На прошлой неделе Банк России отступил от казавшейся незыблемой либеральной политики вымаривания страны искусственно созданным денежным голодом (официально она проводится под прикрытием фетиша "таргетирования инфляции").
И внеочередное снижение процентной ставки – причем снова, в третий раз подряд на авральные три процентных пункта – стало лишь внешним проявлением этого отступления. Не менее важно заявление Набиуллиной о необходимости «переходить к стратегическим решениям» (что клеймит все ее прежние решения «тактическими», - хотя ей это вполне может быть и непонятно), определить новые параметры всей финансовой системы и, главное, «пересмотреть подходы к регулированию, чтобы… банки могли …поддерживать структурную трансформацию экономики».
Это заявление перечеркивает всю предыдущую девятилетнюю деятельность Набиуллиной и, более того, всю либеральную политику, направленную на поощрение финансовых спекуляций и разрушение реального сектора (ради высвобождения ресурсов для этих спекуляций и подрыва возможного фундамента для конструктивной, созидательной политики).
Заявление Набиуллиной могло быть только вынужденным, причем в силу не переоценки своей деятельности и нравственного перерождения (такое бывает с людьми, но не с функцинерами), а лишь внешнего давления.
Вероятно, это давление оказало правительство Мишустина. Не стоит забывать, что введение обязательной продажи 80% валютной выручки, находящееся в исключительной компетенции Банка России, было объявлено в критической ситуации (причем в воскресенье) отнюдь не Набиуллиной, а Министром финансов Силуановым, - а Банк России, вынужденно признав его как уже состоявшееся событие, затем сделал все для его выхолащивания (снизив время продажи с 3 до 120 рабочих дней, а норму – с 80 до 50%).
Насколько можно судить, Набиуллина, как в 2014 году, попыталась организовать панику и массовое бегство капиталов за рубеж повышением процентной ставки до 20% (что убивает реальный сектор, но создает прекрасные предпосылки для финансовых спекуляций).
Противоборствующие патриотические силы блокировали валютные спекуляции и ограничили возможности бегства капиталов, причем правительство Мишустина бюджетной поддержкой компенсировало последствия запретительно дорогого кредита и последовательно настаивало на снижении процентной ставки до безопасного уровня для поддержания инвестиций и оборотных средств в реальном секторе.
Чрезмерное укрепление рубля, при одновременном блокировании кредита и резким падением импорта едва не сорвавшее экономику в дефляционную спирать с последующим коллапсом, выглядело как попытка либералов Банка России, ограничив текущие доходы бюджета (в апреле он впервые стал дефицитным), загнать правительство Мишустина в ловушку «денег нет – значит, прекращайте поддержку экономики».
Но, не понимая, что для него развитие является главным функционалом, либералы загнали в ловушку сами себя, и теперь причинно-следственные связи экономической политики выглядят как «в бюджете нет текущих доходов для поддержки развития – извольте их обеспечить смягчением финансовой политики».
Инструменты убеждения либералов в значимости развития страны вряд ли могут носить академический характер, как и инструменты убеждения маньяка в том, что насилие – зло. Возможно, какое-то отношение к этому процессу имели сообщения некоторых телеграм-каналах о начале – как раз накануне робкого шага Банка России к нормализации своей политики - сбора Генпрокуратурой материалов, включая показания, в связи с заморозкой наших международных резервов.
Тем не менее снижение ставки Банка России до 11%, будучи очевидной победой разума и движением в правильном направлении (снижение с "пика Набиуллиной" составило почти два раза), оставляет кредит запретительно дорогим (напомню, рентабельность обрабатывающей промышленности по активам в 2020 году – 5%), а с другой стороны, поощряет валютные спекуляции против рубля.
Главное противоречие современной российской экономики - между сверхрентабельными финансовыми спекуляциями и высокорискованным (из-за либеральной политики разрушения конъюнктуры) реальным сектором - все еще остается нерешенным.
Для его снятия необходимо сделать ограничение финансовых спекуляций из чрезвычайного постоянным (например, разрешив по японскому опыту спекулятивные вложения только после пятикратно бОльших вложений в реальный сектор) и системно ограничить произвол монополий. Эти две меры позволят сделать кредит дешевым (при рентабельности обрабатывающей промышленности по активам в 5% это означает снижение процентной ставки кредитования реального сектора и населения до 2% годовых) и запустить комплексную, повсеместную модернизацию экономики.
Ограничение финансовых спекуляций позволит сделать рубль сильным – для удешевления критически необходимого импорта. Остальной импорт, конкурирующий с российским производством, должен быть обложен высокими защитными пошлинами (80% для импорта из враждебных стран, 40% - для остального). При этом укрепление рубля полностью компенсирует инфляционное влияние защитных пошлин, а потери бюджета из-за укрепления рубля будут компенсированы ввозными пошлинами и пошлинами на вывоз сырья (ими надо заменить высокие внутренние налоги на сырье и ее переработку, отменив пресловутый «налоговый маневр» в нефтяной промышленности и металлургии, продиктованный одичалым МВФ и олигархами).
Надежды на реализацию этой самоочевидной политики, казавшейся невозможной все 35 лет национального предательства, во многом рождены нынешним успехом правительства Мишустина в деле нормализации либералов Банка России. Даже не фоне громадья стоящих перед нами задач этот успех представляется и значимым, и знаменательным.