Сююмбике и ее односельчане. Глава 121.
Путеводитель по каналу здесь.
Лето на улице, воробьи чирикают, петухи поют. Утром выйдешь из душной бани, надышаться не можешь, до того сладким кажется воздух, еще не потерявший ночных запахов травы и цветов. Софие хочется вытащить золовку и свекра из темноты жизни, которую они сами себе устроили.
Она раскрывает двери, сбрызгивает полы холодной водой, но свекру это не нравится
- Холодно, закрывай, у меня ноги мерзнут. Что за привычка с самого утра ходить греметь. Ты ведь тут не одна живешь. Равилю разбудишь, дай девке поспать.
Значит у него ноги мерзнут, хотя бы не должны. Эта дрыхнет день и ночь, солнышка не видит, сидит в углу, бледная уже вся. Здоровая девка, на ней пахать можно. Ладно, доведете вы Софию, разрушит она ваше сонное царство.
Зато радость ее, свет ее очей, ее Рашид встает раньше жены. Пока люди спали, бочку воды из ручья натаскал, чтобы вечером огород поливать. А то увидят, будут его Софии на каждом углу кости мыть. А ведь за целый день могла бы и Равиля наносить воды.
Увидев жену, Рашид схватил ее в охапку, закружил, зацеловал.
- Пташка ты моя, ранняя! Почему соскочила? Спала бы еще.
София погладила мужа по волосам. Влажные. На речке умылся. Как славно от него пахнет, ручьем, ветром и им, ее Рашидом. Какая она счастливая!
София пыталась приучать Равилю к работе. Давала в руки метлу и говорила: «Равиля взрослая девушка. Она умеет работать. Вот сейчас она хорошо подметет двор». Но этой девушке не хотелось ничего делать. Она не привыкла, руки ни к чему не шли.
София ее заставляла, говорила, что кто не работает, того не кормят. Равиля принималась реветь в голос, приговаривая
- Апай злая, она меня не любит, она мне кушать не дает.
Отец сердился на сноху, дочка же больная.
- Что ты привязалась к девке? Не может она. Самой трудно что ли подмести?
- Мне не трудно. Однако, не должна Равиля от жизни прятаться. Нужно приучать ее к людям. Смотри, она совсем одичала. Так нельзя, она же здоровая, почему бы ей не научиться хоть что-то по дому делать. Я собираюсь выйти на работу в колхоз. Рашид один на нас не заработает.
- Как это, ты пойдешь? Кто работу по дому делать будет?
- Кто делал, когда меня не было? Будем втроем на шее Рашида сидеть, а на какие шиши дом строить станем? С неба ничего не падает. Надо будет выписывать материалы на стройку, а есть что мы будем? Скотину нужно заводить, надо как-то выбиваться из нищеты. Неужели вы всю жизнь так вот с хлеба на воду перебивались?
- Мы хорошо жили, не богато, но все у нас было. Этот пожар нас подкосил. Сил жить не осталось. Хоть бы Аллах прибрал меня скорее, раз обуза я вам.
- Не торопись, а то успеешь. Ты еще молодой, а так раскис. Мог бы что-то и руками делать, если ноги не ходят.
- Ишь ты какая разумница! Была бы на моем месте, не так запела.
- Я бы на твоем месте не была. Все равно бы что-то делала. Ты вот просишь укрыть ноги потеплее, значит они у тебя мерзнут. Если так, выходит они чувствуют холод и тепло. Значит ноги у тебя живые. Ты можешь ходить, я знаю.
Придя с работы, Рашид застал заплаканную сестру, сидящую в углу и расстроенного отца.
- Батя, что случилось? Почему Равиля плакала?
- Ты у женушки своей спроси. Наговорила нам тут. Все ходила улыбалась, а нутро-то кулацкое все равно вылезло. Куском хлеба попрекнула, Равиле сказала, что кормить ее не будет. Мне сказала, что я приставляюсь, лежу.
Рашид был просто изумлен. Чтобы София такое сказала!
- София, ты правда такое говорила?
- Говорила. Равиля здоровая девка. Вы ее испортили своей жалостью. Она вполне может прибираться, за водой ходить. Я же не прошу ее готовить, но постирать свое белье она должна уметь.
Отец твой просто залежался. Ноги у него не ходят, потому что ему удобно лежать. Он ведь их чувствует, просто ему жалко себя, нравится, что другие его тоже жалеют. Мне-то что, пусть один лежит, другая сидит. Я выхожу на работу.
Рашид немного растерялся, не зная на чью сторону встать. То, что сказала София, это правда. Надо приучать Равилю к домашней работе, но когда ему было? Сам скорее сделаешь, пока ей втолкуешь.
- Придется тебе, сестренка, привыкать работать. Ты уже не маленькая. София пошутила, что кормить тебя не будет, правда, София?
- Нет, Рашид! Не пошутила, а предупредила. Вот сейчас накормлю вас ужином, и мы с Равилей пойдем на ключ. Постирала немного белья, надо выполоскать, заодно воды принесем.
Так потихоньку, понемногу приучила София золовку ходить за водой, мыть посуду, подметать двор. Теперь они с Рашидом каждое утро уходили на работу в колхоз, трудодни зарабатывать.
Лето подходило к концу. В этот год тетушки к Сююмбике не смогли приехать. Когда еще София жила у них, Сайда написала тете очень вежливое письмо. Дескать с ними живет сестра Зухры. Зухра беременна, и сама Сайда тоже. Обе чувствуют себя неважно. Наверно, тетушкам в это лето придется тяжеловато.
От тети пришел ответ, что они и не собирались нынче приехать, не стоило намекать, что их не ждут. Прямо так и написали бы. Все понятно, родные снохи оказались дороже. Сайда не стала писать ответ и ничего не сказала сестре про письмо.
Настал август. Сайде осталось до родов около двух месяцев. Договорилась в школе, что сразу выйдет на работу. Жить-то на что-то нужно. А пока она готовится к родам. Ужасно страшно и обидно. Родится малыш и сразу на половину сирота. Все по ее вине. Нужно было потерпеть. Если бы она тогда знала, что у них с Камилем будет ребенок! Если бы только знала!
По ночам Сайда выходила на крыльцо, смотрела на звезды, на луну, вспоминала слова Камиля. Смотрит ли он сейчас на эти же звезды, вспоминает ли свою Сайду или забыл уже?
Вспоминал, а как же? Писала ему сеструха, что беременна Сайда, что посмотрим, когда она родит. Вот уж совсем не кстати. Вернувшись сюда, Камиль познакомился с Любашей, тоже работавшей в столовой. Что сделаешь, любил он вкусно поесть, на мягком поспать.
Да и хороша девчоночка, как картинка. Светлые кудрявые волосы, длинные темные ресницы. Карие глаза смотрят на мир открыто и доверчиво. Такую улыбку, как у Любы, называют ослепительной. Белозубая, губы пухлые, на щеках ямочки.
А лет девушке всего девятнадцать. Камиль влюбился, как ему казалось, но голову не потерял. Стал методично «окучивать» Любашу. Водил ее в кино, в клуб на танцы, угощал мороженым, цветочки дарил. Не прошло и месяца, как Камиль снял маленькую квартиру, и влюбленные стали жить вместе.
Он рассказал ей все. Как в него влюбилась учительница, как пасла его, не давая ни с кем встречаться. Не было у него счастья первой любви. Только с появлением в его жизни Любочки, он понял, что такое настоящая любовь.
Не скрыл также, что был женат. Так получилось, проходу не давала, махнул рукой на все и женился. Прожили всего две недели. Нажился по самое горло. Даже не станет он своей Любушке рассказывать обо всем, что эта, так называемая жена, творила. Сбежал. При первой возможности разведется.
Мать Любаши и ее отчим живут в небольшом поселке, в километрах ста от города. Люба единственная любимая дочь. Решили пока не говорить им, что живут вместе. Не поймут они дочку, не согласятся, чтобы их ягодиночка связывалась с женатым мужчиной.
Вот когда Камиль разведется, тогда они поедут к родителям, познакомятся с ними, свадьбу справят.
Продолжение читайте здесь: Глава 122.
.