Ты вкуса-запаха плеяд и мы сгорим от суеты,
Где мы - не мы, в корзинке рядом
Горсти волчьих ягод
Ядом сгорели от любви,
Под скрипку или фортепьяно.
Сражаясь с ленью я,
Согрев нас тенью не подозревав,
Я забываю,
Сердце тронув,
Что в этом мире нас не призвано спасти,
Подобно убаюкивающему сонму.
Так долго я блуждал по лужам,
Осуждая собственную тень,
Обсуждаю, но испытываю ужас…
Казалось бы, от чувств осталась только лень,
Но нет.
Мы будто тени,
Нам всё мало.
Вот мой бокал,
Прошу, еще налей, ну хоть немножко,
Чтоб сердце снова заиграло,
А я тем временем продолжу.
Грусть - рано, рвано, но до той поры там,
Там где, как щепки, с меня слетают топоры, как
Молоточки у висков - нестабильные порывы,
Пусть местами ядовитые пары.
Рукоположен я тут, будто все возможно,
Переливаются, пожалуй, пейзажем горы, то костры.
Только плечами я пожал в пожаре множко осторожно,
Усевшись у разбитого корыта,
В ожидании грозы -
Я это ощущаю кожей.
Продолжу,
Сквозь закатную палитру,
Заплаканные залы ожидания -
Жду сцены после титров,
Предвкушая битву,
За это цены за стихи чуть-чуть страшнее мира,
Мифа.
Ценой за счастье были твои игры
И всего лишь за букеты ирисов и георгин.
Такое дорого даётся и всего лишь раз за жизнь,
Как-будто сказочная нимфа.
Гибельное понимание
Всех своих чувственных порывов, но мне бы
Разложить по нотам, как растворить на рифах,
И в небо руки вытянуть в молитве.
Одним из чувственным порывов
Хочу спасти тот сталью мир -
Спаси меня.
Хрустальные на вид и там, где мы, быть может победим.
Спроси себя,
И там, где мы,
Стали давно не мы.
Пустóты острой пустоты,
Там, где любви уподобляется насилие,
Воспламенились на краю зимы.
Одной мечтой со стороны искрились,
Чтобы засилие цветов во снах явилось,
Чтобы увидеть вновь цветные сны,
Чтобы изобразить создание свое искусно,
Но жертва требует искусства,
Грусть оседает тонным грузом - безвкусно я рисую пустоту,
Из уст в уста передаю свои бесформенные чувства.