В рамках вводной главы мы кратко рассмотрели причины вступления Японии во Вторую мировую войну и те последствия для оперативного планирования империи, которые из них проистекали. Также были поставлены принципиальные вопросы, которые останутся в центре нашего внимания на протяжении всей настоящей работы. Соответственно теперь пришло время переходить непосредственно к изложению хода японских операций в рамках броска Империи Восходящего Солнца в регион Южных морей и их анализу.
Читатель помнит, что мы целенаправленно оставляем за скобками самый известный из эпизодов войны на Тихом океане — атаку на Перл-Харбор, дабы дополнительно подчеркнуть её обеспечивающий, вспомогательный характер по отношению к наступлению ВС Японии в целом. После вошедшего в историю воздушного удара наносившее его соединение Кидо Бутай взяло обратный курс в направлении родных островов — в акватории, прилегающей к Гаваям, перед ним не стояло больше никаких задач (за исключением уничтожения американских авианосцев, однако искать их в столь обширном районе было не легче, чем иголку в стогу сена). Уже 23 декабря Акаги, Кага, Сорю, Хирю, Сёкаку и Дзуйкаку добрались до дома.
Однако помимо Перл-Харбора существует и ещё один пример операции, как бы выпадающей из общего ряда японской кампании зимы 1941-1942 годов. И это штурм Гонконга. Во-первых, он осуществлялся усиленной 38-й дивизией 23-й армии, которая относилась не к Южной, а к Китайской группе армий, продолжавшей к декабрю 1941 года вести боевые действия против армии Гоминдана. Во-вторых, наступление на Гонконг не предусматривала сколь-либо масштабных десантных операций с переходом морем — форсирование водной преграды в лице бухты Виктория стоит куда ближе к преодолению крупной реки, или канала. В-третьих, как и Перл-Харбор, операция не предполагала дальнейшего развития. По выполнению поставленной командованием задачи ударная группировка демонтировалась и перебрасывалась на новое направление. Наконец, планирование штурма началось совершенно самостоятельно и куда раньше, чем проработка всей южной кампании в целом. Лишь позднее действия против Гонконга были встроены в неё и отчасти увязаны с другими мероприятиями ВС империи.
Ниже мы постараемся проследить эволюцию японских планов. Но сперва в качестве необходимого пояснения нам следует остановиться на истории Гонконга и некоторых особенностях его статуса. Итак. К концу первой четверти XIX столетия, хотя остров Гонконг люди обжили давно и прочно, города на его территории не существовало. Население было представлено рыбаками, ловцами жемчуга и мелкими торговцами — всего не более 70 дворов. Всё изменила Первая опиумная война. Британская империя, помимо открытия Поднебесной для внешней торговли, нуждалась также в морской базе, независимой от правительства в Пекине, которая могла бы служить как факторией, так и станцией для военного флота. В 1841 году англичане оккупировали остров, который уже 26 января был объявлен колонией, а 29 августа 1842 года в соответствии с Нанкинским договором империя Цин юридически уступила Гонконг «на вечные времена». 8 октября был заключён дополнительный англо-китайский договор, по которому все китайские торговцы, следовавшие в Гонконг, должны были получать специальные пропуска и платить таможенные пошлины за товары, вывозимые из колонии. 23 октября генерал-губернатор Поттинджер разрешил заход в гонконгский порт судам с опиумом. С этого момента начинается взрывной рост численности населения города. В 1851 оно составляет уже без малого 33 000 человек, спустя ещё десять лет — приближается к 120 000. При этом площадь острова составляет на сегодняшний день 80,4 квадратных километра (для сравнения площадь Москвы в пределах МКАД составляет 877 квадратных километров), а в середине XIX столетия до проведения ряда инженерных мероприятий по укреплению береговой линии, была и того меньше.
Спринг Гарден Лейн, одна из старейших улиц Гонконга, какой она была в 1846 году.
Впервые Британский Гонконг увеличился в размерах по итогам Второй опиумной войны, когда, видя потребность города в дополнительных пространствах, англичане добились передачи части полуострова Коулун (Цзюлун), который стал частью колонии по итогам Пекинского договора 24 октября 1860. На какое-то время острота проблема стеснённости Гонконга снизилась, однако полностью она снята не была. Во-первых, существенную часть как острова, так и Коулуна занимают скалы — тот же пик Виктория и прилегающий к нему горный кряж, как известно, не застроен до сих пор. Во-вторых, со временем достаточно сильно стал ощущаться дефицит пресной воды. Население между тем продолжало расти, хотя и меньшими темпами. К 1891 году оно достигло цифры в 221 441 жителя. Империя Цин после Японо-китайской войны 1894-1895 годов находилась в крайне тяжелом положении, остро нуждалась в передышке для формирования процесса модернизации, которую Петербург и Токио, всё более пристально вглядывающиеся в регион Маньчжурии, давать Пекину не собирались. Оставалось лишь прибегнуть к давней тактике лавирования между великими державами. Неизбежным следствием её являлись новые локальные уступки. 9 июня 1898 года была подписана конвенция, согласно которой Великобритания получила в аренду на 99 лет 376 квадратных миль, прилегавших с севера к территории Коулуна. окончательно уточнены и демаркированы границы оказались 16-18 марта 1899. Помимо приращений на континенте Британский Гонконг включил в свой состав также остров Лантау (последний превосходит по площади собственно остров Гонконг почти в два раза).
Новые территории Гонконга. Внизу светло-серым цветом — Британский Гонконг, каким он был до 1898 года.
Сделка носила именно политический характер, а потому, хотя формально за так называемые Новые территории требовалось вносить арендную плату, де факто англичане так никогда её и не заплатили. Последнее теоретически могло сыграть против них после Синьхайской революции 1911 года. Всё договоры заключались Великобританией с династией Цин, утратившей власть. Молодая Китайская республика имела полное право пересмотреть их, особенно с учётом грубых нарушений оговоренных условий противной стороной. Этого, однако, ввиду слабости новых властей, сделано не было. Ко всё тому же 1911 Гонконг, переживавший новый период бурного роста, был домом для 456 739 человек. Стремительное развитие города не сумела остановить ни Первая мировая война, ни масштабные внутрикитайские потрясения. В 1921 году в Гонконге проживало 625 166 человек.
Вашингтонская конференция, на которой определялись контуры нового, поствоенного порядка для Восточной Азии, проходила в условиях экономического и, как следствие, политического преобладания США. Едва ли не главными её целями были сдерживание Японии и ревизия тех достижений в Поднебесной, которых Токио удалось добиться за 1914-1921 годы. Мы кратко отмечали это в тексте предыдущей главы, а более подробно уважаемый читатель может узнать о тех событиях из работы «Япония 1912-1941: выбор стратегического направления экспансии». По ряду причин, далеко выходящих за пределы собственно китайской и даже вообще азиатской проблематики, Лондон оказался готов идти на конференции в фарватере Вашингтона. Глобально именно в начале 1920-х Британская империя де факто отказалась от притязаний на глобальное лидерство. По сравнению с этим все прочие решения, такие как ликвидация Англо-японского союза, оказывались откровенно малозначительными. Соответственно Великобритания признала также и сформулированную американцами политическую линию «открытых дверей и равных возможностей» всех держав по отношению к Китаю, предполагающую ревизию ранее подписанных двусторонних договорённостей. В том числе и касающихся аренды территорий Поднебесной. Вскоре после конференции в июне 1924 года между Великобританией и Китаем был подписан договор об «урегулировании» вэйхайского вопроса. В соответствии с ним англичане через 6 лет передали Китайской Республике порт Вэйхай и прилегающую к нему часть провинции Шаньдун, которую арендовали в 1898 году — тогда же, когда и гонконгские Новые территории. Последние, однако, остались частью колонии: конвенция вновь не была пересмотрена.
Британский Вэйхайвэй на карте провинции Шаньдун
Тем не менее, у китайской стороны оставались все законные основания поднять вопрос принадлежности Новых территорий Гонконга в будущем — а после пускай относительного и неполного объединения страны под властью Гоминдана и Чана Кайши, также и силовые инструменты, чтобы при необходимости настаивать на своём. В свою очередь, хотя британский суверенитет над собственно Гонконгом являлся неоспоримым с самого 1841, без арендуемых пространств город к 1930-м годам оказался бы просто нежизнеспособен. Его население в 1931 составляло 840 473 человека, которое получало пресную воду практически исключительно из водохранилища Шинг-Мун (Новые территории).
Одна из улиц Гонконга в начале 1930-х
В 1932 году вооруженные силы Империи Восходящего Солнца получили тяжелый опыт сражения в крупном мегаполисе с относительно современной капитальной застройкой: первое Шанхайское сражение по своему накалу и числу жертв значительно перекрыло все операции в Маньчжурии, начавшиеся после Инцидента 18 сентября 1931. Когда в 1937 году разгорелась в полную силу Японо-китайская война, всё повторилось в ещё большем масштабе. Второе Шанхайское сражение оказалось исключительно ожесточённым и кровопролитным. За свою победу Япония официально заплатила 60 000 убитых и раненых солдат и офицеров, а реально по всей видимости потери были даже ещё большими. Гонконг являлся вторыми по размеру и значимости морскими воротами Поднебесной, уступая лишь Шанхаю. Когда после взятия Нанкина режим Чана Кайши не рухнул и война стала приобретать характер затяжной, Империя Восходящего Солнца должна была модифицировать свою стратегию. Обладая практически неисчерпаемым мобилизационным ресурсом в части живой силы, Китай утратил к весне 1938 года большую часть своих современных промышленных мощностей. Львиную долю вооружений для вновь формируемых частей и соединений Гоминьдан должен был получать из-за границы. На протяжении 1937-1938 годов главным донором для Национально-революционной армии являлся Советский Союз. Тем не менее, свою роль играли также и поставки из других стран, в том числе Великобритании. Последняя имела в Китае значительные торгово-экономические интересы.
В 1937 году после инцидента на мосту Лугоу и начала широкомасштабных боевых действий, английский Комитет начальников штабов (часть Комитета обороны империи) подготовил своё экспертное заключение относительно Дальнего Востока. На первом месте в нём, безусловно, стоял «Гибралтар Азии» — Сингапур. В документе подчёркивалось, что он играет ключевую роль в судьбе Британского Содружества, и никакие соображения по обеспечению интересов Великобритании в Средиземноморье не должны помешать в случае необходимости направить флот для его защиты. Однако в свою очередь Гонконг от Сингапура отделяет ещё 2575 километров. Изучив положение Гонконга, начальники штабов пришли к следующим выводам: во-первых, на переброску подкреплений потребуется не менее 90 дней, во-вторых, даже если усиленный гарнизон сможет удержать колонию, сам порт может быть нейтрализован японской авиацией, действующей с Формозы (Тайвань). Фактически признавалось, что в военном смысле оборона бесперспективна, а город в случае конфронтации с Японией обречён. Тем не менее, гарнизон в нём сохранялся и даже усиливался. Объяснялось это сугубо политическими соображениями. Продолжающееся сопротивление НРА, как фактор, сковывающий японскую экспансию и делающий её более предсказуемой, представлялось Лондону выгодным. Соответственно присутствие британских войск в регионе должно было порождать у правительства Чана Кайши надежды на возможность вмешательства держав в противостояние Китайской Республики и Империи Восходящего Солнца. И оно действительно их питало.
Стремительное развитие кризиса в Европе, когда, вопреки Мюнхену, Третий Рейх аннексировал в марте 1939 года остатки Чехословакии, заставило Лондон сосредоточиться в своей оборонной политике на Западе. Комитет обороны империи подтвердил необходимость обороны Гонконга, но сделал это с оговоркой, что теперь защита британских интересов в Средиземноморье становится выше безопасности на Дальнем Востоке. Одновременно в апреле 1939 Великобритания активизировала усилия своей дипломатии с целью достижения как минимум временного соглашения с Японией. 14 июня 1939 состоялся обмен нотами по китайскому вопросу между британским послом Робертом Крейги и министром иностранных дел Японии Хатиро Аритой. За Японией по условиям соглашения признавались «особые права» в Китае, Великобритания гарантировала своё невмешательство в действия оккупационных властей. Де факто ограничивался также экспорт вооружений и стратегических материалов. Достаточно быстро результаты англо-японских переговоров стали известны Чану Кайши, развеяв всякие иллюзии относительно перспектив получения от Лондона дипломатической или даже военной помощи.
Роберт Лесли Крейги, посол Великобритании в Японии с 1937 по 1941 год.
Май-июнь 1940 года знаменовались падением Франции, поставившим Британию на грань катастрофы. Все боеспособные части и соединения срочно требовались для укрепления обороны метрополии. Обновлённый состав комитета начальников штабов пришёл к и без того очевидному выводу, что эффективная защиты Гонконга невозможна и гарнизон, состоявший на тот момент из четырёх батальонов, необходимо эвакуировать. Однако одно дело — решение, а другое — его реализация. Чтобы вывезти войска требовалось сформировать флотское соединение, которое с учётом расстояния, которое ему придётся преодолеть до побережья Китая и обратно, окажется исключено из всех других операций на значительный срок. Летом 1940 ВМС Его Величества сочли это несвоевременным и невозможным. А далее… обстановка начала стабилизироваться. К началу октября стало очевидно, что в воздушной Битве за Англию Королевским военно-воздушным силам удалось как минимум добиться паритета с Люфтваффе, а гипотетический десант сухопутных войск вермахта откладывается. Окончилось ничем итальянское вторжение в Египет. Обозначилась, что особенно важно, поддержка со стороны Соединённых Штатов. Одним словом, у Лондона вновь появилась возможность повести свою контригру. Между тем в августе 1940 перспективы Великобритании представлялись весьма туманными даже для её собственного руководства. Внешние наблюдатели, такие как Япония, никак не могли исключать заключение мира с Германией, который в свою очередь послужит триггером для территориально-политического передела в масштабах всех Британской империи. И здесь появлялся весьма любопытный нюанс.
Как уже писалось выше, Китай имел все основания для пересмотра конвенции о Новых территориях Гонконга — как минимум из-за невыплаты причитающихся ему средств. Пока англичане были в силе попытка сделать подобный ход создавала для гоминьдановского правительства известные риски. Главное же — Чан Кайши искал в Лондоне поддержки и защиты, так что любые шаги, способные вызвать недовольство британских политических элит, читались контрпродуктивными априори. Но вот настало лето 1940. Уже год как англичане расписались в своей готовности оставить Поднебесную один на один с Империей Восходящего Солнца. Они не оказывают Китаю никакой помощи. Британия слаба. А Чан Кайши остро нуждается в полноценном окне во внешний мир. Советский Союз после заключения пакта Молотова-Риббентропа и начала войны резко сократил поставки вооружений. Франции как игрока больше нет. Германия, Италия, Англия… Рассчитывать можно лишь на США, на заказы американской оборонной промышленности. Только у Соединённых Штатов она в достаточной мере свободна, чтобы обслужить китайские потребности — и только на американские корабли не решится напасть осуществляющий морскую блокаду Поднебесной флот Японии. Но необходима база, крупный морской порт. После японских десантов в городах Кантона их у Китая практически не осталось. Однако есть мегаполис с более чем полуторамиллионным преимущественно китайским населением. Его часть по закону — неотъемлемая территория Республики, а обороняет город горстка людей, и без того намеревающаяся оттуда вскоре убраться…
Порт Гонконга в 1930-е. Хорошо видна степень интенсивности морских сообщений города.
Да, мы знаем, что НРА так никогда и не получала приказа на взятие под свой контроль Гонконга. Судя по всему, руководство Гоминьдана даже не обсуждало подобного варианта действий. Тем не менее, японскому военному командованию этого известно не было, а угроза вполне просматривалась. Соответственно требовалось принять меры. Именно этим я объясняю тот факт, что планирование штурма Гонконга началось гораздо раньше, нежели любых других операций Империи Восходящего Солнца в регионе Тихого океана и Южных морей, направленных против англосаксонских союзников. Она просто мыслилась в другой парадигме: взять предстояло не британский форпост на Дальнем Востоке, а крупный китайский порт. Мы помним, что основная масса войск Южной группы армий Тэраути Хисаити, которой предстояло вести сражения за Малайю, Филиппины и голландскую Ост-Индию, всё ещё не была сосредоточена на исходных позициях для атаки даже в середине ноября 1941. Между тем японская осадная артиллерия — 1-й полк тяжелой артиллерии (240-мм гаубицы), 2-й и 3-й отдельные дивизионы тяжелой артиллерии (150-мм пушки), 5-й полк артиллерийской разведки и другие подразделения, составившие 1-ю артиллерийскую группу — прибыла в прилегающую к Британскому Гонконгу область Кантона… аж в конце июля 1940!
Японская 240-мм гаубица Тип 45. Была принята на вооружение ещё в 1912 году (45 году эры Мэйдзи) — на фотографии запечатлена боевая работа расчёта гаубицы Тип 45 во время осады Циндао 1914 года. Тем не менее, орудие ветеран вполне готово было послужить и в 1940-е.
Тяжелая артиллерия требовалась японцам для преодоления системы долговременных укреплений. Оборонительная линия была выстроена британцами в 1936-1938 годах и носила весьма забавное название — «линия Джиндрикерс», что можно перевести как «линия Любителей джина» и даже «линия Выпивох». И нет, дело тут не в том, что строители или же гарнизон злоупотребляли спиртным. Просто цепочка укреплений начиналась в районе одноимённого залива Джиндринкерс, ныне осушенного и ставшего частью района Квай Фонг, который в свою очередь судя по всему пал жертвой неточного перевода. Изначально Мусорный залив на кантонском, англичанам он стал известен как Пьяный — а чем ещё может напиться добропорядочный британец? Конечно же джином!
Как бы то ни было, линия Джиндринкерс, протянувшаяся по Новым территориям на 18 километров, мягко говоря не являлась шедевром фортификации. Она была практически полностью лишена собственной артиллерии, не имела таких чудес техники, как бронеколпаки, вращающиеся башенные орудия или, тем более, собственная подземная узкоколейка — то есть всего того, что было характерно для укреплений линии Мажино, возводившейся несколькими годами ранее. Строго говоря, единой линии Джиндринкерс не существовало в природе — имелось несколько групп оборонительных позиций, связанных между собой ходами сообщения. К слову сказать, дата начала строительства укреплений в Британском Гонконге достаточно ясно свидетельствует о том, что дополнительные меры защиты предпринимались имея в иду отнюдь не японцев, а как раз напротив усиливающуюся при содействии немецких инструкторов НРА Гоминьдана.
Так или иначе, любая, даже самая лучшая и неприступная крепость, бесполезна без соответствующего гарнизона. В декабре 1941, при том, что население Гонконга составляло 1 640 000 человек (и это только по официальным данным — на деле вместе с постоянно проживающими в городе гражданами Китая оно приближалось к 2 миллионам), число его защитников равнялось 14 564 штыкам. Причём, что называется «по гамбургскому счёту»: то есть учтены вообще все, кто так или иначе носил оружие, включая сотрудников госпиталя и превращённых во вспомогательное ополчение полицейских. Де факто на 18 километрах линии Джиндринкерс заняло в свой черёд оборону три неполных батальона. Одну из наиболее сильных позиций — редут Шинг-Мун, защищало всего 30 человек. Стоит ли удивляться, что линия Джиндринкерс быстро пала?
Редут Шинг-Мун, современный вид.
Вход в туннель сообщения «Чаринг Кросс», современный вид.
Но не будем излишне забегать вперёд, а продолжим лучше вести разговор о составе гонконгского гарнизона и его истории. Если с начала Второй мировой и до сентября 1941 число расквартированных в колонии войск непрерывно сокращалось (а если следовать рекомендации Комитета начальников штабов, данной в июле 1940, в какой-то момент их и вовсе надлежало эвакуировать оттуда полностью), то после него оно наоборот возросло. Гарнизон получил подкрепление в виде бригады из состава ВС Канады. Причём правительство доминиона само проявило инициативу и согласовало её отправку с Черчиллем. Казалось бы, какое канадцам дело до Гонконга? Правильный ответ — никакого. Однако правительство доминиона весьма сильно опасалось распространения мировой войны на Тихий океан — и искренне считало, что своими действиями способствует предотвращению подобного развития событий.
Итак, мы снова возвращаемся к прежней линии повествования, поскольку решение об усилении гонконгской группировки, совершенно бессмысленное с военной точки зрения, носило на 100% политический характер. Появление в колонии дополнительно 1982 канадцев в составе так называемых C Force если и укрепляло её оборону, то в самой минимальной степени. Зато оно служило сигналом для китайского правительства в Чунцине — нет, Британская империя не покинула Восточную Азию и не собирается этого делать, невзирая на необходимость сражаться в Африке и поддерживать на должном уровне боеспособность армии непосредственно на Британских островах. В условиях полного прекращения советской помощи (не мудрено — как раз началась операция Тайфун, немцы рвутся к Москве) Китай ни в коем случае не должен терять надежду — и искать контактов с японцами, к примеру через сохранявшего широкие связи Ван Цзинвея.
При всём этом, воодушевляя Поднебесную на продолжение борьбы, британцы отнюдь не желали допускать их в Гонконг — хотя именно это было тем единственным вариантом, который действительно позволял радикально изменить военно-стратегическое положение города и перспективы его удержания в случае удара Империи Восходящего Солнца. Англичане, канадцы или, к примеру, австралийцы не хотели и не могли выделить армию в 60-80 000 бойцов для гонконгского гарнизона. НРА имела такую возможность, благо ВС Китая обладали соответствующими резервами. Вопрос о возвращении солдат Поднебесной на исторически принадлежавшие ей земли можно было решить в двустороннем порядке, после чего начать их перевозку силами Королевского флота. Токио пришлось бы либо форсированно начинать войну, либо смириться. Заняв линию Джиндринкерс, а также создав несколько «пожарных команд» для латания дыр, объединённые китайско-британские силы вынудили бы Японию после открытия боевых действий вести правильную осаду, причём до половины войск пришлось бы держать в качестве внешнего оборонительного периметра на случай деблокирующего удара НРА (а от передовых её позиций в Кантоне до города было примерно 130 километров по прямой). Гонконг почти наверняка всё равно бы пал. Однако он отвлекал бы на себя крупные силы императорской армии по меньшей мере 2-3 месяца, имевших решающее значения для развития наступления в регионе Южный морей. Если бы из группы армий Тэраути в пользу гонкогской операции изъяли бы в ноябре-декабре 1941 1 или 2 дивизии это ослабило бы её до крайнего предела - а где тонко, там и рвётся…
Но всё это — лишь гипотезы. Реально никто даже не пытался провернуть нечто подобное. Вдохновить китайцев демонстративным жестом — это одно, а предпринять практические шаги, направленные на сближение и дальнейшее единодействие с Чунцином — совсем другое. Лондон совершенно не желала ввязываться в войну ещё и на Тихом океане. Пусть Китайская Республика стискивает Японию на фронтах, Соединённые Штаты давят её санкциями, а англичане — конечно же они будут рядом… Больше того, если говорить об английском населении Гонконга, то в этой среде и вовсе господствовало мнение, согласно которому лучше уж сдать город японцам, нежели позволить войти в него с оружием в руках силам, верным правительству Поднебесной! Это, добавлю, мнение уже не автора, а американского консула в колонии Роберта Уарда, утверждающего, что ряд британских официальных лиц открыто высказывали утверждения такого рода в личных беседах. Определённое рациональное зерно в подобном пораженчестве присутствовало. Капитулировав перед ВС Японии, а затем одержав верх над Империей Восходящего Солнца совместно с США, Великобритания возвратила бы себе Гонконг по итогам войны. В то же время, допустив широкомасштабное участие НРА в обороне, Лондон почти наверняка будет вынужден в рамках мирного урегулирования пересмотреть как минимум статус Новых территорий. Громадное количество боеспособных и готовых драться мужчин-китайцев из состава населения города, также совершенно осознанно оказались исключены колониальной администрацией из военных приготовлений, не получили ни оружия, пускай самого скверного, ни хотя бы минимальной подготовки.
В целом британцы, судя по всему, как минимум до начала декабря надеялись, что войны с Японией удастся избежать. В дальнейшем, говоря о Малайе, автор постарается дополнительно подкрепить это утверждение фактами. Если же она всё-таки начнётся, гарнизон Гонконга оказывался тельцом, обречённым на заклание. Сэр Уинстон Черчилль умел быть жестким и жертвовать свои фигуры, когда считал, что общее положение на доске того требует. Расчёты Комитета начальников штабов давали колонии 3 недели в пессимистическом и примерно 1,5 месяца в оптимистическом сценарии. Гонконг должен был оттягивать на себя японскую авиацию, вносить своим продолжающимся сопротивлением сумятицу в оперативные расчёты соединений Императорской армии, действовавших далее к югу.
Действительность опрокинула британские расчёты. Город пал, а его гарнизон капитулировал уже 25 декабря 1941. И здесь самое время вновь сменить угол зрения, чтобы посмотреть на события японскими глазами.
Судя по всему те планы, которые вынашивались в отношении Гонконга лето 1940, были поставлены на паузу, когда стало ясно — ни по добровольному обоюдному согласию, ни силой НРА в колонию не войдёт. Тем не менее 1-я артиллерийская группа оставалась на своём новом месте. Новый этап в военном планировании должен был начаться после 26 июня 1941, когда произошла довольно масштабная реорганизация управления японскими силами в Южном Китае. Существовавший в 1940-1941 Южнокитайский фронт (в нашей исторической традиции, а на деле всё тот же многоликий «гун» — Минами Сина хо:мэн-гун, то есть Южнокитайская экспедиционная армия), был расформирован, а на его месте возникли номерные армии, перешедшие в подчинение Китайской группы армий/фронта/Китайской экспедиционной армии. В том числе появилась 23-я армия, объединившая все японские части в Кантоне и на острове Хайнань, а именно 18-ю, 38-ю и 104-ю дивизии, 19-ю отдельную смешанную бригаду и ряд более мелких подразделений. Командование над ней принял генерал-лейтенант Хитоси Имамура - один из наиболее умелых и опытных командиров Императорской армии, под началом которого обрела статус ударной 5-я пехотная дивизия. Впрочем, мы ещё будем говорить о них позже, в главах, посвящённых операциям в голландской Ост-Индии. Почему? Да потому, что Ставка посчитала: генерал Имамура нужен на более приоритетном по сравнению с Гонконгом направлении — и перевела его в ноябре 1941 в 16-ю армию, которой предстояло действовать в регионе Южных морей: в том числе именно она будет в феврале-марте 1942 брать наиболее населённый и освоенный из островов, принадлежащих Нидерландам — Яву.
23-ю армию принял вместо него Такаси Сакаи, преимущественно штабной офицер с существенно менее внушительным послужным списком, у которого к 10-м числам ноября 1941 года должно было иметься множество разрозненных наработок - и ни одного законченного актуального плана штурма. Сохранялась неопределённость в отношении наряда сил. Теоретически 23-я армия имела их более чем достаточно для того, чтобы сокрушить гонконгский гарнизон - вот только о том, чтобы задействовать против города все свои войска разом Сакаи не мог и мечтать. На его шее висел весь занимаемый японцами выступ в Кантоне, а также гарнизонная служба на достаточно обширном острове Хайнань. Реально командующий 23-й армией мог рассчитывать только на одну, 38-ю дивизию, к которой в конечном итоге добавился 66-й пехотный полк 51-й дивизии — свежего формирования, да к тому же прибывшей на ТВД только в декабре. Совокупно японцы выставили против Гонконга всего 29 700 солдат и офицеров, т.е. обладали двукратным превосходством в живой силе. Не так уж много. Козырями Сакаи являлись артиллерия и особенно авиация — здесь Императорская армия обладала соответственно значительным и подавляющим превосходством. Наконец, генерал должен был беречь людей, поскольку сразу по окончанию сражения за Гонконг 38-я дивизия у него изымалась из 23-й армии для дальнейших операций на юге, а значит ей следовало непременно сохранить боеспособность.
Гененрал-лейтенант Такаси Сакаи
Из вышепречисленных предпосылок родился довольно таки авантюрный замысел, выстроенный по принципу «всё или ничего». Предусматривался самый решительный штурм с максимальным темпом развития наступления — в приказе по 23-й армии слово «стремительно» повторяется едва ли не в каждом пункте. Однако последним, 6-м пунктом, значится: «Если армия не сумеет захватить о. Гонконг, то задача операции будет выполняться путем блокады». Иначе говоря, используя фактор внезапности, а также массированную бомбардировку артиллерией и авиацией неприятельских позиций, бойцы 23-й армии должны были одним ударом прорвать линию Джинджринкерс, затем без всякой паузы взять Коулун, загнать британцев на острова, где те, деморализованные поражением и осознанием того, что им в принципе некуда больше отступать, капитулируют перед атакующими. В случае успеха вся операция укладывается буквально в недельный срок. Если же японцы столкнутся с неудачей, Сакаи, судя по всему, намеревался вовсе отказаться от повторных попыток достигнуть прорыва. 38-я пехотная дивизия оказалась бы отведена в исходное положение, а дальше своё дело делали бы артиллерия и время.
4 декабря 1941 предназначенные для наступления войска 23-й армии начали выдвижение к границе (в частности так называемое «соединение Санно» — усиленная 38-я дивизия). Передвижения осуществлялись скрытно и исключительно в тёмное время суток. 8 декабря Ставка, получив донесение о начале наступления японских войск на малайском направлении, передала в 3:40 по токийскому времени срочную телеграмму с кодовым словом «ханасаку» главнокомандующему экспедиционными войсками в Китае, тем самым санкционируя операцию против Гонконга. 20 минут спустя генерал-лейтенант Сакаи отдал приказ о начале вторжения. На другой стороне фронта генерал Молтби и губернатор Янг узнали о начале войны в 4:45 по местному времени из радиопередачи Радио Токио. Как ни странно, несмотря на это, они успели довести до подготовивших к подрыву мосты через реку Шеньчжень инженеров соответствующее распоряжение. В 5 часов переправы были уничтожены. Что, впрочем, не помешало японцам, атаковавшим час спустя, преодолеть водную преграду сходу. В наступление шли одновременно все три полка 38-й дивизии: 230-й, 229-й и 228-й, перечисляя с запада на восток. Британские соединения возле границы выступали в качестве завесы и после первых же боестолкновений незамедлительно приступили к отходу на линию Джиндринкерс. В 8:00 японская авиация совершила налет на аэродром Цидэ, где уничтожила 4 из 5 имевшихся в распоряжении гарнизона самолётов. Пилоты и техники КВСС с этого момента сражались на земле, совместно с пехотой. В 15 часов 2-й батальон 14-го Пенджабского полка довольно удачно огрызнулся в ходе арьергардного боя, однако в целом к исходу первого дня британцы лишились оперативного предполья. Противники встали у линии Джиндринкерс. Свыше половины Новых территорий Гонконга перешло под контроль Японии.
Японские солдаты пересекают границу Британского Гонконга
Считая, что противник окажет наиболее упорное сопротивление на главной полосе обороны, командующий 23-й армией в 10: 30 9 декабря 1941 приказал своим войскам подготовиться к ее прорыву. По оценкам Сакаи именно эти бои должны были стать решающими и занять около недели. Между тем в 13:00, вплотную приблизившись к неприятельской линии укреплений, 228-й пехотный полк произвёл успешную разведку редута Шинг-Мун. В ходе неё обнаружилось, что он занят минимальными силами. Несмотря на то, что штаб армии отдал совершенно иные, по сути противоположные распоряжения, а Шинг-Мун формально находится в полосе соседа, командир 228-го пехотного полковник Дои проявил инициативу и решил спланировать атаку. Редут защищала рота А 2-го батальона Королевского шотландского полка — всего 39 человек. В отличие от располагавшейся рядом роты из 5-го батальона 7-го полка раджпутов шотландцы не озаботились охранением. Это позволило примерно 150 японцам из 228-го полка после наступления темноты скрытно подобраться вплотную к позиции роты А и в 23:00 сразу же ворваться в траншеи, завязав там ближний бой. Система огня оказалась нарушена, а существенная часть выживших бойцов британской роты — блокирована в одном из бетонированных укрытий. Около 2 часов ночи 10 декабря в наступление перешли главные силы полковника Дои, причём раджпуты получили удар как с фронта, так и с фланга. Отважные индийцы сумели не только выдержать его, но и загнать врага обратно на редут Шинг-Мун. Однако на большее их сил уже не хватило. Японские сапёры подорвали несколько зарядов взрывчатки, довершив разгром блокированной роты А шотландцев и пленив её остатки. В промежутке между 4 и 6 часами утра редут Шинг-Мун обрабатывала британская артиллерия, но успеха не добилась. Японцы прочно удерживали занятую позицию. Таким образом, уже на третий день войны ко всеобщему изумлению линия Джиндринкерс оказалась прорвана.
Утром и днём 10 декабря командование сторон оценило произошедшие за ночь изменения обстановки. Генерал Молтби считал произошедшее катастрофой и отдал приказ Королевским шотландцам немедленно предпринять контратаку, однако их командир полковник Уайт отказался его исполнять, заявив, что у такой атаки нет ни малейшего шанса на успех. Свои резоны у него имелись: если прежде со стороны японцев действовал один только 228-й полк на свой страх и риск, то теперь при попытке сосредоточить силы для контрвыпада, шотландцы получат полновесный удар на всём своём фронте, который настолько истончится, что рискует под ударом ещё одного японского полка рискует истаять совсем.
Надо сказать, в действительности Молтби всё-таки был прав. За весь день 10 декабря Сакаи так и не сумел скорректировать свои планы и решительно двинуть 38-ю дивизию в наступление. Полковник Дои проводил разведку боем вдоль линии, но зону контроля практически не расширил. 11-го числа соединение Сакаи наконец перешло в общее наступление, хотя лидером по-прежнему оставался 228-й полк. Ожесточённые схватки велись за редут Голден Хилл. Раджпуты умудрились вернуть его контратакой, однако потери британцев возрастали, а резервы таяли. Непрерывно увеличивался риск уже не просто прорыва, а неконтролируемого обрушения фронта. И в полдень генерал Молтби принимает решение начать отступление непосредственно на остров Гонконг. Отходили британцы ночью с 11-го на 12-е. С переменным успехом. Собственно, он был прямо пропорционален тому, когда их движение обнаруживали японцы. Пенджабцам пришлось прорываться с боем. Раджпуты почти целый день 13 декабря сражались в одиночку на пике Дьявола, пока их последними не эвакуировали лодками в Гонконг. Ещё 9 декабря бухту Виктория покинули два из трёх базировавшихся там эсминцев Королевского флота.
Императорская армия вступает в Коулун
Казалось бы всё, партия. План генерал-лейтенанта Сакаи сработал. В существенной мере так оно и было. Впрочем, имелись и некоторые нюансы. Предполагая более долгие и кровопролитные бои за линию Джиндринкерс, командующий 23-й армии рассчитывал на то, что к моменту их окончания боевой дух неприятеля окажется надломлен — и, соответственно, британцы начнут сдаваться в плен уже на континенте. Вместо этого львиная доля гарнизона с оружием в руках так или иначе сумела перебраться на остров. Большинство британцев к 13 декабря оценивало своё будущее пессимистически — однако всё-таки не настолько, чтобы это полностью парализовало их волю к сопротивлению. Вечером 13 декабря губернатор Янг отверг переданное ему японским парламентёром первое предложение капитуляции. Генерал Молтби реорганизовал оставшиеся в его распоряжении силы, сформировав две сводные бригады — Западную и Восточную. Было организовано охранение и наблюдение за проливом, на пляжах выставили заграждения, в частности колючую проволоку.
Требовалось принимать решение. Сакаи мог вывести 38-ю дивизию из боя, а затем, методично обрабатывая загнанных в ловушку и явно неспособных к каким-либо активным действиям врагов артиллерией, со временем, примерно через две или три недели, вынудить их выбросить белый флаг. Благо японцы занимали господствующие высоты, с которых город просматривался как на ладони. Однако операцию хотелось закончить быстро и красиво. Командир 23-й армии вновь остановился на более смелом и рискованном варианте. Соединение Сано должно было форсировать на лодках пролив Лиюймынь в самом узком его месте, где ширина водной преграды составляла около 1 километра. Как уже говорилось выше, по своей сути эта операция ближе к форсированию крупной реки или канала при сухопутном наступлении, нежели к морскому десанту. Но, конечно, имелись и свои нюансы. Прежде всего это, конечно, наличие кораблей британских ВМС.
С первого дня наступления 23-й армии содействовала 2-я экспедиционная эскадра вице-адмирала Ниими Сэйити, существенно превосходившая по свои боевым возможностям базировавшиеся на Гонконг силы англичан. Вместе с тем орудия береговой обороны калибром до 234 мм включительно вынуждали японское соединение держаться на почтительном расстоянии от побережья острова. Таком, что фактически даже морская блокада оказалась во многом условной. Именно по этой причине ещё 9 декабря она была прорвана — успешно выбрались в открытое море и проскользнули в Сингапур эсминцы Танет и Скаут. О том же, чтобы войти в залив Виктория, или, тем более, непосредственно Лиюймынь, вице-адмирал Сэйити вовсе не мог помышлять.
Другое дело, число кораблей, остающихся у генерал-губернатора Янга для защиты колонии, сокращалось и без прямого воздействия Императорского флота. Практически мгновенно установившееся безоговорочное господство японцев в воздухе создавало критическую угрозу для всех английских судов. Главное же — очевидно у офицеров Королевского флота с самого начала существовало ясное понимание: Гонконг удержать нельзя. И не было никакого желания жертвовать своими кораблями лишь для того, чтобы продлить агонию гарнизона. Судьба всех владений Британской империи в Восточной Азии будет решаться в битве за Малайю и Сингапур. Именно туда и устремились уже упомянутые HMS Thanet и HMS Scout — старые эсминцы S-класса 1917 года постройки. Оба корабля вышли в море за несколько часов до того, как была прорвана линия Джиндринкерс — и тем более куда как раньше, чем генерал Молтби с его штабом осознал, что исправить ситуацию невозможно.
14 декабря начался артобстрел Гонконга, перемежающийся бомбардировками с воздуха.
Японская артиллерия ведёт огонь по Гонконгу
Невзирая на них, утром 17 декабря британцами было отклонено и второе предложение сдаться. На следующий день, получив приказ атаковать в 18:00, первая волна десанта приступила к форсированию Лиюймыня два часа спустя. К этому моменту и без того скромные морские силы гарнизона острова окончательно скатились в ничтожество. Из трёх базировавшихся на ВМБ залива Виктория эсминцев. наличествовавших 8 декабря, не осталось ни одного — последний и единственный не покинувший Гонконг HMS Thracian получил тяжелые повреждения во время налёта японских ВВС на доки Абердин 16 декабря. На следующий день корабль пришлось затопить. Экипаж сошёл на берег и продолжил сражение в качестве морской пехоты. Что касается 4 канонерских лодок и 8 торпедных катеров, то по меньшей мере половина из них была выведена из строя или потоплена в ходе эвакуации сухопутных сил с Коулуна.
HMS Thracian в 1941 году
Так или иначе, преодоление Лиюймыня всё равно оставалось непростой задачей для солдат соединения Сано. Неприятель был начеку, активно использовал прожекторы, а части сил 38-й дивизии предстояло сразу же после выгрузки на хорошо просматриваемые (и простреливаемые) пляжи незамедлительно штурмовать кварталы с плотной городской застройкой. И всё-таки трудности не смогли остановить японскую пехоту! Правофланговые части соединения Сано (основные силы 228-го и 230-го пехотных полков), сосредоточившись в районах Коулуна и Тайвань-цюаня, успешно высадились в районе северной оконечности острова. Находившийся на левом фланге 229-й пехотный полк, форсировав пролив с направления Гуаньданцзы, высадился у северо-восточной оконечности острова в районе Тунцзиваня. В целом соединение Сано в первые же часы уверенно закрепилось на берегах острова.
Почему? Напрашивающееся предположение о том, что причиной явился низкий боевой дух обороняющихся, сознающих свою стратегическую обречённость, следует отвергнуть хотя бы потому, что британцы нашли в себе силы сражаться ещё целую неделю. Я выделил бы следующие ключевые факторы, обеспечившие успех десанта. Во-первых, солдаты 38-й пехотной действительно были на кураже. Они не сомневались в своей победе, а потому атаковали уверенно и решительно. Во-вторых, вера в собственное превосходство не привела у японцев к шапкозакидательству, а пролив не помешал им заблаговременно организовать тщательную разведку позиций противника. Помимо чисто визуального наблюдения, 17 декабря в тёмное время суток солдаты из 3 батальона 229-го пехотного полка скрытно добрались до побережья Гонконга, а затем вернулись назад. Здесь — и это наш третий фактор — следует отметить, что на протяжении всей кампании на Тихом океане и в регионе Южных морей одной из сильных сторон Императорской армии оставались весьма умелые ночные действия. В данном элементе боевой подготовки японцы превосходили своих противников на голову — и не раз это демонстрировали, примеры чему ещё неоднократно будут даны в следующих главах. Собственно активная фаза высадки 18 декабря тоже проходила ночью. Наконец Молтби допустил ошибку, приняв основную волну десанта за отвлекающий манёвр, а потому в решающие первые часы выслал самые минимальные подкрепления.
Раджпуты, защищавшие доки Абердин, вновь показали себя с лучшей стороны: они держались почти до часа ночи 19 декабря, оба командира двух высаживающихся батальонов 229-го полка в первые же минуты получили ранение — впрочем уже знакомый нам полковник Дои, лично прибывший на место, пресёк возникновение неразберихи и паралич управления. Но индийцев было просто слишком мало. К тому же по ним хорошо пристрелялась японская артиллерия. Раджпутам пришлось отступить. Параллельно части 230-го полка, десантирующиеся западнее, возле электростанции Норт Пойнт, сумели организовать засаду и практически полностью уничтожить отряд, посланный на помощь защитникам Электрик Роуд. В 1:45 занимавшая центральное место в системе обороны электростанция была британцами оставлена. В ходе ночных боёв японцы запятнали себя военными преступлениями, расстреляв и заколов штыками часть пленных. Возможно это была реакция на ожесточённое сопротивление врага, которого они полагали уже сломленным и признавшим своё поражение, но более вероятным представляется то, что бойцы стремительно развивающего свой первый удар наступлением вглубь острова 229-го полка просто не желали себя сковывать и выделять часть сил в качестве конвоиров.
Бои 18-19 декабря стали решающими. Уже к 3 часам ночи не могло быть и речи о том, чтобы сбросить 38-ю дивизию в море — группировка Императорской армии на острове стала эквивалента британской по своей численности, владела инициативой, а боевые действия переместились с пляжей и набережных вглубь Гонконга. Отданный генералом Молтби в 13:30 приказ №6, предусматривающий общую контратаку, имел своей целью скорее стабилизацию позиций гарнизона и ликвидацию вклинений. Уже в 18:00 вместо продвижения вперёд британцы опять начали оставлять территорию противнику. К 22:00 японское наступление возобновилось по всему фронту.
Попытка британцев консолидировать свои части на западе острова, где было больше пригодных для обороны высот и располагалась основная часть кварталов капитальной застройки, по существу окончилась провалом. Канадские стрелки оказались отсечены от главных сил и отрезаны на юге, возле Стенли Вью и Стоун Хилла. Также по стечению обстоятельств у одного из убитых офицеров противника японцами была обнаружена карта с расположением всех огневых позиций и оборонительных сооружений на острове. Тяжелая артиллерия открыла по ним огонь, что в значительной степени облегчило наступление. 21 декабря провалилась последняя британская контратака с решительными целями, начатая в 9:15 в общем направлении на Тай Там. Императорская армия обрушила на неприятеля сосредоточенный артогонь, а также задействовала переправленные к этому времени на остров танкетки Тип-94. К 17:00 в сумевших таки продвинувшихся вперёд сводных британских соединениях, дравшихся в районе прохода Стенли, не осталось ни одного офицера, который не был бы убит или ранен. Удар захлебнулся. К 23 декабря японцы отрезали обороняющихся от всех водохранилищ, кроме водохранилища Абердин — при этом именно в зоне британского контроля по-прежнему находилась большая часть китайского гражданского населения Гонконга, также нуждавшаяся в питьевой воде.
Рождественским утром 25 декабря 1941 года генерал-губернатор Янг принял решение сдаться. Действительно положение гарнизона к этому моменту стало если ещё не критическим, то весьма тяжелым. Шансы на то, что британцев в Гонконге кто-нибудь выручит были строго равны нулю. Пожалуй Янг и Молтби могли бы задержать 38-ю дивизию ещё на неделю, несколько уменьшить её ударный потенциал. Возможно даже на некоторое время вывести японские полки, штурмовавшие остров в составе соединение Сано, из большой игры. Но для этого защитникам Гонконга пришлось бы осознанно пожертвовать собой. Не ради победы, а просто чтобы забрать побольше врагов с собой в могилу. Империя Восходящего Солнца слишком недавно сделалась противником Лондона, чтобы ожесточение достигло в войсках подобного уровня. В 15:30 на третьем этаже отеля Полуостров в присутствии генерала Сакаи был подписан акт о капитуляции Британского Гонконга. Канадцы на юге отказывались сложить оружие, пока им не будет предоставлен письменный приказ — они получат его в 2:30 26 декабря. Несколько изолированных отрядом меньшего размера сдались в течение 26-27 декабря. Сражение завершилось.
Непосредственно в ходе боёв, проходивших с 8 по 25 число, британские войска, находившиеся под командованием генерала Молтби, лишились по разным данным от 1560 до 2278 штыков убитыми и пропавшими без вести, 2300 человек были ранены. Остальные, то есть порядка 10 000, попали в японский плен. Императорская армия потеряла безвозвратно 675 солдат и офицеров, а ранено по итогам операции было 2079 военнослужащих. 19 января 1942 года на оккупированной территории Гонконга было создано генерал-губернаторство, которое подчинялось непосредственно Ставке военного командования. Колония оставалась оккупированной вплоть до самого конца Второй мировой. И Марк Янг, и Кристофер Молтби благополучно пережили войну в качестве военнопленных. Далеко не всем их подчинённым повезло также. К примеру из 1689 захваченных соединением Сано канадцев погибло до августа 1945 года 267 человек.
Как можно оценить битву за Гонконг, какие выводы глядя на неё сделать?
Одно время применительно к теме Великой Отечественной у нас любили писать о жертвах деструктивного влияния «политики» на армию. И партработники да чекисты всё лезли поперёк генералов-профессионалов, и наступления де постоянно требовали завершить к красивой дате, и города обороняли, ориентируясь не на оперативно-стратегическую целесообразность, или экономическую значимость, а по названиям: вот мол, к примеру, город Сталина, поименованный в честь вождя — а значит его сдавать ни при каких обстоятельствах нельзя. Даже сейчас, к сожалению, вся эта чушь окончательно не изжита и не выведена за скобки дискурса. И, разумеется, адепты вышеизложенных воззрений за редчайшими исключениями устремляют свой пытливый взор на отечественные ВКП(б), НКВД и РККА, говоря о них патетически возвышают свой голос. Что у противников СССР, что, тем более, у союзников, всё, конечно было совсем иначе. Так вот, уважаемый читатель, если на твоём пути встретится однажды эдакий персонаж, то можешь смело отхлестать его по физиономии Гонконгом 1941-го!
Вообще, если серьёзно подходить к вопросу, война связана с политикой прямо, неразрывно, а попытки искусственно их сепарировать заведомо обречены на провал. И куда как чаще войскам на фронте вредил именно недостаток политического видения у командования, а не его избыток. Сейчас, сегодня, в 2022 году, к великому сожалению, это проявляется очень ярко. Тем не менее, если всё-таки выделять пресловутую «политику» в плохом смысле, то есть как ситуацию, когда военнослужащие становятся жертвами цинизма и дилетантизма самозваных «шахматистов», подставляющих пешку в плохо просчитанном гамбите, то вот вам пример в палату мер и весов.
С 1937 года профильные органы военного командования Великобритании признают, что в случае начала Большой Войны в Азии, где Токио и Лондон окажутся противниками, Гонконг необороняем. Это без учёта реалий 1939-1941, безотносительно того, насколько Британия в реальности оказалась скована гораздо более важной для неё войной в Европе. Просто потому, что акватория Южнокитайского моря, по которой пролегает путь в колонию, контролируется японской морской авиацией, базирующейся на Формозу/Тайвань — в частности торпедоносцами G3M с их феноменальным радиусом действия. И этот — тот лом, против которого в конкретных географических и военно-политических условиях Восточной Азии у англичан нет приёма. Даже без Перл-Харбора или его аналога, при гипотетическом крупном поражении Императорского флота в начале войны, вероятность того, что ВМС Британии или её союзников возьмут Тайвань раньше, чем японцы заморят и обескровят гонконгский гарнизон ничтожна. К слову, в ходе Второй Мировой высадки на Тайвань так и не произошло вовсе, хотя его потеря привела бы к катастрофическому кризису снабжения Китайскую экспедиционную армию Японии.
Чем крупнее гарнизон, тем быстрее снижается его боеспособность в случае проблем с логистикой. У Лондона, особенно после появления значительного контингента японских сухопутных сил в Кантоне, существовало две разумные военно-стратегические альтернативы действий применительно к Гонконгу. Либо оставить там сугубо символический минимум сил, достаточный для минимальной поддержки государственного престижа, который в случае начала войны можно будет весь целиком посадить на пару эсминцев, прорывающихся в Сингапур. Либо укрепить гарнизон в той степени, которая позволила бы создать пристойную плотность оборонительных порядков хотя бы на линии Джиндринкерс. Изначально предвидя неизбежную потерю колонии, заставить врага щедро расплатиться кровью за Гонконг и бухту Виктория. Разменять обороняющуюся группировку на сопоставимое количество штурмующих ещё до того, как японское командование перейдёт к тактике осады.
Вместо этого в Гонконге к началу зимы 1941-1942 осталось чересчур много людей для первого сценария — и явно недостаточно для второго. И всё потому, что перед лицом Чана Кайши до последней возможности должна была стоять ширма, потёмкинская деревня — она же одновременно морковка для ослика. Великая Британская империя не позволит джапам единолично господствовать в Восточной Азии — и вот её форпост, откуда однажды непременно поднимутся в воздух бомбардировщики, выйдут корабли… Китайцев обнадёживали предельно цинично — они должны были действовать в интересах Лондона, с максимальным ожесточением и упорством драться с Японией на всех фронтах, «питаясь святым духом»: ни формальных обязательств, ни реальной помощи, ни малейших уступок, хотя бы даже в отдалённой перспективе. А что они, невзирая ни на что, верили, гарнизон Гонконга должен был оставаться всё-таки заметной величиной. И вот без малого 2000 канадцев едут в колонию на другой стороне Тихого океана в то время как Комитет начальников штабов империи совершенно точно знает — если гром таки грянет, то они там и останутся все до одного…
Капитуляция людей генерала Молтби затерялась на фоне других событий декабря 1941 — и я даже не о таких великих вехах, как контрнаступление РККА под Москвой, или тот же Перл-Харбор. В рамках той войны, которую вела Британия. На Востоке всё внимание было приковано к Малайе. В целом — к Африке, где 8-я армия сняла осаду Тобрука и успешно продвигалась вперёд по Ливии в ходе операции «Крестоносец». Что там, что там британцам определённо не повредило бы лишних 14 000 человек. Жертва гонконгского гарнизона оказалась по большому счёту напрасной. Защитники колонии не сумели измотать 38-ю дивизию и задержать её переброску — уже в январе 1942 она, полностью боеспособная, покинула Гонконг. Штурм оборонительной позиции с долговременными бетонными сооружениям и десант на оборудованное побережье, причём противник ожидал высадки, обошлись Императорской армии менее чем в 1000 убитых. Ещё до сдачи британцев в плен их потери перекрывали японские более чем в 4 раза. При этом солдаты соединения С, Шотландские королевские стрелки и остальные отнюдь не были ни трусами, ни желторотыми неумехами, а те же раджпуты вовсе проявили себя с самой лучшей стороны. Они дались честно. Но их подставили, как пешку под бой…
Что касается 23-й армии генерал-лейтенанта Сакаи, то она уверенно и технично реализовала своё преимущество. Те сильные стороны, который японцы проявили непосредственно в ходе боевой работы 8-25 декабря уже отмечались мной выше. Был приобретён достаточно ценный опыт городских боёв — впрочем, воины Микадо разве что немного освежили воспоминания о баталиях 1938 года, вроде Второй битвы за Шанхай, да получили возможность несколько откорректировать свои тактические схемы под нового противника. Оставив за кормой Гонконг, бойцы, штурмовавшие Шинг-Мун, форсировавшие Лиюймынь и бравшие доки Абердин поплыли к новым свершения на юг, туда, где разворачивались ключевые битвы тигриного рывка Империи Восходящего солнца в регион Южных морей. Последуем туда и мы…
Автор - Иван Мизеров
Читайте остальные статьи автора (в т.ч. предыдущие и будущие части этого цикла) по тегу #мизеровкат
