Лашманы - так назвали крестьян, приписанных к Адмиралтейству, которые выполняли государственную повинность по заготовке и вывозке на пристани корабельных лесов для строительства военно-морского флота, продолжавшуюся с 1718 по 1860 год.
В первые десятилетия XVIII в. корабельный лес вырубали в огромных масштабах, так что стало трудно отыскать пригодные для корабельных частей деревья (в основном, дуб).
Изначально на лесозаготовки было приписано сословие служилых татар, чувашей и мордвы в количестве свыше 56 тысяч человек мужского пола, включая грудных младенцев и седовласых старцев. Однако возраст, в пределах которого отбывалась повинность, составлял 15-60 лет, с 1797 года – 18-55 лет. В каждый осенне-зимне-весенний период работы сельские общества должны были поставлять в среднем от 2 до 5 тысяч пеших и конных работников в зависимости от устанавливаемых норм выработки (иногда до 10 тысяч человек). Острая нехватка рабочей силы вынудила правительство время от времени определять в ряды лашманов представителей ясачного населения (до конца XVIII века их ряды пополнялись преимущественно ясачными татарами, после и другими крестьянами из чувашей, удмуртов, марийцев и русских). Однако основной костяк лашманов по-прежнему состоял из служилых татар (около 100 тысяч человек), которые были привычны к этому делу.
Сбор на лашманную работу был схож с отправкой рекрутов в армию.
Только в армию шли на 25 лет и под казенное обеспечение, а в лашманы на несколько зимних месяцев за свои и общинные средства. Списки отправляемых на лесозаготовку оглашал сельский староста, которых он получал от сотника (до 1780-х гг.) или старшины, волостной головы (после образования волостей) – глав административно-территориальных единиц в России (сотней, волостей). Сотни и волости входили в состав уездов, а уезды – в губернии.
Оглашенные списки наряжаемых на «корабельную работу» были еще не окончательными. На месте сельчане разбирались, кто пойдет на работу или не пойдет. Причин для исправления списков было много: кто-то был больным и немощным, у кого-то личные обстоятельства или даже умер.
При заготовках лес вырубался не полностью, выбирались только корабельные деревья. Их обнаруживали за несколько лет до вырубки, делали на них адмиралтейские клейма, означавшие, что клейменые деревья нельзя вырубать – они для строительства корабля. Когда наступало время вырубки, так называемые «показатели» показывали их лесорубам.
В лесу к каждому не приставишь по солдату...
Считается, что заготовка корабельных лесов жестко контролировалась государством. Однако в лесу людей невозможно постоянно держать на контроле – не приставишь к каждому по солдату. Основной контроль осуществлялся через крестьянские общины, в которых существовала круговая порука. Например, если лашман покинул место работы (неважно, по уважительной причине (заболел) или нет (сбежал), за это отвечала конкретная община – оттуда должны были прислать взамен убывшего другого нового работника. Поэтому общинникам было не все равно, кого посылают на работу, а на лашманах лежала двойная ответственность как перед начальниками в местах лесозаготовок, так и перед односельчанами. Таким образом, во многом с помощью общинных порядков государству удавалось контролировать работников на лесозаготовках. Если не так, то неизвестно, как вообще можно было организовать такую работу. В лесу люди оказывались в узком кругу, что, безусловно, приводило к злоупотреблениям контролировавших органов, пользуясь бесправным положением работников, и сами работники, соответственно, могли своевольничать и устраивать саботаж.
И вот назначенные на работу и снабженные всем миром лашманы по несколько человек с каждой деревни направлялись в места сбора, которые чаще всего находились на пути следования к местам лесозаготовок – возле деревень, пристаней, на пересечении сухопутных дорог.
В татарских народных сказаниях (баитах) отразились картины тяжелой и порой безысходной жизни лашман:
…Когда уходим в лашманы, на подводу мы садимся,
Туманным становится ясный день от плача наших семей.
…Когда я пилил осину, устали мои белые руки,
Под той осиной я (остался), взял душу мою Азраил.
…Ваше озеро – круглое, утка с утятами не нырнет,
Придавит дерево – ни одному человеку не уцелеть.
…Истории этих лашманов надо побольше писать,
Редко лашманы возвращаются живыми назад.
— Татарский эпос: баиты. - Казань, 2005. - С.347–350.
Что с собой брали лашманы?
В первую очередь, продовольствие на дорогу, зимнюю одежду, деньги. Продовольствием невозможно было запастись на несколько месяцев, поэтому деньги были нужны в обязательном порядке для расчетов при покупке необходимого у местного населения.
Пешие лашманы работали в октябре-ноябре. Они должны были иметь по два топора, второй – на случай поломки первого. При рубке пилы практически не использовались. Не умели тогда делать хорошие пилы – их зубья быстро затуплялись, а качественно заточить снова не получалось, соответственно, не могли заменить топоры. Также использовались лопаты, ломы, некоторые другие железные приспособления, лямки, канаты при выкорчевывании деревьев с корнями.
Конные лашманы приезжали со своими лошадьми, когда уже была зимняя дорога, соответственно, с упряжью, с санками, с определенным количеством сена для лошадей, но в основном покупали сено и т. д. у местных жителей. По этому поводу у них были жалобы, что местные им продают фураж и продукты втридорога. Рабочие часто готовили еду в лесу – для этого привозили с собой казаны. Во время работ много гибло лошадей от непосильного труда, если даже они не гибли, многие в дальнейшем не в состоянии были работать в поле. Таких лошадей пускали под нож, из мяса готовили пищу. Кроме того, если случай подвернется, лашманы добывали мясо, охотясь на зверей в лесу, однако охота занимала много времени, поэтому большей частью покупали у местных жителей все, что им было нужно.
В источниках упоминается о наказании ослушавшихся лашманов. Так, в нижеприведенном документе описывается ситуация с избиением лашманов:
«Протчие бывшие при той вывоски конные работники усиляс с тем плотником в работу к вывоске один день и не ездили, а потом как они з дубовыми лесами приехали на объявленную адмиралтейскую пристань, то объявленной плотник имеющемуся при той готовности командиру карабельному мастеру, а как зовут, не знает, объявил, что якобы они татара чинят ослушание, почему оной карабельной мастер, забрав к себе на двор и не спрося о притчине того ослушания, сек из них татар четыре человека, в том числе и брата ево кошками немилостиво, от которых побой оной брат ево и ныне находится в болезни и отчаятелен животом».
Подробнее см: Лашманы в строительстве Российского флота: сборник документов и материалов. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2018, с. 415.). а также Магариф, № 2(февраль), 2022.