помощь нужна. А остальные пусть думают что хотят, это уже не так важно. Вот и будет у нас семья. Хорошо я придумала?
Глядя на совершенно искреннюю счастливую улыбку на её лице, я затряслась от злости.
- Ты ошалела? - крикнула я. - Какая семья? Пошла вон отсюда, сука!
Старуха вскочила и неожиданно ловко хлопнула меня по щеке.
- Не ори! - прошипела она. - Что, в тюрьму хочешь? Я-то старая, мне все - равно, где помирать. А ты? Ты под суд хочешь?
Нет, я не хотела под суд. Я хотела продать всё, что мне осталось от Ваньки, и купить маленький домик у моря. Уехать туда, пить красное вино, торговать спелыми персиками на базаре, и больше никогда ни от кого не зависеть. И ни о чем не вспоминать... Но если она откроет рот... Сейчас считают, что Ванька просто напился и вывалился из лодки. Никто ничего особо не проверял - то ли из-за того, что невозможно, то ли из-за отсутствия подозрений. Конечно, я не хотела в тюрьму... Как же тогда мои дети?
Все это пронеслось у меня в голове за секунду. Уже признавая поражение, я глухо сказала:
- А ты не боишься как-нибудь не проснуться, бабуля?
- Кишка у тебя тонка, - спокойно проронила старуха. - Да и я не твой муж - идиот. Хотя о покойниках, как говорится... Ты смирись с этой мыслью, Катенька, а я пока пойду. Завтра уж переезжать будем. А я пирожков напеку.
- Пошла ты к черту со своими пирожками! - крикнула я, но она уже выходила, мерзко хихикая по дороге.
- Ты чего кричишь, мам? - появилась на кухне Дашка. За последние дни дочь осунулась, повзрослела. Всё - таки она была очень привязана к папе. Я обняла её.
- Ничего, дорогая, ничего. Прости меня.
- За что? - отстранилась она и пытливо заглянула мне в глаза. Я отвела взгляд.
- За всё, что было, что есть и будет.
- Не понимаю, - призналась она.
- Я сама ещё не понимаю, - усмехнулась я. - Иди спать, доченька, маме нужно подумать.
- О чем?
- О пирожках.
Мне нужно стать очень умной, очень хитрой, очень злобной. И я стану.