В конце мая школьники почти перестали учиться. Три дня садили тополя. Посадки нужны были для снегозадержания. Мальчишки копали ямки и носили воду для поливки. Девчонки ставили черенки в лунки и щедро поливали водой. Не верилось, что из этих жалких прутиков вырастут когда-то огромные деревья. Работа была утомительной, но никто не жаловался. К тому же, весело находиться в самой гуще событий. Все шутили, подсмеивались друг над другом. Иногда кто-то из мальчишек брызгал на девочек водой. Визг и смех разносились по всей округе. Учителя только делали вид, что сердились, успокаивая детей.. Оля была привычной к физической работе, поэтому всё происходящее не доставляло ей никакого дискомфорта.
Гораздо меньше ей понравилась охота на сусликов. Мальчишки 6-10 классов приходили с вёдрами и ножиками. Следом за ними двигалась повозка с бочкой воды, в которую был запряжён усталый мерин, мирно дремавший во время «охоты». Оля увидела сусликов первый раз. Её очень позабавили эти бесстрашные большеглазые существа. Шубки сусликов были палевого цвета, по которому разбегались тёмно-коричневые пятнышки. Недалеко от села жили целые колонии.При виде школьников зверьки бросались врассыпную, почувствовав опасность. Девочки должны были заметить, в какую норку спрятался суслик. Потом начиналась сама «охота». Мальчишки наливали воду из бочки и вёдрами заливали в норки. Не выдержав напора воды, из норки выскакивал несчастный, мокрый суслик. Его тут же ловили, стукали палкой по голове... Не буду приводить подробностей, чтобы не шокировать читателей. Оля, увидев эту картину, почувствовала отвращение и тошноту, не говоря уже о жалости к несчастным зверькам. Количество добытых сусликов вели по хвостам, которые отрезали у животных.
Кто и когда решил, что суслики –вредители и пожиратели урожая. В учебнике 1957 года приводилась следующая задача:
«В колхозе пионеры уничтожили 64 семьи сусликов. За год каждый суслик съедает 10 кг зерна. Если считать, что в одной семье сусликов в среднем пять зверьков, то сколько всего зерна сберегли пионеры? И сколько могли бы сберечь, уничтожив 85 семей сусликов?» (интернет)
Решить эту задачу нетрудно. Трудно понять, чем провинились зверьки, которые залегают в спячку, до того, как созревает зерно. Не едят суслики ничего кроме мелкой травки, а когда поспевает зерно, они уже впадают в спячку.
Оля ушла подальше от места, где происходило массовое избиение сусликов.
После этого на «охоту» отправлялись несколько раз, но девочка категорически отказалась в этом участвовать. Классный руководитель несколько раз поговорил с ней, но, видимо, сам понимая абсурдность происходящего, оставил Олю в покое.
Учебный год закончился. Колю она встречала всё реже и реже. Однажды она поднималась по лестнице, неся в руках тетрадь, которая была у каждой девчонки того времени. Что-то среднее между песенником и дневником. Оля писала в него нехитрые стихотворные строчки. На одной из страниц цветными карандашами был нарисован букет полевых цветов. Подпись под ним гласила:
На столе у меня букет полевых цветов,
Здесь огонёк и душистый горошек.
Но жаль мне, что скоро завянут они,
Ведь жизни их стали короче.
И ветер не сможет их больше качать,
И дождик не смоет с них пыль.
Ромашка своим золотистым глазком
Не глянет уж больше на мир.
Коля,, который шёл навстречу, неожиданно взял у неё из рук тетрадь:
- Дай посмотрю!
И как Оля не убеждала, что нет там ничего интересного, взял записи почитать.
Читал недолго. Какие там особенные романы были в дневниках у девчонок. Стихотворение его заинтересовало.
- Кто написал его?
- Это я написала.
- Ты? Не может быть!
Как Оля не убеждала его, он так и не поверил. Отношения между ними изменились. Впрочем, можно ли назвать отношениями то, что произошло с ними в ночь у пионерского костра, включая цветок белой лилии, подаренной мальчиком.
Коля закончил школу и поступил на спортивный факультет. Домой приезжал очень редко. Встречаясь с Олей разговаривал с ней, как с младшей сестрёнкой, немного свысока. Трепет первого чувства тем и дорог, что чаще всего не имеет продолжения.
Потом Колина мама переехала из села. Спустя много лет они встретились на вечере выпускников и обнялись, как старые добрые друзья. То, чего в ранней юности не могли себе позволить.
- Я так рад тебя видеть.
- Я тоже, Коленька.
- Как ты? где? С кем?
Каждый из них понимал невозможность продолжения. Но, наверное, на миг ощутил тепло костра и нежность целомудренного чувства, когда-то сблизившего их.
Лето пролетело очень быстро, как всегда пролетает в Сибири.
Сначала школьники работали в лагере труда и отдыха. Современным родителям и детям трудно представить тот объём работы, которую выполняли ученики семидесятых. Пололи свёклу на совхозных полях. Рядки сахарной свёклы простирались на несколько километров в длину. Каждому растению нужно было поклониться, выдернуть каждую сорную травинку. Практика продолжалась две недели. Жили в вагончиках дружно и весело. Вечерами играли, пели песни. Юность не знает усталости. Хватало пяти, шести часов, чтобы восстановить силы. Лагерь находился недалеко от водоёма, образованного построенной плотиной. Школьники шёпотом рассказывали друг другу историю о женихе и невесте, которые разбились здесь в день своей свадьбы. Оля тоже отправилась туда. Осторожно подошла к плотине, внимательно, с замиранием сердца, вглядывалась в тёмный омут, поросший острыми листьями и бурыми початками рогоза, плотными белыми соцветиями багульника болотного, пушистыми кочками осоки. Было или не было? Загадка этого места притягивала к себе. Говорили также, что видят иногда погибшую невесту в белой фате. Ходит вдоль омута, вглядывается вдаль... А может это просто полосы тумана вдоль болота...
Оля вздрогнула, стряхивая наваждение. Где-то вдалеке раздались скрипучие звуки. Это выпь подаёт голос. От пронзительных звуков замирает сердце.Надо уходить поскорее от этого пугающего места...
Быстрым шагом она пошла, нет, почти побежала в лагерь: к людям, к свету. По дороге сорвала несколько ромашек. Любит, не любит, любит, не любит – оторвала один за одним лепестки на цветке. Остался один – любит. Почему-то от этого стало хорошо на душе. Кто любит, непонятно. Впрочем, предчувствие счастья иногда лучше, чем само счастье...