К вечеру, обогнув лес, дорога привела к деревеньке, приютившейся на берегу мелкой речушки. Ничего похожего на постоялый двор не виделось, поэтому Леха постучал в первую попавшуюся избу.
Не сразу, но дверь открылась. На порог вышел неухоженный старик. Посмотрев на гостей, он вздохнул и задумчиво пожевал губами.
- Добрый вечер, отец, - поздоровался Леха. – Где на ночлег стать можно?
- У нас тут в любом дворе, да только на сеновале. – Старик махнул рукой в сторону сеновала, выходящего во двор. – Деревня под разорением, кочевники по весне проходили, стало быть не оправились еще.
- Да нам на сеновале в самый раз.
Старик подошел к воротам во двор, оттянул одну створку и кивнул в сторону сеновала.
- Так не стойте, заходьте. Извиняйте, что в дом не зову – хозяйка болеет сильно, беспокойство ей не хочется делать.
- Что с ней? – спросил Триза.
- Сохнет, в жару мечется, аж пылает. – Старик снова пожевал губами и повернулся к дому.
- Погоди, уважаемый, - окликнул Леха. – Может мы чем пособим, у меня с собой аптечка имеется.
Старик повернулся к Лехе.
- Ежели сможете – в ноги упаду. Никаких надежд уж не осталось, тает на глазах.
Триза довел лошадь до сеновала, накинул уздечку на коновязь, Леха достал из рюкзака аптечку.
Егерская аптечка была вторым, кроме «Вихря», сокровищем егерей. Помимо обычных порошков, которыми столичные доктора лечили пациентов от самого широкого круга болезней – начиная с поноса и вплоть до любовной горячки – в одной из секций имелись противоядия от укусов, порезов и ядовитой слюны различной нечисти. В отдельном углу были упакованы отвары и таблетки, которые доктора еще только сочиняли в мастерских барона Перийского, толком не понимая ни эффекта, ни противопоказаний.
Леха посмотрел на один флакончик темного стекла. Его в аптечку принес перед командировкой один из лекарей барона.
- Отвар из черной плесени, от горячки, которая от грязи бывает, а также ежели жар, томление в теле, слабость и кашель разный. Только могут быть последствия, пока мы не понимаем какие. Может крылья отрастут, а может и хвост. Или копыта отбросит, ха-ха-ха.
Леха к врачебному юмору понемногу привыкал, однако порой считал его слишком мрачноватым.
Леха взял этот флакончик, еще пару пакетов с лекарствами и направился к дому.
В горнице за печью стояла низкая кровать, на которой разметалась в жару сухонькая старушка. С первого взгляда было понятно, что держится за жизнь она каким-то чудом. Леха подошел и потянулся в карман за лекарствами, но сидящий на плече анчутка тронул его за плечо.
- Леха, постой. Тут пока лекарства не нужны.
- Как не нужны? – удивился егерь.
- Ты без очков, а я вижу. Трясовицы тут.
Леха повернулся к старичку.
- Выйди, уважаемый, надобно нам обряд устроить, посторонних нельзя к обряду.
Старичок послушно вышел в сенцы, плотно прикрыв дверь. Триза повернулся к Лехе.
- С трясовицами я не разберусь, от них мечи не спасут.
Леха надел очки и увидел двенадцать уродливых теней в женском обличье, стоящих у кровати. Анчутка спрыгнул с плеча на кровать и принял видимый облик.
- Можно я попробую? – обратился он к Лехе с Тризой.
- Давай, у тебя с нечистью лучше получается.
При слове «нечисть» анчутка вздрогнул и сделал егерю страшные глаза, а двенадцать теней пришли в движение. Анчутка бросился к ним.
- Добрый вечер, красавицы!
Тени замедлились.
- Не ожидал, признаюсь, в этом захолустье встретить таких удивительных и прекрасных созданий…
Тени остановились и окружили анчутку.
- Скажу откровенно, милые дамы, что уже давненько мой глаз не получал такого необычайного наслаждения, как сегодня, глядя на вас.
Леха посмотрел на больную. Похоже, ей немного становилось легче – во всяком случае, жар сходил, и красные пятна на лице понемногу бледнели.
Анчутка тем временем тряс эпитетами, не жалея ни сил, ни красноречия. Рядом с его проникновенной речью словарь любого столичного донжуана годился в лучшем случае для пьяных извозчиков, а от многоуровневых словесных конструкций могла закружиться голова даже у проголодавшейся болотной жабы.
- Уважаемая Тресея, ваша грациозность настолько необычна, что даже не припоминаю ничего близкого на императорской сцене! Вам бы преподать пару уроков тем косолапым недотепам, которых по недоразумению называют императорскими балеринами.
- И вы, милая Пухлея, откройте мне свой секрет – как! Как вы достигли столь великой женственности и удивительного цвета лица, не изнуряя себя ужасными диетами, столь модными среди столичных дурочек!
- А на вас, прекрасная Аввариуша, если вы, конечно, позволите, я могу лишь немного поглядывать, дабы не ослепнуть и не сойти с ума прямо немедленно!
Трясовицы приблизились к анчутке совсем уж нескромно, зачарованно слушая. Анчутка бросил на егеря с ведьмаком какой-то слегка испуганный взгляд и, вздохнув, приступил к живописанию скромности, красоты и грации, а также умопомрачительных личных достоинств Отпеи, Гладеи, Желтеи, Авеи, Глухеи и остальных сестричек.
Между тем больная смогла открыть глаза и, глядя вокруг себя непонимающим взглядом, попыталась привстать. Леха осторожно, стараясь двигаться бесшумно, подошел к постели, поднял старушку вместе с одеялом и вынес в сенцы.
- Пусть тут пока на лавке побудет, - он опустил больную на лавку и протянул нервничающему старичку один из пакетиков аптечки. – И разведи с водой, дай выпить. А мы пока с остальным разберемся.
Накал красноречия в горнице нарастал, временами переходя в пиитику и даже подзабытую своими куртуазными оборотами эллоквенцию.
- И у меня к вам, милые создания, совсем уж нескромное предложение.
Анчутка сделал театральную паузу, а тем временем милые создания сгрудились вокруг него на совсем уж нескромной дистанции.
- Предлагаю немедленно оставить эту захудалую халупу с этой несчастной старушкой и посвятить хоть немного времени себе, любимым! Прекрасные озарения Фомы и Еремы помогут обратиться к своей красоте и ее приумножить! А самое главное – новомодные умывания холодной водой у горной речки настолько смогут подчеркнуть вашу природную грацию и совершенство, что многие ослепнут от сияния вашей красоты.
Объяснив трясовицам кратчайшую дорогу к горной речке, анчутка вышел вместе с ними во двор, кланяясь вслед в глубоком поклоне.
Внезапно одна из теней остановилась и вернулась к анчутке. Раздался тихий шепот.
- Ты почему не идешь с нами, красавец?
Анчутка вздохнул и развел лапками.
- Я не могу. Я умру от вашей красоты, и мысли мои преполнены нескромными желаниями.
- И что ты будешь делать?
- По заветам Фомы и Еремы, ежели ощущаешь в себе блудную силу, то непрестанно удручай себя бдением, голодом и жаждою, смирясь перед всеми. Буду голодать, бдеть и смиряться.
Тень повернулась и исчезла вслед за сестрами.
Анчутка подошел к Лехе с Тризой.
- Я ничего лишнего не наговорил?
Леха с Тризой задумались.
- Вроде ничего такого не было, не считая умопомрачительной лести и невероятного описания достоинств. Мы, слушая, сами было не влюбились.
Анчутка облегченно вздохнул.
- Бывало, что увлекаюсь в разговоре. Но тут надо было, чтобы поверили.
- Так поверили, ты у нас талант.
- Да. Как говорится, красота до венца, а ум – до конца.
*****************************************************
Анчутке на бдение и смирение*** карта МИР 2202 2024 8636 9055 ***
или Сбербанк по номеру *** +7-919-261-25-88 ***