Глава 11.
- Анюта, мне помощь твоя нужна, - услышала девушка голос соседки Лукерьи и подошла поближе.
- Немцы задумали спалить нашу деревню, - прошептала женщина, Аня вздрогнула, - но у нас есть план по спасению. Нужно всех оповестить - спрятаться в погреба. И сделать это нужно как можно незаметнее и быстрее. Ребятишек подключить, они не вызовут подозрения.
Анюта быстро кивнула головой, потом, подумав, добавила:
- И пастуха нашего Митьку нужно оповестить, чтобы не пригонял стадо домой, а угнал его подальше.
- Правильно, - обрадовалась Лукерья, - а туда, куда мы завтра все и двинемся, если дай Бог останемся в живых. Ну ты, Анюта, и голова, а я совсем о наших кормилицах не подумала в спешке.
Щеки Ани раскраснелись от похвалы, ее большие красивые глаза засверкали, преобразив ее изуродованное лицо. Лукерья даже неволько залюбовалась ею и подумала:
- Нет, не зря ее мой Гришка так любит, умница и красавица, даже несмотря на шрамы, чего уж лукавить. А дети будут... красивые, умные и добрые. Как она. А для этого нужно обязательно выжить!
Эта мысль настолько взбудоражила ее и воодушевила, что ей захотелось что-то очень теплое сказать этой несчастной девушке.
- Анюта, - прошептала она, - я Гришку и других хлопцев спрятала в погребе, как только немцы пришли, чтобы спасти. Ты не думай, что он от тебя отказался. Он постоянно о тебе спрашивает, переживает, приветы просит передать. Это я, глупая, не передаю.
Она замолчала, чтобы перевести дух, и взволнованно продолжила:
- Я благословляю вас, дочка, и верю, что у вас будет самая лучшая семья. Дай Бог нам всем выжить!
С этими словами она горячо обняла Анюту, прижала к сердцу и заплакала.
- Ну что вы, теть Луш, - растроганно проговорила Аня, сердце ее прямо-таки залила горячая волна благодарности, - все обязательно будет хорошо, вот увидите.
Весь остаток дня детвора под руководством Анюты трудилась, чтобы разослать записки во все дворы. Тщательно переписывали текст под диктовку, и, следуя инструкциям, старались доставить послание самому главному в семье. И действовали, как можно непринужденно и незаметно.
Те люди, у которых дома с подвалами заняли фашисты, потихоньку ушли к соседям. Анюта со своей семьей спрятались в подвале у Лукерьи.
- Ну что давайте пересчитаемся на всякий случай, - подала голос хозяйка, - и погасим свечу, чтобы воздух нам зря не палила.
Все откликались на сказанное вслух имя. Начали с девчонок, потом перешли на парней.
- Гриша!
И в воздухе вдруг повисла тишина.
- Гришка, - еще раз позвала Лукерья, - ты уснул там что ли?
И снова тишина. Сердце матери забилось встревоженной птицей.
- Петька, - окликнула она среднего сына.
- Здесь я, - отозвался он.
- Где Гришка?
В ответ молчание.
- Где Гришка, я тебе спрашиваю? - голос матери сорвался на крик. И она тут же зажала себе рот. Потом схватилась за сердце.
- Да не волнуйся ты так, - не очень уверенно произнес подросток, - он скоро вернется...
- Где он? - придушенным шепотом произнесла мать. Все притихли, насторожившись.
- Он сказал, что нужно штаб фашистов поджечь в отместку за наше село, взял бутылку с керосином и пошел. Обещал сразу вернуться... как все сделает.
- Ой ты ж, божечки, - прошептала Таисия и прижала к себе испуганного Мишутку. Анюта молча прижалась к ней с другого бока. Но сердце ее восторженно забилось.
- Так вот ты какой, Гришка... Смелый и отважный, - с гордостью подумала девушка.
Лукерья выпрямилась, шумно выдохнула и громко сказала:
- Благослови тебя Господь, сынок! Отомсти им за всех нас!
***
Гришка, пригнувшись, подкрадывался к школе. К их новенькой деревянной школе - восьмилетке, которую совсем недавно построили в их селе. Все радовались безумно, потому что теперь их детям не нужно ходить в школу за 10 верст, в мороз и слякоть, сопровождаемые голодной стаей волков.
Гришка не очень любил учиться, у него больше руками получалось работать, чем головой. В школу ходил в основном из-за Анюты, чтобы защитить ее в случае чего. Ходили большой толпой, но этот жуткий, продирающий до основания страх, быть сожранным этими тварями остался в подкорке навсегда. Поэтому он тоже радовался новой школе. А теперь... в ней засели эти гады, которые страшнее волков.
Гришка скрипнул зубами, его пальцы до крови сжали сучковатую увесистую палку, которую он прихватил с собой, но он не почувствовал боли.
- Врете, гады, так просто отсюда не уйдете, - прошептал он и быстрыми перебежками приблизился к школе и спрятался в темных кустах.
У центрального входа туда-сюда ходил часовой и расслабленно курил, время от времени он смотрел на распахнутое окно, где было видно собравшихся немцев за сдвинутыми партами. По-видимому, они праздновали завтрашнее наступление. Было отчетливо слышно их веселые голоса.
- Отлично, кажется, они все здесь собрались, - ухмыльнулся про себя Гришка.
Иногда часовой делал обход вокруг школы. Гришка дождался этого момента, и когда он поравнялся с его кустами, молниеносно выскочил и нанес ему сокрушительный удар палкой по голове. Тот сразу же рухнул, как мешок, не успев издать ни звука. Гришка тут же затянул его в кусты, бросил там и быстрым, лихорадочным движением начал поливать стены школы.
- Прощай, родная школа, родная деревня, - бормотал он вне себя, - мы отомстим за вас...