- Оля, ну это же мама, она всегда нам помогала… Как же так? Не за себя прошу. Душа же может, так не упокоится. Оля, прошу…
- А ты это когда буддистом стал? Помнится, кто-то себя в грудь бил, кричал, что он атеист.
- Причём тут это? Я помру, хоть в степи выкинь! Моя мать ходила в хурул, она была буддисткой, мой долг похоронить её согласно её вере, а не своей.
- Вот и хороните вместе со своей сестрой, она её дочь, пусть и хоронит в своём доме.
- Моя сестра уже относится к другому роду, не положено. Я сын, я должен хоронить из своего дома. Я же не прошу вернуть мне квартиру или долю, просто похоронить мать по-человечески. Оля, умоляю…
Она хлопнула дверью, мысленно про себя пожалев лишь об одном, что вообще открыла дверь бывшему мужу. Дело в том, что в доме, где была квартира бывшей свекрови Ольги – Зои Долановны, взорвался газ. Весь подъезд рухнул. Зоя Долановна пять месяцев находилась в больнице, в тяжёлом состоянии и, как говорится, отмучилась. Стал вопрос - где её хоронить? У дочери по калмыцким традициям было не положено, оставался один единственный любимый сын Влад. И тут выяснилось, что Влад развёлся и, самое ужасное, ему больше не принадлежала купленная когда-то его же матерью квартира, где он отдельно жил с уже бывшей женой.
Выйдя на балкон, Ольга, попивая вальяжно бокал виски, с улыбкой жмурилась на солнце, с удовольствием вспоминая, как развела бывшего мужа. Всё было гениально и просто. Якобы у их дочери нашли онкологическое заболевание, которое нужно было оперировать в Германии. И тут, якобы, добрые люди подсказали провернуть афёру. Влад должен был официально развестись и переписать квартиру на бывшую жену, потом понабрать кредитов и быстренько оформить банкротство. И деньги взяты, чтобы спасти дочь, и возвращать их не нужно. Но как только он переписал квартиру и оформил развод, да ещё прописался в каком-то совхозе, на следующей неделе обнаружил свои вещи на лестничной площадке. Поводом послужило то, что он напился и, якобы, ночью назвал Ольгу чужим именем. Хотя ничего такого Влад вспомнить не мог и любовницы у него не было. Но открылась страшная тайна: всегда циничная и жёсткая Ольга, оказывается, такая ранимая личность. Бывшая жалела лишь об одном, что Влад был официальным отцом её двоих детей, а значит, кинуть его на кредиты было чревато тем, что долг перейдёт по наследству их же детям. Ну ничего, можно же выйти и второй раз замуж и провернуть афёру уже с кредитами. Влад стал не нужен Ольге в тот момент, когда его мать оказалась под завалами. И врач сказал, что если Зоя Долановна и выживет, то станет инвалидом. А ведь из-за Зои Долановны Ольга и вышла замуж за Влада. Свекровь занимала хороший пост в министерстве и более всего на свете любила своего сына. Пока она была жива и работала, Ольга не знала нужды и могла позволить себе не работать. Но она всегда знала, стоит Зое Долановне умереть - и Влад ей больше не нужен. Как, впрочем, и получилось. Одно жаль, под завалами потерялось фамильное золото. Зато при жизни Ольге досталось кое-что очень особое и ценное. Зоя Долановна как-то ездила в паломничество по святым местам и решила навестить один храм, который находился на горе и к нему вела очень длинная лестница. У подножья горы она встретила пожилую калмычку - французскую эмигрантку. Старушка попросила помочь подняться до храма, а потом также помочь спуститься вниз. Зоя Долановна помогла своей землячке. На прощание старушка вытащила старинную серебряную лампадку, которую её сын купил у антиквара, а после заболел. И тогда один лама сказал, что эта особенная лампадка, её нельзя было покупать. Данную лампадку следует только дарить от чистого сердца. Так Зое Долановне достался редкий религиозный раритет. Который Ольга выпросила подарить ей.
_
Пожилой лама закрыл лицо ладонью, хотя на самом деле хотел закрыть уши. Невыносимая тирада слов этой неугомонной женщины вызывала пульсацию в висках. Он чувствовал себя заложником моральной садистки, которая уже полчаса измывается над ним, изрыгая из своей чёрной души прямо на него вёдрами грязь и чернь.
- … Я вам говорю - ведьма, она была ведьма. А сын - пьяница, десять лет я терпела его ради детей. А потом он загулял, не стесняясь, прямо на моих глазах, называя меня во время близости именем своей любовницы. Потом эта ведьма умерла. И он, уже бывший муж, заявился ко мне, с требованием провести похороны в моей, Вы понимаете, в моей законной квартире! Вы представляете, какая наглость! Уже никто - чужие люди, а хотели всё по привычке взвалить на мои плечи. Теперь эта ведьма снится мне каждую ночь. Будто в углу на журнальном столике горит серебряная лампадка, в тарелках стоят подношения у её портрета. Ну, как у нас положено ставить, когда человек умер. Сделайте что-нибудь, чтобы эта ведьма перестала мне сниться. Я весь дом обыскала в поисках этой серебряной лампадки, которую свекровь мне ещё при жизни подкинула. Больших денег, между прочим, стоит, хотела продать, имею право, и не нашла. Так что прочитайте какую-нибудь молитву от этой ведьмы, чтоб она там в аду измучилась...
Психологически замученный лама, едва ворочая губами, прочитал молитву и сказал, что всё закончится, как только у свекрови пройдут сорок девять дней. А на прощание, не глядя на Ольгу, чисто для формальности сказал, что нужно искать компромисс, покойники просто так не обижаются, а то могут появиться последствия. Впрочем, Ольга пропустила это мимо своих ушей.
_
Впервые ей было так хорошо за долгое время. Кошмары перестали сниться, как и говорил лама, как только у свекрови прошли сорок девять дней, а через неделю Ольга повстречала его. Молодой красивый студент, которого она так и называла – студент. Теша своё самолюбие, тем что зацепила юного любовника, который едва не годился ей в сыновья, она лежала и смотрела в потолок, как вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд. «Неужели, сынок, не послушался и заглянул в мою комнату» - подумала Ольга и опустила глаза. Но у порога стояло нечто другое. Полупрозрачное, дымчатое, и оно двигалось на Ольгу. Крик застрял у неё в горле. Это был призрак Зои Долановны. Который кинулся на Ольгу и будто прошёл сквозь неё, обдав ледяным холодом. На мгновенье у Ольги остановилось сердце.
_
- Ольга Саналовна, операция необходима, у Вас, можно сказать, начальная стадия, только очень прогрессирующая, видимо, такие физиологические особенности Вашего организма. Но если сейчас всё вырезать, велика вероятность, что мы победим онкологию. Дети у вас уже есть, потери не так колоссальны. Сегодня медсестра сделает Вам укольчик, после которого Вы хорошо проспитесь, а утром мы Вас прооперируем.
Ольга старалась успокоиться и взять себя в руки. Некого винить, некого тиранить своим словоблудием, оскорблениями, упрёками, угрозами, манипуляциями. Не перед кем нарисовать другую реальность, чтобы в неё все поверили, и это как бы стало правдой и надеждой. Всегда хитрая и изворотливая, Ольга попала в ситуацию, где она беспомощна, как и все, и полностью зависима от воли судьбы. Слёзы обиды текли по её щекам, она знала, что это всё заслужила, но ей хотелось, чтобы сам Господь предстал перед ней, и она бы выступила, и так бы всё ловко и хитро перевернула бы в свою сторону, так бы замучила самого Господа Бога своими тирадами, что он бы, как и все, обессиленно согласился с тем, что она ни в чём не виновата и её нужно исцелить без всякой операции. Но Господь Бог не спешил перед ней представляться. А она ведь в хурул ходила по праздникам, пару молитв выучила наизусть. Несправедливо!
После укола ей действительно стало легче, она словно погрузилась в горячую ванну. Погружаясь всё вниз и вниз, и где-то там на дне Ольга вдруг оказалась в собственном подъезде. Вот она поднимается по лестнице и видит раскрытую дверь своей квартиры, там люди, много людей. Она заходит в зал, но не видит что там происходит, спины людей закрывают весь обзор. Зато она видит угол. В нём стоит её журнальный столик и тарелки с подношением… Конечно, опять всё тот же кошмар. Ольга подходит к столику и видит зажжённую серебряную лампадку перед портретом бывшей свекрови. Ольга с досады поворачивается назад и видит, что кто-то занёс длинную скамейку, и люди стали садиться на неё. И едва они сели, Ольга увидела, что посередине комнаты стоит гроб, а в нём лежит – она.
_
Влад сидел у журнального столика, поправляя фотографию, мысли его были, как в тумане. Сегодня был год со дня смерти его мамы. А он продолжал получать отписки от местных чиновников по поводу компенсации взорванной квартиры. Благо, хоть с опекунством быстро решили, что он как единственный родитель своих детей имеет право проживать в квартире бывшей супруги, чтобы воспитывать детей. Ольга умерла во сне, не дождавшись операции, от какого-то неожиданно раскрывшегося внутреннего кровотечения. Влад наконец-то мог как положено провести годовщину своей матери, которая совпала с похоронами бывшей жены, и теперь нет нужды слоняться, как бомж, по чужим квартирам, а то и того хуже. И всё сложилось так, как на самом деле должно было быть, и могло быть, только для этого было совсем не обязательно умирать ещё кому-то.
Дочка подошла к Владу и протянула серебряную лампадку.
- Папа, на, возьми, мама хотела сразу после смерти бабушки продать эту лампадку. А я её спрятала. Бабуля говорила, что эта лампадка особенная, зажги её для моей мамы, чтобы там ей всё простили.
Галинадар
