Молочная песенка (хутор 3)

После обеда, утомленная июльской духотой деревня затихала. Бабушки, отпустив на время домашние хлопоты, ложились под абрикосовыми деревьями на домотканые дорожки, накрывались простынями с головой от назойливых мух и проводили в дремоте время, отведённое «спокон веку», крестьянской традицией на полуденный отдых. Проверив куриную кладку, измученная бездельем, я села на крыльцо в обнимку с «Робинзоном Крузо» ждать вечера. Медлительное повествование тягот его одинокого существования наконец-то убаюкало мой энтузиазм. Козы паслись в нашем с Робинзоном огороде, урожай винограда был отменным. Пересчитав все зарубки на календарном столбе, тяжело вздохнув, Робинзон отправился к моему крыльцу
- «А ну ка, подвинься!» -
Он присел рядом в прохладу густой тени, скрутил табачный лист трубочкой и затянул очередную историю про морских чудищ и отважных героев, коварных злодеев и прекрасных дев, встреченных в далёких плаваниях. Картины сказочных событий возникали и исчезали как прозрачные облачка в южном небе.
Треск от ударов палки по штакетнику забора разбудил меня.
– Маруся, чего спишь? Мы же договаривались пойти на быка смотреть! –
«Не было у Робинзона, ни какого быка, и откуда на нашем острове взяться Сереже?»
Раскрытая книга, распластав страницы, валялась в траве у моих ног.
Солнце склонялось к горизонту, прохлада проникала во двор,
выводя из оцепенения домочадцев.
Бабушки уже выпили душистого травяного чайку и начинали суету в подготовке к вечернему променаду.
Ежедневно в урочный час, приодевшись в чистые фартуки, повязав головы цветастыми выходными платками, загодя отправлялись они на улицу ждать стадо. Прохаживаясь вдоль соседских палисадников, лузгая семечки до поры, они раскланивались с соседками
– Как дела, Никитична? – Никитична отвечала, что дела идут, как нельзя лучше.
– В огороде всё так и прет! –
Мы с Серёжей и Павликом, зависая верхом на плетне, поджидали выхода основных участников цирковой программы с дикими животными.
Звуки, доносившиеся из за пригорка, оповещали заждавшуюся публику – "Началось!" Процессия появлялась перед расплывшимися в улыбках, вытянувшими шеи зрителями. Среди участников шоу каждая хозяйка высматривала своего домашнего любимца, сравнивая его стать с конкурентами.
Впереди стада шёл бык Дадон. Огромное животное со страшным кольцом в носу источало мощь необузданной природы. Чёрный силуэт, вибрирующей энергии выплывал из-за поворота сельской улицы. Я чувствовала, как по земле растекаются волны от удара его копыт. Мои руки потели, тело становилось тяжелым, прорастало плетнем, отделить меня от забора было уже невозможно. И вот к этому Минотавру подбегал щуплый мужичек в дырявой соломенной шляпе, похожий на моего Федюнчика, толкал его взашей на свой двор, громко фальцетом покрикивая.. "От це ж скаженный! " Бык мотал головой, бил хвостом, но мужика слушал, резко разворачивался по курсу налево и исчезал за кулисами. Я выдыхала. Порция адреналина давала свой эффект. Нам становилось весело. Мы смеялись, ссыпались с насеста, оставляя клочья штанов на сучьях плетня. Павлик бежал к своей корове, помахивая прутиком. "Рыжая" узнавала то ли дом, то ли Павлика, но так же послушно отделялась от стада и торопилась домой. За ней, как на верёвочке, следовал телёнок.
Наша вечерняя сходка за огородами обещала сегодня приключения вселенского масштаба. Превозмогая страх, мы обещали друг другу подойти к быку как можно ближе. «Кто последний – тот коровья лепешка!»
Пробравшись задами к хлеву с быком, мы обнаружили, что сама постройка издали красноречиво предлагала нам остепениться. Стайка была собрана из железнодорожных шпал, способных выдержать танковую атаку. "Так, что ж там внутри может происходить, если этой силе нужен такой запор?" Тяжелые звуки, проникая сквозь толщу стены, волнами достигали наших тел, откликаясь в ударах сердца. Поверхностное обследование дота принесло свои плоды. Была обнаружена широкая щель на стыке шпал как раз на уровне наших глаз. Братавья бросились занимать место у амбразуры, тесня и пиная друг друга. Что касается меня, то воображение уже нарисовало весьма эффектную картину и удерживало моё тело на безопасном расстоянии от угрозы его существованию.
– Маруся, глянь! – Пацаны, хихикая, подзывали меня к амбразуре.
«Пора выбирать - остаться в компании равноправным членом или превратиться в «коровью лепешку». Я взглянула в отверстие. Передо мной был хвост быка, в движении напомнивший мне дворник лобового стекла дедушкиной машины. Мотаясь из стороны в сторону, он отсчитывал кадры, открывая зрителю все, что было у быка под хвостом. Я отпрянула.
– Вот дураки! –
Братья загоготали гусями, захлопали крыльями, сбросились носиться вдоль сарая, переживая триумф от произведенного впечатления. Возбуждение достигло пика, когда Павлик на очередном подлёте к щели достал из кармана рогатку и сделал выстрел. Очень меткий выстрел.
Строение вздрогнуло и под рев «проходящего электровоза» казалось начало раскатываться по бревнышку. Очередной ударной волной мы были выброшены сквозь заросли крапивы к ручью. Там в тишине и прохладе, наша компания разделилась. Братья из чувства вины пошли к хозяину Дадона сообщить, как проходя мимо обнаружили, что бык, наверное, заболел и ему необходимо особое внимание и правильный уход.
Я же посчитав, что на сегодня добрых дел с моей стороны было выполнено недостаточно, отправилась к бабушкам проявлять заботу о пожилых людях.
– Ну, чем помочь? – Проходившая мимо с подойником баба Варя, зацепила меня рукой, – А ну, подь сюды!
– Что, опять коровы? – Я поплелась за ней, смиряясь с безнадегой.
Дойка коровы всегда смущала меня. Необходимость вступать в контакт с огромным животным, тепло и запах его тела пробуждали во мне смутные воспоминания из прошлых жизней. Бабушкино уверенное поведение в хлеву передалось мне и успокоило. Показалось, что я уже слышала эти звуки хлопающих ушей, стаккато коровьих копыт, вздохи влажных ноздрей.
Струи молока, ударяющие в подойник при каждом движении бабушкиных рук, начали выдавать мелодию импровизированных созвучий. Мне захотелось было даже подпеть молочной песенке.
– Дзинь, дринь, кряк ...– мысленно пропела я не отводя глаз от вымени. Если бабушка направляла струю молока чуть правее, звук становился выше и тембр менялся. Неуправляемая бабушка мешала моему композиторскому творчеству, её не волновала целостность произведения. Моя голова отказывались петь под фальшивый аккомпанемент. Придётся вмешаться.
– Бабушка, можно мне корову подоить?
– А чего ж нельзя? – обрадовалась баба Варя проснувшейся у внучки крестьянской жилке. – Конечно можно! - Я села на скамеечку под брюхо коровы, на колени мне положили полотенце. Затаив дыхание и подняв руки, как пианист в филармонии, я закрыла глаза..
– Маруся, не спи, – бабушка подтолкнула меня в спину, вложила в мои руки соски коровы, вместе со мной потянула и выдавила первые капли молока. Ведро отозвалось новой нотой. Понятненько! Вцепившись в вымя коровы я уже знала всё произведение в целом в ритме гопака. Оркестр грянул «удалую».
Корова протестующе взвыла, лягнула копытом подойник, удар хвоста отделил меня от инструмента. Всеобщее возмущение повисло в воздухе. Неловкость ситуации надо было решать без промедления.
Признав неудачу первого опыта, принеся свои извинения корове и бабушке я ретировалась, сославшись на никчёмное городское происхождение. Мелодия, разыгранная по каплям, звучала в моей голове, готовая быть записанной, опубликованной и сыгранной лучшими мировыми оркестрами. Жаль, что я не знала нотной грамоты, но и это не беда. Всё это в сущности мелочи, если жизнь так прекрасна!