Ночью меня разбудил грозный голос Макарыча:
- Куда?!
- По нужде я, - кто-то из бойцов хотел выйти на улицу.
- Меть стенку вагона с той стороны, отойдёшь на метр, будешь считаться дезертиром.
Такого голоса у нашего старика я никогда не слышал, если такие предосторожности, то Валера прав, дело предстоит серьёзное.
- Подъём, хлопцы, пора, - Макарыч был спокоен.
Все поднялись, крутили головами, не понимая день или ночь, оказалось что ночь, около полуночи.
- Всем оправиться, пять минут времени, - отдал приказ взводный.
Ему стало легче, спасибо нашему старику, сходил он за него в санбат, порошки принёс, таблетки какие-то, заставлял лейтенанта их пить, я видел украдкой. Когда взвод собрался, лейтенант поднялся со своего места:
- Через час выходим, пойдём быстро, очень быстро. Задача роты захватить железнодорожную станцию, ориентир для нашего взвода водонапорная башня.
- Артиллеристы поддержат? - спросил кто-то из темноты.
- Нет. Разрушать ничего нельзя, всё своими силами.
- Вот как! По нашим хатам, так они бомбой, а тут – нельзя! – это высказался Попов, в начале войны в его дом попала немецкая авиабомба, погибла вся семья.
- Цыц, - цыкнул на говорившего Макарыч, - мы вперёд уйдём, а как нам боеприпасы подвозить? Нет ума, так сиди и молчи, слушай командира!
- К взводу придан огнемётчик, прикрывать его будут, - взводный указал пальцем на двух солдат.
Перед выходом командиры проверили своих бойцов, ничего не должно было брякать, шуметь, и не дай Бог закурить! Когда в наш строй встал огнемётчик, я машинально протянул ему руку, желая познакомиться, он на приветствие не ответил.
- Чего это он? - спросил я у бывалого.
- Смертники они, не дай Бог пуля или осколок в баллон попадёт, пиши пропало, живой факел, зачем ему с тобой знакомиться?
Шли быстро, даже очень, мои подсчёты расстояния сбились на втором километре, теперь я не знал, сколько прошли, а главное, сколько ещё надо. Ещё было темно, как выйдя на открытую местность, я увидел очертания домов, труб и ещё чего-то. Наш взвод отделился, пошёл своим путём, ориентируясь на узнаваемый всеми силуэт башни для набора воды. С километр мы крались, а последний позли, я благодарил польскую погоду, что не подмочила землю, те, кому мешали гранаты, развешанные на ремне, тихо матерились. Своё вооружение я уложил в вещмешок, завернув патроны в запасные портянки, лишь низкорослый, колючий кустарник мешал моему продвижению.
Кажется мы на месте, по сигналу взводного все остановились, впереди были позиции немцев, были видны блиндажи, пулемётные окна. Наше ожидание продлилось не долго, где-то справа в небо взлетела ракета, потом ещё одна, а потом загудело. На позициях немцев рвались снаряды, соврал, выходит, взводный, послышалась стрельба. Я не сводил глаз с командира, а он со своих часов, поняв, что пора, отдал приказ, под оглушительный грохот, взвод бросился на немцев. Добивать мало кого пришлось, артиллеристы видно хорошо подготовились, приметили заранее цели, может поэтому мы так долго отдыхали. Видел, как Виктор подхватил с земли немецкий пулемёт с заправленной лентой, вот так удача, мы теперь грозная сила. Добежали до двух кирпичных зданий, между ними проходили рельсы, вот тут и началось. По нам стреляли почти из каждого окна, боец, который тоже прихватил трофеи - переноску с немецкими гранатами, не успел даже одной бросить, упал сражённый несколькими пулями. Каким-то чудом мы оказались в глубокой воронке, как раз посередине рельсов, пригибая голову, ждали, когда это закончится, или нам помогут. Тут над головой я увидел огненную струю, это и, правда было страшно. Огнемётчик провёл ею по трём окнам, послышались крики боли, немцы вопили во весь голос. Вооружившись немецкими гранатами, не пропадать же добру, мы бросили их в окна здания справа, дождавшись взрывов, вошли сами.
Первое, что бросилось в глаза, нет, в нос – жуткий запах горелого мяса, прикрываясь за перегородками здания, мы продвигались вперёд. Кто-то бросил гранату в узкий проход, стрелявший оттуда немецкий автомат умолк, идём дальше. По нам стали стрелять из здания напротив, пули выбивали из кирпичных стен осколки, которые больно жалили в лицо, надо беречь глаза. Начало светать, тонкие лучи солнца, пронзали пыльный воздух, здание рядом загорелось, снова постарался огнемётчик, уже на самом выходе мы столкнулись с группой врага, они стояли так, как будто нас ждали, даже не прятались. Здоровенные бугаи, под два метра ростом, четверо немцев закрывали своими телами широкий оконный проём. «Ну, уж нет, драться с вами никто не будет, я выдал из своего автомата длинную очередь, а когда они пригнулись, Ласка бросил свою гранату, всё, убиты! Выйдя на улицу, снова попали под огонь противника, стреляли со всех сторон и, казалось, что только по нам.
- Воронку видите? – я показал пальцем правее рельсов.
- Чего предлагаешь?
- Туда нам надо, оттуда всё простреливается.
Дождавшись, когда дым закроет нас от немцев, мы бросились к воронке, что-то ударило меня в ногу, думал, ранило, а нет, не заметил кусок толстой проволоки, чуть всю ногу не разорвало. Свалились в воронку друг на друга, разобравшись где, чьё оружие, заняли круговую оборону.
- Ты чего из пулемёта не стрелял?! – я толкнул ногой Виктора.
- Он сейчас пригодиться, полезут гады из всех щелей.
Как и одессит, Виктор оказался прав, полезли, да много. Пристроив немецкое оружие на кусок железа, здоровяк стрелял короткими очередями, не давая врагу, приблизится. Позади нас кто-то упал в воронку.
- Здорово, братцы, а вот и я!
Это был Лёшка-кузнец, держа свой автомат на изготовку, он пытался поправить всё время сползающую на лицо каску.
- Принесла тебя нелёгкая! Тут фрица бить надо, а ещё с тобой сюсюкаться.
- А я не обиделся! – сказав это, Лёшка выстрелил в окно, оттуда вывалился немецкий солдат.
На дно воронки упала немецкая граната, пусть хоть на секунду, но все замерли, а Лёшка тут же нагнулся, подобрал её и швырнул в сторону врага.
- Их же салом, им же по мусалам! – Лёшка-кузнец сопроводил гранату всем известным выражением, переиначив его на свой лад.
- А ты и правда шустрый! – я подмигнул маленькому кузнецу.
- Справа заходят, окружить хотят, - Виктор повернул ствол пулемёта в сторону врага, но лента кончилась, пулемёт едва сделал три выстрела. Сосредоточив весь свой огонь правее, мы отогнали немцев, снова упала немецкая граната, Лёшка швырнул её обратно.
- Научишь их, другая не такой будет, - сказал бывалый солдат.
На минуту наступила тишина, нет, вокруг нас везде стреляли, рвались гранаты, но по нам никто не стрелял, а значит – тишина. Третья немецкая граната упала на дно воронки, чуть помедлив, Лёшка упал на неё всем телом, тут же под ним раздался взрыв, наши лица окропила кровь товарища. Смекитил немец, придержал гранату перед броском.
- Прикройте меня, - поднявшись, Виктор бросился к одинокому строению, что-то вроде деревенского туалета, только кирпичное, из его узкого окошка бил пулемёт.
Бросив туда гранату, я выпусти длинную очередь, стараясь попасть в щель. Вслед за здоровяком поднялись и мы, пробегая мимо пулемётной точки, я видел, как Виктор, обняв руками двух немецких солдат за шеи, держит их на весу, те только ногами воздухе дрыгали. «Это вам за Лёшку!». Перепрыгнув через завал из железа и дерева, я буквально свалился на двух фрицев, они меня не ждали, это было видно по их лицам. Не теряя ни секунды, я врезал одному в лицо прикладом автомата, когда собирался пристрелить второго, раздалась очередь, немец упал.
- Как, я тебе помог? – справа стоял Валера-одессит.
- Сам бы справился! Пошли.
Только я собрался подняться, как рядом, мне показалось, что совсем рядом, разорвались две гранаты, Валера медленно осел на землю, его глаза смотрели в небо.
- Ты чего, друг, сейчас я тебя спрячу?!
Несколько пуль, прямо над моей головой, брякнули по вывороченным рельсам, впились в шпалы. Подтащив тело товарища, я укрыл его за штабелем дров.
- Сейчас перевяжу, будешь ещё на своё море любоваться!
На груди одессита расплывалось красное пятно, рванув в стороны ворот гимнастёрки, я увидел под ней морскую тельняшку, мой товарищ был мёртв.
Стрельба понемногу стихла, мы выполнили поставленную задачу, станция была наша. Солдаты подводили пленных, их заставляли садиться на битый кирпич и стекло, руки они держали за головами. Ещё не придя в себя, я бросился с кулаками на Залевского:
- Ну, где твои хорошие немцы, где работяги?! Они Лёшку убили, Валерку-одессита!
Залевский молчал, придерживая раненую руку. В тот момент я ещё не знал, что погиб взводный, погиб Макарыч, погибло больше половины взвода. На следующий день были похороны погибших, ещё десять человек из роты, которые были в том бою ранены, умерли ночью от ран, тяжело нам далась эта станция. На высоком холме выкопали длинную могилу, бойцы из похоронной команды сносили к ней погибших солдат и офицеров, отстранив похоронщиков, со словами: «Он мне жизнь спас!», Виктор поднял на руки завёрнутое в брезент тело Лёшки-кузнеца. Уложив его с края могилы, крепкий и сильный мужчина плакал, плакали многие, не даёт война привычки к потере товарищей. Стоявшие здесь же местные жители пообещали, что будут ухаживать за могилой русских солдат.