Случайно в сети обнаружил статью, где автор с восхищением рассказывал, какие изумительные карьеры были возможны во времена строительства социализма, когда люди из самых низов прорывались к вершинам управления, профессионального мастерства и всему, что к этому прилагалось. Автор, правда, делает оговорку, дескать, злые языки говорят, мол сталинские репрессии немного способствовали, но ведь… Какие люди были, все-таки! Титаны, самородки из народа! И какие перед ними были открыты дороги, как эти таланты смогли проявить себя, как стремительно одаренные люди перескакивали через всякие социальные барьеры на благо обществу и себе. Я тут задумался и решил ретроспективно посмотреть, «когда же на Руси было жить хорошо», в смысле как за последние сто лет менялись возможности реализации для способного человека, не принадлежащего к элитным кругам.
На задачу можно посмотреть чисто статистически, на больших числах, не особенно фиксируясь на конкретных примерах, они ведь могут быть какими угодно, во многом зависят от случайностей. Для иллюстраций лучше брать среднего человека средних способностей. Под «карьерой» следует понимать, когда человек поднимается по ступеням общественной иерархии, растет в чинах, меняет свой социальный статус и имущественное положение. Это не следует путать с общим падением или ростом благосостояния в стране, это именно относительное перемещение внутри общества.
Очевидно, что общем виде для карьерного роста необходимо наличие свободных вакансий. Первое, и самое простое, - вакансии массово появляются при растущей экономике, и вообще, при развитии и усложнении общества. Каждый новый завод увеличивает количество свободных мест, а рост производства повышает общее благосостояния. При традиционном обществе, точнее сказать стабильном, никаких качественных скачков в карьерах обычно не происходит, дети плотника становятся плотниками, дети генералов – генералами. Не будем обсуждать хорошо это или плохо, это так есть.
Оглядываясь назад, можно констатировать, что в поздне-царское время, при бурно развивающейся экономике, возможности для построения карьер были хорошие. Появлялись новые сектора промышленности, строились заводы, железные дороги, росли города, открывались газеты, издательства, театры. При резком расширении невозможно заместить все места изнутри уже сформировавшихся групп, нужно привлекать людей со стороны.
Пропуском наверх служило образование. Грамотных людей остро не хватало. Количество университетов и прочих учебных заведений в конце 19-го - начале 20-го века непрерывно росло. Перед любым, получившим диплом и знания, открывались широчайшие перспективы. Простой пример – в свое время, читая советскую книжку «Мальчик из Уржума» про детские годы будущего государственного деятеля Сергея Мироновича Кирова, я был несказанно удивлен его биографией. Судите сами, мальчик – круглый сирота, из богом забытой дыры, получал образование благодаря попечению местных купцов. Они отправили его учится в Казань, там он закончил что-то вроде техникума и в юном возрасте стал мастером на заводе, так, насколько помню, было написано в книге. В википедии же, сейчас посмотрел, сказано, что стал работать чертежником и учиться на подготовительных курсах в университет. В любом случае, рост просто феерический, прямо на старте. Позднее он предпочел делать карьеру по партийной линии, но это был уже его выбор. Автор книги, кстати, насколько помню, ругмя ругала купцов- благотворителей, как мракобесов и реакционеров, портивших жизнь Сереже, будущему Кирову. Меня это даже в моем детстве удивляло: «Почему? Они же его спасали и давали путевку в жизнь». А через Уржум я как-то проехал уже в современное время, не знаю, как при царе, а сейчас это… ладно, не будем о грустном.
Можно заметить, что возможности построения карьеры были не во всех сферах, в армии, например, в мирное время перспектив мало, особенно, если она количественно не растет. Но при общем развитии страны есть возможность уйти в сторону. Куприн, например, стал писателем и журналистом.
Второй фактор, определяющий карьерные перспективы, кроме появляющихся новых вакансий, – это насколько быстро освобождаются старые. В результате революции места в большом количестве освободились ))). Люди «из низов» получили возможности для роста. Общий уровень квалификации при этом несколько упал. Тут мы подходим к третьему фактору, определяющим карьерный рост, - это насколько сильна конкуренция между участниками.
Вообще, фактор конкуренции сложный: с одной стороны, наличие серьезных соперников усложняет соревнование, особенно для тех, кто пробивается «снизу», с другой, - способствует росту квалификации для всех участников. Но соперничество может быть и не совсем честным, уже сформировавшиеся группы могут не пускать чужаков.
Возвращаясь к нашей ретроспективе – первое послереволюционное десятилетие – возможности для карьеры хорошие. Во-первых, освободились вакансии, ранее занимаемые уехавшими и убитыми, во-вторых происходил восстановительный рост экономики после кризиса Гражданской войны, в-третьих, началось строительство новых государственных институтов, которых не было раннее. Появились новые журналисты, писатели, кинематографисты, пропагандисты, функционеры…
Далее, сталинская индустриализация – экстенсивный экономический рост происходит колоссальный. Вакансий появляется море. Возможности для карьерного роста превосходные. Автор, статьи, с которой я начал, деликатно замечает, что репрессии тоже внесли вклад. Ничего себе, «тоже внесли», они его многократно умножили. Начиная с самых первых кампаний, с «шахтинского дела», «дела промпартии», с политических чисток и прочее-прочее, репрессии постоянно били по верхушкам, в массовом порядке освобождая верхние ступени, и тем самым приводя в движение всю карьерную лестницу. В плане конкуренции работников сталинские репрессии действовали двояким образом. С одной стороны, выбивали квалифицированных «верхних», и тем самым опуская общий уровень, с другой, эффективно стимулировали для работы «нижних», - ведь как только перестанешь давать результат, тут же уйдешь в отвал. Сталинские времена – действительно дают примеры потрясающих образцов и невероятных карьер. Ничего удивительного: рост экономики и постоянная прополка вакансий – суммарно создают прекрасные возможности. Но стоит заметить – только для тех, кто выжил, при всем уважении к биографиям людей, ярко проявившим себя в это время. Как-то странно говорить про социальные перспективы тех, которых расстреляли, отправили в лагеря или закрыли в тюремные лаборатории. Стоит, кстати, отметить, что больше половины населения страны составляли крестьяне, у которых перспектив не было никаких, ни в каком смысле. Точнее, была только одна – уехать из деревни, но, чтобы подобный соблазн возникал реже, им запретили это делать и забрали паспорта.
Подводя промежуточный итог: 30-е годы – было время прекрасных возможностей. Но только для небольшой доли людей, и если им повезло уцелеть. Естественный отбор - радость дарвиниста. И в основном, в промышленной сфере. В гуманитарной образовался жесткий цензурный застой, новых людей практически не появляется. Особая ситуация возникла в армии, - она в-первых чрезвычайно увеличилась в размерах, во-вторых, чистки сильно проредили высший начальственный слой и младшие командиры стремительно выросли в должностях.
Далее, 40-е и начавшаяся война. Общие условия и уровень жизни в тот период невероятно тяжелы, таких перспектив только врагу пожелать можно, но у нас же взгляд на десятилетия назад, мы же оцениваем не с точки зрения, как жилось, а как легко между социальными слоями перемещались. Среднему человеку средних способностей в этот период вырасти можно, опять же если посчастливится выжить.
Как говорил дипломат Грибоедов устами своего персонажа полковника Скалозуба:
Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Цинично, но с этим трудно спорить. Массовая гибель специалистов дает великолепные карьерные возможности уцелевшим, особенно это относится к военным, но не только.
Первые послевоенные десятилетия было опять-таки хорошее время проявить себя. В-первых, это время восстановления разрушенной экономики. Во-вторых, появления просто невероятного количества новых проектов и целых отраслей. Даже краткое перечисление займет время. Это создание атомной индустрии. Космической и ракетной отрасли. Развитие приборостроения, радиопромышленности. Качественный переход в авиации. Создание новых автозаводов, ВАЗа, Камаза и прочих, запуск новых моделей. Освоение целины, строительство гидростанций и многое-многое другое. Примерно двадцать-тридцать послевоенных советская экономика худо-бедно развивалась, и была где-то на уровне с передовыми странами. Соответственно, карьеру в промышленности или в науке можно было сделать.
В гуманитарной сфере – после смерти Сталина началось движение, одновременно и количественное, и качественное. В киноиндустрии закончилась эпоха малокартинья, снимать стали значительно больше, появились новые студии, то есть просто физически стало работать больше людей, в ряды уже замшелых классиков вклинилась активная молодежь. Кроме того, ослабли дикие цензурные ограничения, что сразу привело к качественному расцвету. «Баллада о солдате», «Летят журавли» и далее, далее – началось бурное развитие, продолжавшееся тоже почти три десятилетия. Кроме того, возникло телевидение, сформировались новые жанры. А также появились свежие писатели, поэты, театральные деятели, хореографы, композиторы – бурлила насыщенная сложная жизнь. В общем, возникли «шестидесятники», качественное и количественное явление. В гуманитарной творческой сфере карьеру сделать было возможно, можно было даже не обладать для этого особыми талантами, достаточно было клепать какую-нибудь графоманскую лабуду в духе соцреализма – количество членов всех творческих союзов росло быстрыми темпами…
Все это продолжалось до середины 70-х годов. А дальше: простой количественный рост экономики остановился. Качественное развитие замедлилось. И практически замерли социальные лифты. Во всех сферах на всех постах десятилетиями сидели одни и те же люди. Что в госуправлении, что в индустрии, что в академической среде, что в творческой. Явление назвали «застоем», но оглядываясь назад, можно определить, что застой был в первую очередь кадровый. На самом верху находились несменяемые авторитеты, сделавшие те самые невероятные карьеры в непростые сталинские времена, в тяжелые военные, или в бурные шестидесятые. С самого верха началась кристаллизация вниз. В свои могучие кресла крепко вросли заведующие кафедрами и основоположники научных школ, старцы политбюро, директора заводов, главные режиссеры театров и т.д. Под ними находились их замы и ученики, которым было некуда двигаться, и так дальше, дальше, вглубь. Уходить в сторону тоже было некуда. Система застыла, за исключением небольших локальных подвижек.
Можно приводить примеры. При всем уважении к конкретным персоналиям, но… Директор одного из главных государственных музеев находилась на своем нелегком посту 52 года, с 1961 г. до недавнего времени. Директор другого важного государственного музея, расположенного в культурной столице России, руководил им 36 лет, до своего естественного ухода. Затем, пост принял его сын, и с тех пор не оставляет его уже почти 30 лет, то есть суммарно два члена семьи управляют важным музеем уже больше 60 лет. Надеюсь, у нынешнего директора есть достойные дети или внуки, способные продолжить семейное дело? А другим музейщикам, не входящим в число родственников, я бы посоветовал расслабиться.
Да, удивительным образом, казалось бы государственные институции, вроде музеев, театров, конструкторских бюро и заводов, вдруг начали переходить по наследству в рамках одной семьи. В Москве прославленный артист передал свой театр в руки сына, и тот твердой рукой ведет его от успеха к успеху вот уже более 40 лет. Прославленный авиаконструктор взвалил свое прославленное КБ на плечи сына… И так далее. Началось все это массово где-то на рубеже 70-х, и продолжалось… да, в общем-то до сих пор не закончилась.
Подобная семейственность наиболее заметна в творческой среде, но просто потому, что она на виду. На самом деле явление характерно не только для нее.
Поэтому Борис Гребенщиков в 1982 г. мог петь: «Я инженер на сотню рублей, и больше я не получу» и аудитория понимала, о чем он. Гребенщиков в результате выбрал нестандартный путь, уйдя в сугубую альтернативу. Но в целом, 70-е и 80-е годы, наступила эпоха «дворников и сторожей», бедных инженеров, младших научных сотрудников и отсутствия видимых перспектив. Построение карьеры, конечно, не стало полностью невозможным, оно никогда не бывает совсем исключенным, но статистически, конечно, становилось маловероятным. Отражением этого и в искусстве явилась тема застоя, унылые фильмы про унылых героев, которые непонятно чего хотят.
Таким образом, на вопрос, насколько возможно было сделать карьеру в советское время из низов можно ответить так: в первые 50 лет после революции было возможно, хотя и страшно. А последние 20 лет стоило попытаться, но шансы призрачны.
Про пост-советский период продолжение здесь.
