Из-за сильных ветров волна на Белом озере - затяжная, а из-за мелководья - высокая и крутая. Она легко поднимает со дна ил и песок с мелкими камнями, оттого становится тяжёлой и разрушительной. Поморский карбас или онежская сойма здесь не ходоки. Испокон веков на этих берегах строили широкие развалистые осиновые лодки особой формы с определенной высотой бортов. Только они могли достойно выдержать суровый нрав мелководного Белоозера. Эти лодки так и называли: "белозерки". Не исключено, что на них плавали ещё во времена Синеуса, брата Рюрика, который княжил в этих краях, согласно Нестеровой летописи.
Доски в корпусе белозерки шили клинкером, то есть в нахлёст. В качестве нитей использовали вичку - длинные волокна елового корня. А между досками для герметичности прокладывали особый болотный мох, за которым специально ходили в непроходимую топь.
Секреты оптимальной конструкции белозерок, так же как и других лодок в разных местах, раскрывались веками в соответствии с условиями, в которых они эксплуатировались. Опыт изготовления скурпулезно оттачивался трудом многих поколений, как и всё в крестьянском обиходе. В результате получился образцовый вариант лодки, способной противостоять местным стихиям. Это и есть живая традиция.
В течение тысячи лет на сих судёнышках бороздили просторы Белоозера потомки тех, кто их создавал. Столетиями белозерки кормили местных рыбаков, и только совсем недавно оказалось, что последние мастера, владеющие старыми секретами их изготовления, доживают свой век. А молодым это неинтересно, им белозерки не нужны - больно много хитрых дедовских заморочек с ними, да и физического труда, чтобы их сладить, требуется немало. К тому же на рыболовецкий промысел в этих местах давно действует госмонополия, и, конечно, нынче в промысловых масштабах белозерки уж не используют. Так что кому они нужны?
Все вроде бы логично и понятно. Так называемый, научно-технический прогресс превращает целые пласты живого традиционного обихода в ненужный атавизм. Большинство людей относится к этому спокойно, как к неизбежности. Скоро развалятся последние избы, растащат на кирпичи последние печи, догниют последние лодки-белозерки, а те, что останутся, станут мёртвыми музейными экспонатами.
От чужих слов, что "всё идёт естественным путём" веет жутким могильным холодком. Это почти то же самое: с годами наблюдаешь, как стремительно стареют и умирают родители, которых ты помнишь молодыми, а тебе говорят: "Всё в норме!..."
Вообще, от путешествия по вологодской части Русского Севера - по Белозерью и там, где раньше росли непроходимые Комельские леса, такой холодок пронизывал меня частенько. Но об этом позже...