Студенческие годы. Часть десятая.
Оля была очень яркая девушка. На нее обращали внимание все представители сильного пола, особенно южане. Даже старый еврей, торговавший молочными коктейлями в коридоре институтской столовой, когда она протягивала ему деньги, задерживал ее руку в своих руках и масляными глазками заглядывал в ее глаза. В метро все итальянцы, испанцы, азербайджанцы, армяне и грузины обращались к ней на своих языках. Она, кстати, сама любила изображать иностранку. В парке Победы, пока я ходила в кустики, к ней привязались два парня. Слышу, она разговаривает с ними, ломая язык типа: "Я плохо понимай по рюсски", я ждала, ждала, когда они уйдут. Не дождавшись, вылезла из кустов. Разговаривать с парнями мне не хотелось, и Ольга им представила меня просто напросто немой. Пришлось мне молчать, пока мы шли до Невы на праздник Алых парусов. Транспорт не ходил. Где-то уже на набережной она призналась, что разыграла кавалеров. Те долго гоготали, хлопая себя по бедрам. Они, кстати, были метростроевцами. Спасибо им, что проводили нас. Хорошие были ребята. Но больше мы с ними не встречались.
А праздник очень красивый был. По Неве под музыку Чайковского плыла бригантина. Ее паруса горели алым пламенем. Все это в сумерках белой ночи. Красота потрясающая!
В другой раз она решила разыграть ухаживающего за ней студента первого курса театрального института Дауда, чеченца по национальности. Парень был недалёкий, из какого-то дальнего горного аула. Влюбился в Ольгу и надоедал и ей, и нам. Помню, он показывал этюд, как медведь катался по земле, отбиваясь от пчел. Всю пыль собрал в коридоре.
Дело было на Святки. Мы наряжались и ходили по комнатам, разыгрывая девчонок. Не подумайте, что мы были пьяные. Нет. Мы просто были молодые и веселые. Оля надела чей-то блондинистый парик, Наташкино пальто с капюшоном, накрасилась театральным гримом Галки. А в чем была я, совсем не помню. Гвоздем программы была моя подруга. Ей показалось мало своего корпуса. Пойдем, говорит, Дауда разыграем. Пришли мы в десятый корпус, вызвали Дауда из комнаты. Он спустился на вахту, смотрит, не узнает нас. Оля начала опять изображать иностранку. Тот глядит на нас, выпучив черные глазищи. Потом всё-таки узнал, да как схватится за Олин парик. И волосы ее родные прихватил. Ей больно, а он кричит на весь корпус: "Фантомас, снимай маску!" Успокоившись немного, пригласил нас в гости. Мы поднялись в его комнату, а там.... праздник! В бубен стучат, на гитаре бренчат. Парень лезгинку пляшет, резво с коленки на коленку поворачивается. Нас усадили за стол, угостили миндалем, гранатами, чем-то типа пахлавы, чаем напоили. Культурные горцы оказались, гостеприимные.
А Дауд завалил первую же сессию, и его отчислили из театрального. Уехал бедолага домой.
Был у Оли один ну очень южный ухажер, аж с Кубы. Звали его Дагоберто. Был он сыном важного дипломата. Смуглый с черными кудрями, но европейской внешности. Одевался очень элегантно. Влюбился в Олю без памяти. Кстати, он учился на нашем дефектологическом факультете и жил в нашем девятом корпусе. Из нашей комнаты его было не выгнать. Придет, сядет и сидит, сидит. Однажды мы заставили его, чтобы просто так не сидел, нанизывать на шпагат жёлуди для занавески. Сидя рядом с Олей, так волновался от ее близости, что все руки себе спицей искровавил, бедный. А сам женатый был и ребенка имел. По нему не было видно возраста, похож был на мальчишку. Ольга его держала на расстоянии. Зачем ей женатый? Она была очень осторожна с парнями. Молодец!
Помню, как сидели мы с подружкой на гранитных ступенях Александровской колонны на Дворцовой площади, загорали под ласковым весенним солнышком. Был конец мая. Сзади нас плескалась Нева, слева на нас смотрел несравненный Зимний Дворец, прямо по курсу была Арка генштаба. У нас было окно, т.е. не было пары, лектор заболел, видимо. А, может быть, и не заболел, а опоздал больше, чем на пятнадцать минут. Столько положено было ждать опаздывающего преподавателя. В такой момент, особенно, если предмет был не очень интересный, или лектор скучный, студенты сидели, как на иголках, гипнотизируя стрелки часов, чтобы они быстрее передвигались. И вот пятнадцать минут прошло и все сорвались с мест, спеша покинуть аудиторию. А навстречу, раскинув руки, уже спешит опоздавший, загораживая проход разочарованным студентам.
А в тот раз нас никто не остановил, пары не было и мы наслаждались солнышком и нечаянным отдыхом. И тут к нам подошли иностранцы, пожилая супружеская пара, и попросили нас с ними сфотографироваться. Милые такие, улыбчивые. Предложили нам сигареты и жвачку. Мы замахали руками. Что вы! Не надо нам ничего! Мы некурящие и не жующие! А тут какой-то мальчишка подвернулся и гундосит потихоньку: "Давай мне! Мне давайте!" Милиционер, стоящий неподалеку, так глянул на него, что тот тут же ретировался. А мы жевательную резинку взяли бы, но неловко было, да и милиционер, точно, не одобрил бы. Строгое было время, но доброе. Был порядок.