Это очень увлекательная игра. В нее вообще играли и играют много где.
Отражена она и в литературных произведениях — в "Золотом теленке", например. А в "Джейн Эйр" это целое театрализованное действо.
Я взяла "Интернов" в качестве примера, потому что там, как и в "Слове", все крутится вокруг животных.
Итак, небольшой этюд про слова-оборотни.
Доктор Быков, обиженный тем, что заморский интерн Ричардс высмеивает нелогичность русских загадок, решает покарать его вот таким ребусом:
Принеси мне двух животных, но чтобы они были как одно, ни живые, ни мертвые, ни жареные, ни вареные, весом полкило, готовые к употреблению.
Фил, прокрутив в уме весь мыслимый и немыслимый зоопарк из кабанорок и крокозайцев, в итоге приносит своему наставнику мышь+як в небольшой баночке — с извинениями, что не смог раздобыть искомые полкилограмма.
Доктор Быков несколько растерялся: Фил решил загадку, однако не так, как ему представлялось. Он-то загадал коньяк, не подумав о других вариантах...
А ну-ка быстро мне налей в эту рюмку двух зверей.
Мне понравилась эта шарада: если "мышь" из ядовитого вещества еще пробегала по моей слуховой периферии, то фауну в напитке я не замечала в упор. Моя хроническая трезвость, видимо, притупила лингвистическую зоркость.
Точно так же далеко не сразу специалисты, работающие с текстом "Слова о полку Игореве", обратили внимание на следующий факт: животные, в которых превращаются герои, подобраны по определенному принципу.
Вот, например, "тотемы" Игоря: горностай, гоголь, сокол...
Гор-ностай и го-голь содержат в себе слоги, которые роднят их с именем князя.
Животная ипостась половца Овлура (Влура) — волк: опять сходный набор согласных.
Нет, исследователям не показалось. Сначала Овлур пишется через "о", а уже через несколько строк его имя выглядит несколько иначе:
Влуръ влъкомъ потече
Подгонка слишком очевидна. Влур превращается в волка прямо на глазах читателя.
Это все она же, игра в шарады, просто в зачаточном состоянии.
Мастерство в обращении со словом приходит постепенно. Сначала — Тредиаковский, потом Державин, а потом уже Пушкин.
Так и здесь — проба пера, первые попытки извлечь из Игоря горностая (или наоборот).
Как видим, занятие оказалось увлекательным, и мы с удовольствием продолжаем играть...