Я далеко засветло разбил лагерь, не доходя двух лиг до города чикасо Йованна, так как это место показалось мне богатым дичью, а также полагал, что близость воинов чикасо выгонит из лесов налетчиков маскоги, но вышло иначе. Как только я отпустил лошадей пастись и их колокольчики зазвенели, через тростниковое болото пробрались два бойких молодых парня, они как враги, проползли вверх по крутому берегу ручья, и вышли недалеко от меня, прежде чем я их обнаружил. Мое оружие было под рукой, и я мгновенно взял его наизготовку.
Они внимательно огляделись вокруг, чтобы увидеть остальных членов моей компании, так как это было очень необычно, чтобы кто-то из торговцев с индейцами отправлялся в путешествие в одиночку. Я спросил их, кто они такие, откуда пришли и что так старательно ищут. Они уклонились от ответа на мои вопросы и спросили, не путешествую ли я один. Я, не задумываясь, ответил, что мой спутник немного отстал, чтобы сойти с тропы и убить оленя, так как ружье у него хорошее, и он умеет им пользоваться.
- Дело происходит в начале 1760 -х годов в бывшей французской Луизиане, рассказ ведется от имени английского торговца Джеймса Адэра. В то время чикасо (лояльные Англии) воевали с маскоги, которые в свою очередь недолюбливали англичан и могли при случае убить и ограбить их торговцев.
На это они немного пошептались, а затем сказали мне, что они принадлежат к Йованне и являются частью охотничьего лагеря, который находится неподалеку от тропы. Я предложил им сесть, что они и сделали, но разговор их был неприятен, так как его главной темой служил мой предполагаемый попутчик. Они сказали, что сейчас вернутся в свой лагерь , но скоро вернутся обратно, чтобы узнать, не пришел ли белый человек с охоты.
Индейцы ушли и были верны своему слову - они оказали мне честь и нанесли второй визит. Поскольку дикари были так назойливы в расспросах о том, что их не касалось, и будь в их действиях хотя бы намек на угрозу, сердце человека менее сдержанного, чем я, уже бы воспламенилось желанием найти подходящее средство для должного возмездия. Они просидели у меня в лагеря около трех часов до захода солнца. Все это время отсутствие белого охотника было первой и главной темой их разговоров.
По обычаю всех дикарей мои гости сидели, скрестив ноги, но при этом держали свои ружья на коленях, а патронные сумки из шкуры выдры на одном из плеч, как это обычно делается во время опасности. Я заметил, что их хитрые глаза, вместо того чтобы смотреть на восток, в сторону страны маскоги, обычно были направлены на северо-запад, туда, откуда я пришел.
Когда я случайно подошел к одному из дикарей, он внезапно схватился за свое ружье. Ни один дружественный индеец никогда не сделает ничего подобного, особенно вблизи собственного дома или большого лагеря. Однако, подозрение это еще не доказанная вина. Чтобы выяснить, исходило ли его поведение от страха перед опасностью или это простая случайность, я опять приблизился к нему, и он сделал то же самое. Это подтвердило мое мнение об их низменных намерениях.
В такой нервной обстановке мы пробыли до захода солнца, когда один из них ловко пробрался между мной и моим оружием. Тогда они приказали мне заглушить колокольчики моих лошадей, которые паслись неподалеку от лагеря (это было сделано отчасти из-за большого количества гнуса, которым кишит страна). Я спросил их о причине - они ответили, что шум отпугивает оленей. Сначала я не обратил внимания на их надменное приказание, но они повторили его со злобной яростью, и я был вынужден подчиниться приказу. Они внимательно смотрели и слушали, наблюдая за краем болота, но, разочаровавшись в ожидаемой добыче, минут через десять приказали мне снова открыть колокольчики.
Из всех многочисленных опасностей, которым я когда-либо подвергался, эта показалась мне самой большой, потому что я стоял совершенно беззащитный. Их язык и поведение ясно говорили об их злобных замыслах. Я каждую минуту ожидал, что меня пристрелят, и хотя я старался выглядеть мужественным, холодный пот струился по моему лицу от волнения и сонма противоречивых страстей.
Прошло несколько томительных, тревожных минут, когда они сказали мне, что раз уродливый белый человек остается здесь надолго, то сейчас они быстро сходят в свой лагерь и снова вернуться, и сделали так, как сказали. Чтобы обмануть их, я постелил себе постель, как для двух человек, из мягких медвежьих и бизоньих шкур и одеял. В третий раз оба моих сторожа пришли в сопровождении старшего товарища. Говорил он мало, но был очень хитер и коварен.
Казалось, индейцы были очень обеспокоены отсутствием моего предполагаемого спутника, опасаясь, что он по несчастливой случайности заблудится или убит маскоги. Я привел им несколько причин, чтобы показать тщетность их дружеских опасений, и заверил их, что в случае удачной охоты мой попутчик обычно задерживается, чтобы подкоптить мясо, и он никогда не отказывался в подобных обстоятельствах от ночной прогулки. Хитрый лис время от времени задавал мне заученные короткие вопросы в порядке перекрестного допроса, касающиеся их главного интереса, и мои ответы были настолько спокойными и единообразными, что я почти убедил их твердо верить всему, что я говорю.
Когда старший дикарь устал ловить меня на слове, и несколько минут стояла тишина, он спросил меня, не страшно ли мне оставаться в лагере одному. Я ответил, что я английский воин, - у меня чистое сердце, - и поскольку я никого не обидел, почему я должен бояться? К этому времени их алчущие глаза совсем потухли.
Самый старший из них очень вежливо попрощался со мной по-французски, а остальные, искренне желая покурить и немного поболтать с моим отсутствующим спутником, сказали мне на прощание, чтобы я обязательно позвал их, подав сигнал тревоги, как только он прибудет в лагерь. Я с готовностью пообещал выполнить просьбу, ради благосклонности их хорошей компании, и, чтобы предотвратить любые подозрения в правдивости моего рассказа, я добавил, что если он потерпит неудачу в своем обычном везении, они должны снабдить нас оленьей ногой, или мы дадим им столько же, если мой товарищ преуспеет.
Теперь настала пора действовать, и я схватил свою удачу за хвост, оставив дикарей восвояси. Йованн лежал почти на юго-восток от меня, но чтобы меня не перехватили на тропе или не услышали чуткие уши дикарей, я прошел четверть мили по большому тростниковому болоту и двинулся через него на юго-запад, но очень медленно из-за густых зарослей высокого тростника и лиан, свешивающихся с больших, раскидистых деревьев. Мне редко удавалось разглядеть какую-нибудь звезду, чтобы направить свой путь, а луны не было видно.
Примерно за час до рассвета я услышал, как мои вчерашние дикари стреляют из ружья с вершины высокого холма возле лагеря, очевидно, обнаружив мое отсутствие. Через некоторое время прозвучал еще один выстрел, и тут я понял, что дикари хотят заманить в ловушку моего предполагаемого спутника, который подумает, что я стреляю, подзывая его, согласно обычаю в подобных случаях. Я держался почти на расстоянии трех миль от тропы, пока не добрался до хижин Йованна.
Источник - James Adair’s History of the American Indians, published in London in 1775