Отмечать собственное пятидесятилетие Вере совершенно не хотелось. Скромный ужин в ресторане с близкими друзьями ей казался не более, чем невесёлым бенефисом и уж точно символичным шагом в предпенсионный возраст. Незаметно подкравшийся "полтинник" будил противоречивые мысли, мешая нахлынувшие светлые воспоминания о былом и тоскливую пустоту настоящего.
Ровно два года назад Вера, некогда жизнерадостная и беззаботная жена успешного дантиста, неожиданно овдовела. Как раз накануне её дня рождения муж, человек в расцвете сил и никогда не жаловавшийся на состояние здоровья, внезапно скончался от инфаркта миокарда. Утром, как обычно, собирался на работу, а вместо своего стоматологического кабинета угодил в кардиологическое отделение ближайшего госпиталя. Спасти его врачам не удалось.
С тех пор жизнь Веры круто изменилась. И хотя для окружающих она внешне почти оправилась от перенесённого потрясения, никто даже и не подозревал какие чувства в действительности переполняли её душу. Вера не просто стала внешне строже и серьёзней, она, по сути дела, превратилась в затворницу.
Долгое время после смерти мужа Вера практически жила на Флуоксетине - сильнодействующем антидепрессанте. Месяцами избегала кого-либо видеть и, выплакав все слёзы, могла подолгу сидеть в одиночестве. Состояние беспредельной апатии сменялось нездоровым перевозбуждением и только благодаря крепким нервам ей удалось кое-как выкарабкаться. Постепенно Вера смирилась с тяжёлым ударом судьбы и иногда могла размышлять о том как быть дальше.
Очередной визит к психотерапевту, которого Вера посещала с момента постигшего её горя, принёс затеплившуюся надежду на улучшение и врач решил заменить препарат, помогавший все эти месяцы его пациентке справляться с жесточайшей депрессией. Он прописал лекарство послабее, но предупредил о некоторой необычайности его действия. Поначалу вроде ничего нового не происходило. Две таблетки в день: утром и вечером - не вызывали никаких побочных эффектов, однако спустя две недели Вера ощутила крайне неожиданный результат. Она даже не могла толком сообразить, как и когда это произошло, но только её чаще и чаще теперь донимали шокирующие позывы, совладать с которыми приходилось порой всё труднее. Чем больше Вера пыталась не обращать внимание на предмет беспокойства, тем настойчивей её преследовали неуместные и отвратительные видения. Те возникали вдруг и ниоткуда, но особенно невыносимыми становились ночью, когда она мучилась от бессонницы и яростно сжимая подушку, старалась забыться. Текли дни, но не испытываемое прежде состояние так и не исчезало. Поделиться странными симптомами с доктором Вера считала неудобным и если раньше ей казалось, что она способна себя перебороть, то теперь постыдные мысли приобрели совершенно определённое направление и отвязаться от них было невмоготу. При всём стремлении подавить в себе необузданные импульсы или обмануться позывами добродетели, Вера лишь чувствовала собственное бессилие противостоять возникшей навязчивой идее. Сначала её безнравственная суть Веру ужасала, но в какой-то момент она смирилась с терзавшим совесть фактом прогрессирующей и упрямой необходимости с кем-то переспать. Более того, Веру почему-то не покидала твёрдая уверенность, что физическая близость с мужчиной станет именно тем спасительным средством, что избавит её от остатков депрессии и она окончательно придёт в себя.
...А может, со мной творится непонятное от долгого воздержания, - трезво рассуждала Вера, переборов очередной приступ буйных эротических фантазий и пытаясь найти им рациональное объяснение. Её сознание уже не намекало деликатно, а откровенно терроризировало и предательски нашёптывало Вере, что только испытав почти забытые ощущения, она опять начнёт полнокровную жизнь.
Легко сказать, с кем-нибудь переспать. С кем? У Веры никогда не возникало такой нелепой проблемы и, окружённая вниманием и заботой, она даже не представляла, что когда-нибудь ей придётся нервничать по такому неприличному поводу. Впрочем, высокие требования к самой себе всё-равно не позволили бы Вере снизойти до первого встречного.
Существовал, правда, один вариант… И наверное, абсолютно надёжный. Так, во всяком случае, она видела ситуацию. Однако думы о человеке, подходящем по всем статьям, вызывали неоднозначное чувство, которого Вера очень боялась. Всё её естество вздрагивало и замирало от ярких воспоминаний, невольно тяготивших исстрадавшуюся душу. От них, связанных с прошлой жизнью, возникали разом мгновенный озноб и успокоение, как от прикосновения к едва затянувшейся ране, когда рука, превозмогая запреты, сама тянется сделать это вновь и вновь, чтобы испытать ноющую, но сладостную боль.
Вера и Влад знали друг друга давно. Пожалуй, ровно столько времени, чтобы сохранить искренность и теплоту в отношениях, возможных между мужчиной и женщиной, ставшими когда-то любовниками. Спустя годы оба думали, что уже переболели этим нечаянным увлечением и, как им казалось, остались просто хорошими друзьями.
Они познакомились случайно, на курсах английского языка, куда оба записались по приезду в США. Однако вскоре обыкновенные уроки для них двоих превратились в отрадно-томительно ожидаемые часы. Вот только время выдалось не очень подходящим для романа. Предстояло устраиваться на новом месте, искать работу. К тому же Вера была замужем, да и Влад - женат. Обоим эта встреча принесла одновременно счастье и несчастье. Вера и Влад обрели друг друга, но не избежали разочарования от стечения обстоятельств, препятствующих им изменить жизнь. Чувство, возникшее между ними, оказалось взаимно глубоким, но было обречено. Влад предпочёл им пожертвовать, не в силах переступить моральный долг, а Вере пришлось последовать нелёгкому, но единственному решению порядочного мужа и отца двух детей сохранить семью.
О смерти Вериного мужа Влад узнал не сразу. Кто-то из общих знакомых обмолвился ему об этой трагедии когда прошло уже несколько лет. Он, преодолев естественные колебания, тут же позвонил Вере, преследуя лишь одну-единственную цель - хоть как-то помочь и по возможности поддержать, тем более, что подходящий повод был - её юбилей.
Вера даже не удивилась, услышав знакомый голос. Когда же Влад осторожно намекнул, что хотел бы пригласить на ланч по случаю её дня рождения она, как ему показалось, облегченно вздохнула:
- Конечно, Владик. Я уже сто лет нигде не была.
И действительно, звонок давнего нежного друга Веру необыкновенно обрадовал. Над ней словно смилостивилась судьба, послав не раньше и не позже, а именно сейчас человека, которому она могла довериться без оглядки. Да и такая необходимая Вере интимная встреча, только с Владом не носила бы никакой другой отпечаток, кроме, по сути дела, стихийного шага в прошлое. Мотивированного в равной степени для обоих, и взаимно объяснимого.
"...Ну вот, - грустно усмехнулась Вера, положив трубку, - я собираюсь соблазнить женатого мужчину..."
Ресторан, предложенный Владом, находился в Малибу. На отшибе города, если, конечно, столь пренебрежительное определение подходит для его самого дорогого района. Превосходное место, славившееся средиземноморской кухней и облюбованное её ценителями. Тихое и безлюдное в будние дни, как берег океана, куда выходила его просторная веранда, оно было идеальным убежищем для пары, стремящейся уберечься от постороннего внимания. О его существовании Влад давно знал со слов одного из приятелей-иммигрантов. И на его удачу этот же приятель водил тесное знакомство с хозяином заведения, то есть, Владу было к кому обратиться, а не просто прийти с улицы. После разговора с Верой у него внезапно родился план и требовалась помощь человека. именно из ресторанного бизнеса. Благо, намеченному совместному ланчу предшествовала целая неделя и Влад мог как следует подготовиться. Хозяин оказался на редкость сообразительным парнем. Очевидно, привыкший к капризам богатой публики и натренированный угождать эксцентричным посетителям, тот даже не удивился очередной прихоти на вид состоятельного клиента и пообещал всяческое содействие. К русским он относился с уважением и симпатией.
Вера выразила желание приехать в ресторан сама. Влад встречал свою гостью возле входа с букетом, а стоило Вере остановить машину и открыть дверцу, как он тут же шагнул ей навстречу.
- Здравствуй, Веруня.
Цветы Веру смутили. Влад не забыл о её пристрастии к жёлтым цветам, а в особенности, к розам.
- Рад тебя видеть! - он нерешительно коснулся губами её щеки. Что-то новое и до сих пор незнакомое мелькнуло в лице Веры. То ли жалость к себе, а может быть, какая иная забота, но такой Влад её раньше не видел.
- Как ты?
В ответ Вера молча обвила его шею руками.
Оказаться во власти своих желаний - наихудший способ превратить жизнь в череду бессмысленных дней. От желаний некуда деться, и не исполненные, те вместо пьянящего вкуса вина, приобретают кислоту уксуса.
На Веру вдруг повеяло давно минувшими ощущениями, волнующими теперь не меньше, чем много лет назад. Совсем как тогда, в первые дни с Владом. На неё дохнуло атмосферой тайного свидания и свежо припомнилось предшествующее ему нетерпение, с которым оба жаждали провести несколько сладостных часов наедине. Те пролетали как одна секунда: днём, в дешёвом мотеле, под монотонное и едва слышное гудение вентилятора, свисающего с потолка. Его огромные лопасти медленно рассекали воздух и их Вера видела как в тумане, чуть приоткрывая веки, утомлённо-счастливая неуёмной ненасытностью Влада. Оба самозабвенно наслаждались друг другом, как ни с кем и никогда прежде.
Влад привозил её в мотель на допотопном облезлом "Шеви" и там в крохотной комнатке, едва вмещавшем двуспальную кровать, они уже не вылезали из постели. Почти не разговаривая, лежали, слившись телами, в полной тишине, нарушаемой лишь шумом автомобильного потока за окном. Потом душ на скорую руку и долгий поцелуй на прощанье. И ещё один в машине, продолжительней, чем предыдущий. Веру жутко смущало появляться в мотеле - в этой калифорнийской мазанке, в полубунгало - в полубараке. Она, не останавливаясь, всегда старалась побыстрей прошмыгнуть в паршивенький номер, где уже теряла голову в объятиях Влада. Стеснённый в деньгах, он не мог позволить приличную гостиницу и как и вообще, ничего! Нервничал, переживал, низвергнутый с вершин какого-никакого советского благополучия в убогий мир первых месяцев иммигрантской реальности.
Ах, как их закружило тогда! Завертело назло обстоятельствам, однако и Влад, и Вера единодушно не сомневались, что поступают не просто плохо, а крайне дурно. И совершенно не заблуждались по поводу всего происходящего с ними, изменяя, она мужу, а он жене. Их захватила всепоглощающая потребность быть рядом друг с другом, несоизмеримая с полумёртвыми и вялыми угрызениями совести. Когда же оба поняли, что связь куда серьёзнее, чем просто мимолётная интрижка, раскаиваться было слишком поздно. Чтобы не мучить себя им предстояло выбрать. Влад не рискнул, а скорее, не захотел ничего менять и Вере пришлось стать инициатором разрыва.
Всё пережитое ею за время после кончины мужа, по-новому высветило их прежние отношения. На очень многое Вера ныне смотрела иначе: невозмутимее, хладнокровнее, а главное, проще. И на прошлые чувства к Владу, в том числе, не говоря, о готовых вспыхнуть опять, новых. Да и очутиться в нравственном тупике, где она уже однажды попробовала как это врать и притворяться, Вера тоже не опасалась. Она, вообще, больше ничего не боялась. Ни последствий задуманной ею встречи, ни упрёков к себе после неё, ни реакции Влада, страстно желая лишь одного - отдаться ему. А потом будь что будет! Вера даже отправилась бы в тот самый дрянной мотель, где за три месяца они примелькались безучастному и видевшему разное, портье. Поехала бы туда без колебаний и наплевав на то, что о ней кто-то нехорошо подумает.
"..Влад мне не откажет, - убеждала себя Вера, пытаясь отыскать в его глазах ту хорошо знакомую печаль, неизменно уносимую им прежде при расставании. Она не строила больше порожних иллюзий, успев изучить натуру теперь уже единственно близкого человека. Влад был из породы ответственных, но слабохарактерных мужчин, которые даже себе во вред не бросают жён и не заводят новую семью.
"...Он не пошёл на это тогда и конечно же, не сделает сейчас. Но наверняка, не откажет. И всё правильно поймёт, - успокоила себя Вера, не претендуя ни на его постоянную опеку в будущем, не уповая на чудо быть вместе.
Влад нарочито медленно пролистывал основательное меню, хотя тщательно до мелочей продумал заказ, включая десерт. Наконец, оторвавшись взглядом от солидного перечня закусок и словно отыскав достойную торжества, воскликнул:
- О! По-моему, это то что нам нужно. Как ты, Веруня, насчёт устриц? Я слышал, что здесь их подают отменно свежими.
И заметив в лице своей спутницы тень сомнения по поводу специфического угощения, Влад тотчас поспешил её заверить:
- Нет более изысканного блюда и остаётся только сожалеть, что нам не пришлось столкнуться с ним раньше. В советское прошлое такой заграничный деликатес как-то не вписывался и совершенно напрасно, кстати. Насытиться, правда, этим символом буржуазного безобразия трудно, но попробовать стоит. И потом, я хозяин застолья, потчующий сотрапезников, а вы, милая, мой драгоценный гость.
В подтверждение своих слов Влад поднял запотевший бокал холодного "Пино Гриджио", приглашая Веру присоединиться.
- Твоё здоровье.
Она в знак благодарности молча кивнула и, пригубив вино, скептически возразила:
- Ну, положим, в то время не вписывалось очень многое, а не только устрицы.
Вера внимательно и серьёзно посмотрела на Влада.
"...Отчего я так долго ждала?" - ей вдруг захотелось крепко прижаться к нему и уже не отпускать. А ещё вдруг Вера ощутила несвойственную ей прежде ревность. Его жену она видела раз или два мельком и никогда раньше не задумывалась о её браке с Владом. Теперь же Вера, помимо сохранившегося равнодушия, неприязненно представляла как он целует супругу, говорит той ласковые слова, спит с ней. Вера невольно сравнивала своё нынешнее ущербное положение вдовы, с непорушеной жизнью той женщины и невыносимо страдала. Да разве только с жизнью жены Влада? Каждый раз, заметив супружескую пару их возраста, она моментально вспоминала свалившееся на неё горе. Вспоминала и как бы оглядывалась вокруг: на знакомых и незнакомых женщин, не испытавших потерю мужа. В её то возрасте! В зрелые годы, когда люди уже обретают стабильность и духовное равновесие, умея радоваться даже мелочам.
"...Ну почему это случилось именно со мной? - который раз с отчаяннием спрашивала себя Вера, подспудно завидуя ровесницам, продолжавшим вести обычный образ жизни. Обычный! Какой вела и она до того страшного рокового дня. Вера вдруг поняла, что жена Влада абсолютно не при чём. И на неё не за что злиться. Та была просто одной из тысяч мужних жён, которой, несмотря на давнюю измену супруга, повезло больше, чем Вере.
"...А ведь нам так и не удалось провести вместе ночь. Ни разу, - мысли Веры переключилась на Влада. Она представляла его в своей спальне, не надеясь и сегодня оставить Влада у себя до утра, - Он будет моим, как и раньше, лишь на пару часов. И опять только днём. А потом побежит домой, а я, - тут на Веру тяжёлой волной в очередной раз накатила гнетущая безысходность.
Пока Влад на все лады расхваливал достоинства устриц, официант принёс овальное блюдо с дюжиной уже открытых раковин на колотом льду, украшенных зеленью и четвертинками лимона. Все были примерно одного размера, а центр этого гастрономического великолепия украшал довольно крупный моллюск, как главный приз для виновницы торжества. На фоне белизны створки раковины хорошо выделялись его чёрные края, свидетельствующие о несомненной свежести продукта. Репутация ресторана осталась незапятнанной.
- Всё как вы просили, сэр, - вышколенный официант многозначительно взглянул на Влада и, разлив во флюты шампанское, удалился.
- С днём рождения, Веруня! - Влад поднял тонкий высокий бокал, собираясь произнести заготовленный тост, но лишь застенчиво улыбнулся и нежно проговорил, - Я очень рад тебя видеть. Очень.
Преодолевая невесть откуда взявшееся смущение, он пригубил вино и подвинул блюдо поближе к Вере.
- Ну, а теперь, дорогая именинница, дело за тобой. Отведай, насколько вкус даров моря соответствует важности той памятной даты, что мы с тобой отмечаем.
- Спасибо, - Вера, расчувствовавшись от фонтанирующих знаков внимания, смахнула слезу, - И я чрезвычайно признательна тебе. За всё.
Она, аккуратно поддев моллюска, уже собиралась отправить его в рот, как вдруг её глаза расширились от неожиданности.
- О, Боже!
- Что такое? - наигранно испугался Влад, честно разыгрывая спектакль, им же срежисированный и поставленный.
- По-моему, это жемчуг!
Ошеломлённая Вера отложила в сторону вилку и осторожно достала из устричной мякоти перламутровый шарик размером с некрупную вишню.
- Влад, ты только полюбуйся! Это ли не не волшебство?
Она кинула удивительный трофей в стакан с водой и, слегка взболтнув, положила его на ладонь. Это действительно была жемчужина - белая с едва заметным тёплым розоватым отливом.
- Мне кажется, мы приехали сюда не зря. Ты не находишь? - загадочно поинтересовался Влад, с удовольствием наблюдая за реакцией Веры. Та сидела растерянная и ошарашенно в полном молчании разглядывала ценную находку. Постепенно к ней вернулся дар речи.
- Этого не может быть!
Веру потрясло и повергло в шок, что самая обыкновенная устричная раковина преподнесла столь головокружительный сюрприз! И где? В Лос-Анджелесе! В ресторане! Ей так и хотелось воскликнуть, - Не верю! Это не со мной!
- Как видишь, может. С днём рождения, милая, - Влад на секунду отвернулся, скрывая тоже повлажневшие глаза, - Если ты не возражаешь, я выйду подымлю сигареткой.
Ему, бросившему курить сразу по приезду в Америку, внезапно захотелось вздохнуть и отдышаться от участившегося сердцебиения. И хотя они сидели на открытой террасе, Владу от минутного волнения стиснуло грудь. Пожалуй, он и сам не ожидал так сильно расчувствоваться. Влад поднялся и направился в холл, оставив Веру один на один с её мыслями и с красавицей жемчужиной.
"...Невероятно, что её никто не заметил? Ни повар? Ни официант? - Вера подозрительно взглянула на пустую створку магической ракушки, - А может, это добрый и оригинальный розыгрыш, чтобы меня развлечь? Знак больший, чем просто расположение человека с искромётной фантазией? Влад способен на подобные штучки и знает как их обставить. Букет моих любимых цветов, изысканный ланч здесь, в Малибу и эта невинная шутка - вполне в его духе..."
Она почти поверила в своё предположение, как вдруг её одолело сомнение:
"...А что, если это вовсе не розыгрыш? Вдруг?.."
Внезапно Веру осенило и она вспомнила надёжный простой способ, как отличить настоящую жемчужину от подделки. Им давно и успешно пользовалось не одно поколение. И как при случае определить искусственную, выращенную в корзинах-садках, тоже пришло на ум. Когда-то близкая подруга матери - Маргарита Анатольевна или, как восхищённо-уважительно ту называли знакомые, "великолепная Марго" - дама состоятельная и сведущая в хороших вещах, научила её этой нехитрой премудрости. Вера, тогда ещё совсем молоденькая девчонка, простодушно посмеялась:
- Тётя Рита, зачем мне это?
- Ах, детка, знание за плечами не носить. Имей в виду, что женщина вправе не постигнуть тонкости стирки и готовки, но обязана разбираться в мужчинах, в мехах и в ювелирных изделиях. Или ты, дорогуша, в будущем собираешься только заглядывать курям в задницы? - иронично подытожила Маргарита и тоном наставницы Смольного института прочла ей небольшую но содержательную лекцию о светской жизни.
- Надеюсь, Верочка, тебе посчастливится встретить достойного кавалера, способного не только оплачивать дорогие подарки, но и преподносить их красиво.
Она мечтательно вздохнула и покосилась на своё роскошное кольцо с бриллиантами дореволюционной огранки, которое носила не снимая. В правоте слов Марго, Вера впоследствии убедилась не раз. Да и дельные советы маминой подруги, познавшей жизнь с разных сторон, время от времени, как путеводные маячки, вспыхивали в памяти полезными и неоценимыми подсказками. Однако воспользоваться умением отличить хороший драгоценный камень от бросового и уж, тем более, распознать натуральную жемчужину ей самой пока не приходилось.
Вера зачарованно глядела на лежащий перед ней матово поблескивающий шарик абсолютно правильной формы и не решалась пошевелиться. Изъян природы не может быть совершенством. Вера прекрасно была осведомлена, что идеально круглыми бывают только культивированные жемчужины, а в особенности - такого размера! Не вспомни она эту нехитрую уловку, и сидела бы сейчас, изумлённая невероятным событием. Любовалась бы с восторгом загадочным мерцанием сияющего перламутра, бездумно и счастливо, без всякого смущения или тайного любопытства.
- Не трогай, - твердила себе Вера, испытывая необъяснимый трепет.
- Не трогай, - предостережение едва слышным эхом отдалось в её сердце, но рука уже сама потянулась, чтобы открыть ту правду, что лежала уже почти на поверхности. Жемчужина оказалась у Веры во рту и, прикоснувшись к ней губами, она вздрогнула от притягательного холода, будто дохнувшего из морских глубин.
"...А, может, я всё придумала? - пронеслось болезненное сомнение, но тут же исчезло, стоило Вере легонько провести жемчужиной по зубам. Она ощутила её явную шероховатость, однако не услышала характерный скрип. Жемчужина была настоящая, но попавшая в раковину песчинкой не без помощи человека. И конечно же, в другую, а не в поданную официантом.
"..Господи, неужели для меня всё ещё не кончено и я опять сумею прочувствовать то, что мне когда-то довелось? - у Веры подступил к горлу комок. Хрупкая догадка, посетившая её душу минуты назад, окрепла до непоколебимой уверенности. Засветилась надежда и исчезла боязнь, что та ускользнёт. На глаза навернулись благодарные слёзы, горячие и такие же блестящие как эта прекрасная жемчужина. Они освобождали сознание из долгого мрачного плена и Вера, словно заново родившись, уже вступала в иную жизнь.
"...Владик. Мой хороший Влад. Как же это на тебя похоже, - прошептала она и, уже не сдерживая себя, облегчённо расплакалась.