Вова работал инквизитором. Прежде он служил во французском легионе, закаленный в боях, пришёл в контору к главному инквизитору.
—Такс, - сказал шеф, просматривая личное дело Вовы. - Работа непыльная, справишься? Главное — быть жёстким. Сейчас пройди в оружейку, получишь разящую палку и приступай, - он кинул на стол красную папку, - твой объект: Гагавара, доставишь её в общежитие.
— Честь имею! - Вова отдал приветствие, забрал папку.
По дороге он заглянул в оружейную, за решетчатыми дверьми, сидя за столом и прикрыв фуражкой глаза, дремал Махол.
— Честь имею! - поприветствовал дежурного Вова, тот не шелохнулся. Он позвонил в звонок. Махол проснулся, вытаращил глаза, увидел Вову:
— Это ты нажал тревожную кнопку?!
— Я, – тихо сказал Вова – Вы палки выдаёте?
Махол пристально посмотрел на Вову, взял его папку, изучил содержимое.
– Сотрудник отдела по борьбе с колдовством. – Пробурчал Махол и подошел к сейфу, провернул ключ, достал из железного шкафа палку, отливающую золотым свечением и исписанную египетскими иероглифами. – Вот, не потеряй. – Вручил он палку Вове.
Так Вова стал инквизитором.
Первое задание.
Старая дверь, покрашенная латунной краской, Вова дернул за неё.
О-у-х, – проскрипели шарниры, перед Вовой предстало темное пространство прихожей, – как-то не хочется туда идти, – подумал он. Перешагнул через порог, сердце сделало сальто в груди и появилось неприятное ощущение, когда предчувствуешь беду.
Дом бабы Гагавары оказался странным. Множество комнат, нелепо пристроенных к друг другу, спертый воздух, как в погребе с картошкой, на стенах демонские маски, пол противно скрипел. В одной из комнат стоял стул и груда тряпья. Кто-то шептал Вове в ухо, – беги пока можешь. – Палка стала отливать светом, свечение усиливалось Вова почувствовал чей–то взгляд сверху, он поднял голову и увидел на потолке ведьму, ее крабьи ноги вцепились к потолку и в ту секунду до него донесся скрипучий голос.
– Сынок, тебе больно?
Иероглифы на разящей палке заискрились, стоило только Вове отдать ему приказ, и баба Гавара растворилась бы навеки.
Почувствовав конец, ведьма грузно бухнулась на пол. Послушались звуки похожие на сдавленные рыдания.
– Уходи, – просипела она, не осмеливалась, даже шевельнуться.
Вова разглядел ее кривые крабьи ноги, тело, покрытое сине-фиолетовыми пятнами, раззявленная пасть, с частоколом острых зубов.
– Вы обвиняетесь в колдовстве, я должен вас сопроводить в общежитие, при попытке к бегству вы…– Вова не договорил, ведьма заскулила.
– Отпусти!
– На выход! – скомандовал Вова
– Отпусти сынок, – нежно прошептала ведьма.
В соседней комнате проснулся больной муж Гагавары, он растекся масляным пятном и вскарабкался на печку. Парень почувствовал его и перенацелил разящего на пятно.
Возникла небольшая пауза, воспользовавшись ею, Гагавара оценила обстановку, перед собой она видела молодого парня, не отличавшегося особым интеллектом.
В мире началась война и лучшие ушли, многие не вернулись поэтому в инквизицию брали юнцов. Баба Гагавара решила сыграть на тщеславии Вовы.
– Не простой гость у меня сегодня. Твоя голова на вершине погоста, звезда с неба упала на неё, тебе перепало от предков.
– Хватит! – Перебил её Вова и взмахнул разящим в сторону выхода.
Муж Бабы Гавары застонал и отполз. Ведьма повернула голову в его сторону, прошептала:
– Бедный, – ее лицо просветлело. – Хочешь флаер? – спросила она у Вовы. – Пропуск на инопланетную дискотеку? У меня есть.
– Зеленый флаер, настоящий? – прошептал Вова.
– Я тебе флаер, а ты отпустишь, идет?
Вова задумался, – А-а-а флаер. – Он вспомнил их музыку.
– Флаер? Идет. По рукам. – Сказал Вова, но не выпускал палку. Гагавара облегченно вздохнула.
– Пошли, – махнула она.
Из старого шкафа Гагавара достала флаер. Он переливался зеленым цветом.
– Спрячь, – протянула она флаер Вове.
Вова положил флаер в нагрудный карман. Он в предвкушении праздника отправился домой. Гагавара прикрыла дверь и пошла отдирать мужа от печки.
Вечером Вова принарядился и сел в такси. Дойдя до угла Кевик стрик, Вова увидел такси, влез в машину и назвал адрес.
Мне в Холдвик таун. Водитель взглянул на него с мрачной миной. Вова повторил адрес еще раз.
– Слышу не глухой, – сказал таксист с кислой физиономией и слился в поток движущегося транспорта. Обивка машина была рваной и грязной, а заднее сидение настолько стерто, что казалось пружина готова вонзиться пассажиру в тело. Но Вова не замечал, он размышлял о том, что выиграл счастливый билет.
Холдвик таун горел, как миллион китовых глаз, каждый подобно факелу освещал ночное небо. У входа стояли охранники. Блудскул, с четырьмя ногами вцепленных в землю, на голову он нацепил брандспойтный шлем, чтобы отбиваться от назойливых мух, что желали попасть в Холдвик. Второй землянин мастер бесконтактных единоборств Тубус хайн. Он нацепил черные очки, когда Вова захотел пройти, тот преградил ему путь.
– Муха, куда собрался? – Вова достал флаер, потряс перед носом Тубуса. Охранник выхватил из Вовиных рук флаер и облизал его.
– Блудскул, ип, ты смотри, вип, лизни, – Блудскул зацепил двухметровым языком флаер.
– Да парень, с таким флаером тебе полагается охрана. Если зайдешь тебе долго не прожить.
– Дело говоришь Скул, ип ты, парню внутрь путь заказан, ему нужна охрана, вызывай Гармула пусть подготовит его…
Гармул оказался не то женщиной, не то мужчиной, во стильном фраке, одетом поверх элегантного платья. Он провел Вову вовнутрь здания, мимо дворецкого почтительно поклонившегося им и завлек в комнату, посадил в кресло и закатал ему рукав.
– Что вы собираетесь делать? – воскликнул Вова.
– Всего лишь укол, – успокоил его Гармул. – Секундное дело, видишь ли у землян не хватает органов чувств, чтобы воспринять музыку вселенной. Я тебе введу гормон и под его действием, бом, э-э… так сказать.
Когда процедура завершилась, Вова хихикнул.
– Я ничего не чувствую.
– Ещё десять минут, – сказал Гармул. – Иди, – приказным тоном указал он к двери.
Вова встал и беззвучно хихикнул. Он почувствовал зов вселенной. Прошел в бескрайний зал, где извивались в такт существа, собравшиеся со всей галактики. Вова прыгнул в этот живой океан.
Они покачивались и колыхались, разбегались и сплетались совершенно неожиданным образом. Пространство схлопывалось, превращаясь в звук, и исчезало, затем рождалось вновь. Вова забыл себя и наблюдал за зарождением вселенной, он умер, затем из сложнейших узоров, беззвучно пульсируя, появилось дыхание, под торжествующий хохот, оно огибало очертания, что напоминало человека где-то внизу догадались, как воспроизводить потомство, после, взрываясь каскадами, миры размножились от семени, во всевозможные формы.
А существа танцпола дергались и дрыгали упоенные экстазом.
Надо же Вова Фолялик захватил их внимание, в тот момент они ахнули, прежде свысока смотрящие, на примитивных землян, агрессивных и тупых, до сих пор ведущих войны.
Вова показал им вершины блаженства, им раскрылась память его предков, их тихое счастье и слезы радости.
Но следом пришла волна. Люди разрывали лопатами глину, которой была засыпана могила. Они кинули три горсти, она лежала в гробу и лицо ее мертвенно сияло. Он стоял и слезы его текли вверх по щеке. Они открыли гроб и водрузили её в катафалк, и машина задом поехала к моргу. Затем ему позвонили и погрузили, остановили, разбили все его мечты. Она лежала в покореженной машине…
Все инопланетяне ужаснулись, от увиденного никогда дискотека не знала такой печали, где безграничное счастье соседствовало с одиночеством и тогда они поняли, почему воюют земляне.
Крошечная царапинка на безупречной глади красоты, она ветвилась и развевалась все выше, пока чудо не разлетелось вдребезги.
Война! Прошу остановитесь! – Вскричал кто-то. Океан тел распался.
На следующий день Вова прославился на всю вселенную, инопланетяне грезили им, ставили в его честь статуи.