Выписывали меня из больницы не из парадного входа, где всех счастливых новоиспеченных матерей встречают с шариками. Я вышла одна с забитыми за месяц проживания в больнице вещами пакетами, и день выписки отнюдь не был для меня праздничным. Мне кажется, я ощутила примерно тоже самое, что чувствуют преступники, отбывшие наказание. Было очень странно, что жизнь вокруг продолжается: машины ездят, магазины работают, солнце светит, словом, ничего не изменилось.
Мой распорядок дня теперь зависел только от сцеживания молока. Чтобы сохранить молоко, нужно было это делать каждые три часа, даже ночью. Но дел у меня больше не было, и сохранение молока для ребенка – было единственное, чем я реально могла помочь ему сейчас, а также занять себя хоть чем-то. Конечно, далеко не у всех получается сохранить молоко, особенно, если это касается мам недоношенных малышей. Гормональный фон еще не тот, что нужен (все основные гормоны в большей части вырабатываются в третьем триместре). К тому же, психологическое состояние очень влияет на выработку молока, ведь от стресса оно может пропасть. Если интересно, могу поделиться своими лайфхаками, как у меня удалось сохранить молоко.
Кроме того, я ездила в детскую реанимацию утром и вечером сцеживать молоко. Особенностью нашей больницы было то, была выделена комната для сцеживания, куда могли приезжать мамы недоношенных.
Приехав первый раз туда, я ожидала увидеть там знакомых женщин, с которыми мы уже встречались в реанимации, особенно ту женщину, у которой родился 450граммовый малыш. Но никого из них не было.
В комнате для сцеживания одновременно могло быть только две женщины, что располагало для общения. Сейчас я уже с трудом вспоминаю все истории, но помню одно – я надеялась услышать, что у кого-то диагнозы хуже, чем у моего ребенка. Но по большей части все дети были больше 1,5 кг и, соответственно, диагнозы у них были не такие тяжелые. Хотя я слышала разные истории – разрыв легкого у ребенка, например, какие-то патологии с глазами, из-за которых необходим перевод в областную больницу для операции. Всех женщин связывало одно – безмерное чувство вины, за то, что не выполнили свой женский долг. Конечно, чувство это было иррациональным и нелогичным, но не объяснишь же это своему эмоциональному мозгу.
Еще у нас было, своего рода, соревнование – кто больше сцедит за раз. Была женщина, которые за раз сцеживали почти две баночки (это больше 200 мл). Мы все ей завидовали, ведь это значит, что ее молока хватит почти на 4 кормления. Для сравнения: я тогда сцеживала максимум 30 мл, но моему малышу этого было сверх нормы, ведь начинал он свое питание с 0,5 мл. Можете представить, он не мог усвоить и 1 мл сначала?
В реанимации было установлено время с 15:00 до 16:00 для звонков родителей, чтобы узнать о состоянии ребенка. За час до звонка я уже начинала нервничать и ничего не могла делать, такое трепетное для меня было ожидание. Наготове всегда был листочек и ручка. Когда мне говорили диагнозы и информацию по анализам, я обязательно их записывала, потому что в моменте не могла осознать всего сказанного.
Каждый день мне говорили новые данные, которые почти никогда не радовали. Кроме прироста веса, мне называли результаты анализов и исследований, а также новые диагнозы. С трудом могу представить, как тяжело врачам, которые каждый день объявляют безутешным родителям о новых диагнозах, и самое страшное - о смерти их ребёнка. Возможно, профессиональная деформация не даёт им испытывать эмпатию и все эти чувства. Но мои врачи всегда были очень участливы и внимательны, спокойно объясняли и отвечали на одни и те же вопросы.
За первый месяц мылвш почти не набрал вес, потому что все жизненные силы его уходили на борьбу за жизнь. Его одолевало какой-то воспаление или инфекция непонятного происхождения. Ему подбирали подходящие антибиотики широкого спектра действия, так он сменил не менее трех антибиотиков. Некоторые он принимал одновременно. И принимал он их целых два месяца, а анализы крови стали улучшаться только через месяц.
В тоже время я стала лучше разбираться в медицине. Узнала, что с-реактивный белок является главным маркером воспаления в организме. Узнала, что новорожденные рождаются с открытым овальным окном в сердце, которое вскоре должно закрыться. Узнала о желтушке новорожденных, которой часто страдают многие новорожденные, не только недоношенные (я даже не придавала ей значение, когда услышала ее среди других диагнозов, настолько она была незначительна для меня по сравнению с другими диагнозами). Узнала, что внутри желудочковое кровоизлияние бывает 4 степеней – третья и четвертая самые непростые (часто выливаются в ДЦП). У моего ребенка была 2 степень и я молилась, чтобы она не перешла в следующие.
В один из дней мне сообщили, что у моего малыша анемия новорожденных (снижение гемоглобина в крови). Это частая проблема недоношенных. Из-за особенностей кровообращения плода, внутриутробно малышу требуется особый гемоглобин, который может переносить больше кислорода. Но этот вид гемоглобина быстро разрушается. Перед доношенными родами этот особый гемоглобин постепенно заменяется взрослым гемоглобином, таким как у нас с вами. Чем больше не доношен ребенок, тем больше у него этого фетального гемоглобина, и тем быстрее он разрушается после рождения.
Стараются лечить такую анемию с помощью препаратов, но чаще всего, они не помогают. И единственным выходом остается – переливание крови, точнее, эритроцитной массы. По телефону мне сообщили, что переливать кровь будут, если за 3 дня гемоглобин у ребенка не повысится. Для меня, вроде бы уже привыкшей к такого рода новостям, это был как гром среди чистого неба. Я спросила, можно ли сделать так, чтобы переливали мою кровь. Врач ответила, что они такое не практикуют и что нужно совпадать не только по группе и резус-фактору, но и еще и по подтипу. У нас все совпало. Я стала срочно звонить в станцию переливания крови, узнавать, возможно ли быстро все это организовать. На удивление, там прониклись моей ситуацией и ответили, что так быстро это невозможно, но они попробуют. Однако выяснилось, что запрещено год сдавать кровь, если была проведена операция. Я очень расстроилась и осталась надежда, что гемоглобин сам каким-то чудом вырастет у моего малыша. Так и произошло. Потом, еще два раз он у него падал и мне говорили о необходимости переливания, но каждый раз все улаживалось само собой.
Дорогие мои подписчики, спасибо, что следите за историей. К сожалению, у меня не получается чаще, чем хотелось бы, публиковать продолжение. Почти каждый раз, когда я вспоминаю в деталях произошедшее, слезы накатывают на глаза, даже несмотря на то, что сейчас все хорошо.